Писатель Евгений Водолазкин: "Никто не сможет лучше разрушить роман, чем его автор"

В ближайшее время на больших экранах страны появится долгожданная киноверсия бестселлера "Авиатор", написанная Евгением Водолазкиным еще в 2016 году. Данному, можно сказать, эпохальному событию предшествовало 5 лет напряженной закадровой работы, 3 месяца непрерывных кастингов и больше года самих съемок. Неслучайно, что встреча с автором накануне выхода экранизации романа в рамках Московской международной книжной ярмарки на ВДНХ, собрала большое количество зрителей. Вместе с режиссером Егором Михалковым-Кончаловским писатель, филолог и специалист по древнерусской литературе Евгений Водолазкин делился своим видением кинопроцесса, цитировал Бродского и даже в красках изобразил себя на съемочной площадке. 

– Евгений Германович, когда же ждать фильм? Точная дата назначена?  

– Работа над проектом шла долго и временами мучительно, но наконец мы закончили! Фильм выйдет 20 ноября. Кстати, у моей  жены Татьяны это день  рождения, так что такой вот необычный подарок будет. 

– Чем кино отличается от книжки? 

– Признаюсь, с кино у меня долго не складывалось, я такой чемпион по неснятым фильмам. Скажу так: кино – это искусство, которое оперирует образами, а книга – это то, что словами. Я уже посмотрел фильм (и неоднократно) и решил: если вдруг у меня перестанет получаться описывать чувства словами, то я уйду в кино. Ну правда. Договорился уже с Егором.   

– Вы же здесь выступили и в роли сценариста. Уникальный случай.  Признайтесь, легко ли писать по собственной книге сценарий?

– Ну, как говорится, никто не сможет лучше разрушить роман, чем его автор. Сценарий в итоге существенно отличается от литературного первоисточника. Вообще, со сценарием было все очень непросто. Один только факт – до меня было 5 версий. И я вообще не хотел изначально за это браться: каждый должен заниматься своим делом. И потом, были очень талантливые люди – сценаристы, и я поэтому не считал себя вправе вмешиваться в процесс.

Крайний сценарий фильма писал классик советского и российского кинематографа Юрий Арабов, который, к сожалению, был уже к тому моменту очень болен. Но он охотно взялся за дело, мы с ним общались по Zoom. Над ним постоянно висела видеокамера, и это без пафоса был подвиг человека,  профессионала, работающего со словом. До последнего дня. Я его с благодарностью вспоминаю. После его ухода пришел Егор. И он как сценарист имел собственную концепцию, и тогда уже в работу над окончательным видом сценария подключился я, довольно сильно все там изменил – и события, и порядок действий.

Оказалось, что то, что подходит для романа, не подходит для фильма. Коллегиально мы создали сценарий, в котором передали те же идеи, что и в романе, только киноязыком.

Фильм – искусство действия и большие пассажи, разные долгие рассуждения там не проходят. Мы решили повысить градус экшена, расширить роли некоторых героев, которые в романе звучали эпизодически. Например, миллиардера Желткова, которого великолепно сыграл Евгений Стычкин. Но больше всего мы проработали роль выдающегося ученого, доктора Гейгера, его виртуозно исполнил Константин Хабенский. В фильме этот герой занимает несколько большее место, чем в романе. Некоторые сцены нужно было немного "раскачать, подсыпать в топку дополнительную порцию угля". Ну и понятно, что когда ты меняешь порядок действий, а одно держится за другое, то уже необходимо перестаивать "весь дом", и мы расширяли, сужали, но в итоге, как мне кажется, достигли оптимального результата.  

– Основная идея-то не изменилась?  

– Думаю, нет. Главным повествовательным материалом здесь является Ускользающее время. Мы хотели снять фильм не о полетах на аэроплане, не о заморозке человека (кстати, от меня все требовали прибавить побольше подробностей про это в сценарий: как это, когда замораживают), а о покаянии.

Человек решает все. Он рожден свободным и самостоятельно осуществляет свой выбор. Он лишен выбора только в одном случае: это место и время его рождения. Но в данном случае, происходит невероятная вещь. Главный герой, Иннокентий Платонов, интеллигент начала XX столетия, провалившийся во временную прореху, просыпается в Петербурге в 1999 году в состоянии абсолютного беспамятства и начинает по крупицам восстанавливать историю своей жизни. То, что является условием задачи, что никогда не меняется, у него изменилось. А это очень болезненно.

Он лишен подсказок, что ему делать, как быть, в каком русле двигаться. Когда человек лишается всего, перед ним встает вопрос: во имя чего все это делается? Ответ: во имя покаяния.

Мы много говорили об этом. Пять лет выясняли, чем, например, покаяние отличается от прощения. И ответ так и не был найден.

У нас даже была мысль сделать, ну не эпиграф, – это уж очень торжественно, – а так, в конце перед титрами пустить строки Иосифа Бродского: "Бог сохраняет все; особенно – слова прощенья и любви, как собственный свой голос…" 

– Вы присутствовали на съемках? Что-то произвело наибольшее впечатление?

– Даже неловко говорить: у меня постоянно возникало совершенно детское желание – тоже так попробовать. Скачет, например, актер на лошади. Очень красиво, думаю, вот бы мне!

Я, конечно, человек далекий от кино. Стоял просто в сторонке, открыв рот. Потом закрывал…

– Кастинг, кстати, тоже не простой был, раз три месяца шел.  

– Егор Кончаловский придавал ему большое значение и проводил его в высшей степени тщательно. Мне в конце даже казалось, что, когда я писал роман, мои герои выглядели именно так. Это особенно касается двухметрового атланта Александра Горбатова, который исполнил главную роль. Его искали особенно долго. А так, в фильме играют актеры, о которых можно только мечтать. Особенно, признаться, меня восхищают контрасты этого фильма. Когда будете смотреть, обратите внимание на