Екатерина Рождественская: "Длину своей жизни не просчитаешь, а вот на ее ширину повлиять можно"

В последнее время фотохудожник, профессиональная переводчица, бывший главный редактор журнала, дочь знаменитого советского поэта Роберта Рождественского Екатерина Рождественская все чаще выступает в роли писателя и даже появляется на сцене как актриса. Она много гастролирует, путешествует и принимает участие в различных фестивалях, творческих проектах. Совсем недавно она призналась, что в данный момент пробует себя в большом кино. Сценарий фильма практически готов, начинается подбор актеров.

– Екатерина, буквально на днях вы вернулись из Ессентуков, с III Международного фестиваля детского кино "Хрустальный ИсточникЪ", который проходит при поддержке Президентского фона культурных инициатив. Как вы отнеслись к предложению принять участие в программе и насколько, на ваш взгляд, важно поддерживать юные таланты?  

– Сюда в качестве гостя и наставника меня пригласил президент кинофестиваля, заслуженный артист России Эвклид Кюрдзидис, мой друг.  И такое предложение я, конечно, приняла сразу. Считаю очень важным проведение таких масштабных фестивалей, на которые съезжаются дети не только из России, но и из других стран. Чтобы они общались межу собой, дружили, делились опытом, учились хорошему. И мое большое уважение Эвклиду, который смог все это организовать, да еще на таком уровне, с таким звездами-наставниками, с таким председателем жюри, как Владимир Грамматиков. Для детей очень важно видеть достойный пример перед глазами. Когда учат не из-под палки, а на собственных фильмах, спектаклях, личных историях. Мне кажется, что профессия – это даже вторично. Главное, чтобы ребенок вырос хорошим человеком, остальное приложится.

– Здесь, в Ессентуках, вы с Эвклидом представили и ваш новый спектакль "Письмо туда", посвященный отцу.  

– Премьера этой музыкально-поэтической программы, режиссером которой выступил Эвклид Кюрдзидис, уже состоялась во многих городах: в Барнауле, Бийске, Рубцовске, в июне мы представили ее в Алтайском крае. Постановку и жанр я определила как "почти спектакль", и, мне кажется, она получилась крайне трогательной, объемной, душевной. Это такой формат, которого почти не осталось на сцене.

Сейчас у нас, к сожалению, с душевностью очень скудно. Я пишу отцу письмо, зная, что он уже не прочитает его. И все равно пишу и рассказываю ему о том, что происходит, как, если бы он дожил до сегодняшнего дня. 20 июня ему исполнилось 93. Я не говорю "исполнилось бы". Ему исполнилось 93. Я всегда считаю, что он рядом, что он за левым плечом, что он – мой ангел-хранитель.

Знаете, мне после премьеры спектакля знакомые позвонили: "Мы все в слезах". "Все так плохо?" – спрашиваю. "Да нет, это другие слезы, которые очищают…"  Мне и хотелось добиться того, чтобы каждый зритель увидел, вспомнил что-то свое, личное. И это не только про моего отца, а про семейные глубинные связи, это про теплоту по отношению к ближнему. За свою очень короткую жизнь папа успел написать много удивительных стихов, очень простых и очень понятных людям, поэтому они живут до сих пор и так щемяще трогают душу, до слез.

– Вы часто гастролируете, переезжаете из одного города в другой. Вы вообще путешественница или домашний человек?    

– Путешественница! Я – домашняя путешественница. Вообще считаю, что жить надо так, чтобы накопить денег на старость и на путешествия. Мне, надеюсь, до старости еще далековато, а вот на путешествия я потратиться готова. Помню, когда была юна и дурашлива, с юмором относилась к таким иностранным старушкам-путешественницам с голубыми волосами, которые десантом высаживались в Москве, у гостиницы "Интурист", из "Икарусов". "Какой кошмар!" – рассуждала я.  – "Не дай бог вот так вот потом красить волосы и шляться по земному шару". А сейчас думаю: да ведь это шикарное продолжение молодости! Ты никогда не знаешь, сколько тебе осталось жить. Длину своей жизни не просчитаешь, а вот на ее ширину повлиять можно! Вот эта ширина – она зависит от тебя: каждый день узнавать что-то новое, куда-то ходить, ездить, путешествовать, чем-то постоянно интересоваться. Расширять свои возможности. Это я считаю очень важным. 

– Из стран, которые вы уже посетили, что-то оставило самое неизгладимое впечатление? 

– Для меня до сих пор самая удивительная, во всех смыслах, страна – это Исландия. Черная земля и розовые цветы – абсолютно инопланетно! Туда, по-моему, можно прилететь только раз в году. Все остальное время самолет сносит семью ветрами и лучше не рисковать. Я была в июле и постоянно во время полета держалась за все поручни.

Это такой каменный остров, ничего не растет, и вы не представляете, как же умно жители продумали свою жизнь, что все, абсолютно все идет в дело. Из сушеной трески они делают бутерброды вместо хлеба, а из акулы – все аптеки препаратами переполнены: вытяжки, витамины, лекарства, мази, примочки... Каждую песчинку, букашечку ценят. Из ничего – блюда мишленовского уровня.

И вот потом на Кубу поехала. Все что угодно растет. Свиньи к манговым деревьям веревочками привязаны, гуляют и заранее маринуются. Бери и готовь. И что по итогам? Какой-то кошмар получается с черными бобами, да на пластмассовой тарелке. Культа еды вообще нет. Такие вот разные менталитеты. 

– Часто бываете в экзотических странах?  

– Кстати нет. Не очень. В Индии вот прожила три года и, наверное, там экзотики хватило. У меня есть книга "Подарок из страны специй", где я в красках описываю сложности "выживания" в этой незнакомой экзотической стране. В 80-е годы я 25-летняя отправилась туда за мужем-корреспондентом. 

– В России есть любимые, дорогие сердцу места?  

– Это Алтай! Папино место, где он родился, вырос. И каждое лето, на его день рождения, я приезжаю в небольшое и совершенно уникальное место – Косиху. С 18 по 21 июня здесь проводится Литературный фестиваль Роберта Рождественского, с творческими встречами, презентациями книг, выставками, показами спектаклей. Я езжу туда, чтобы подзарядиться, потому как такой необыкновенной красоты природа и такие замечательные люди!

Очень полюбился и регион КМВ: Ессентуки, Пятигорск, Кисловодск, Железноводск. Везде удобно добираться, центр земли просто. В этом году я впервые приехала целенаправленно в санаторий – полечиться водами-грязями. Раньше также рассуждала: я и санаторий? Несовместимо. Но вот поняла, что лучше и места не найти. Детей вот привезла тоже. 

– В течение почти двух десятков лет вы были известным и успешным фотохудожником, реализовавшим много ярких проектов. Фотография еще осталась в вашей жизни?  

– Конечно. Я очень люблю и продолжаю фотографировать, но больше для себя. Горжусь своим авторским проектом "Частная коллекция", когда мои фотографии повторяли картины известных художников с участием отечественных звезд.

Это был очень счастливый 20-летний период, но я решила, что проект завершен, когда поняла, что просто не хочу снимать многочисленных однодневных сериальных артистов, которых я даже не знаю в лицо. Они меня не интересуют. И это даже не другое поколение, а слой людей: "понахватанных".

Когда Гурченко и Рязановы остались в прошлом времени, я поняла, что это все. Мне всегда было важно, чтобы приглашенный на съемку смог передать внутренний мир человека, изображенного на картине, его душевное состояние и чтобы зрителю не надо было потом подписывать внизу, кто этот человек на фото.

Мне очень запомнилось общение с Людмилой Гурченко. Она должна была создать образ по картине Пикассо "Любительница абсента", и какой она была профессионал, какая большая актриса с предельной требовательностью к своему творчеству! Она так вошла в образ, что мы сняли все с первого дубля! А тут по 10 человек в студию приходят и среди них надо еще вычислить: кто из них звезда-то? Кто на грим сядет, тот и звезда. Но это же ненормально...

– Можно поинтересоваться вашими планами на будущее? Вы тут обмолвились, что хотите снимать кино?  

– Я ведь люблю делать то, что не умею. У меня по жизни так часто бывало:  начинала заниматься тем, о чем до этого и не помышляла. Не умела фотографировать – стала фотографом. Захотела стать журналистом и писателем и стала! Хотела быть врачом, в медицину не пошла, но всю жизнь лечу всех близких и знакомых. Вот сейчас решила, что не умею снимать кино, и поняла, что буду – очень хочется. Во французском языке, который я выучила после английского, есть такое выражение – "J’ai ose" ("Я осмелилась"). Так вот, я осмелилась и решилась. Сценарий почти готов. И я начинаю подбирать актеров. Это так здорово и интересно: вступать в реку непонятного течения.  

– Чуть сюжет нового фильма приоткрыть можно?  

– Это будет такая московская сага, про нашу семью, ее историю, начиная с 20-го года прошлого века. По атмосфере – что-то среднее между "Оттепелью" и "Покровскими воротами". Не активное, а неторопливое, повествовательное, в старых таких правилах. То, что мне самой так не хватает в современном кинематографе… 

– На роль вашего папы уже актер есть?  

– Нет еще. Не до такой степени готовности. Будет кастинг. А вот на роль бабушки актриса уже есть. Я пригласила Анну Якунину, народную артистку.  

– А сами планируете сняться? 

– Ну а как же! Как Рязанов, где-нибудь да мелькну!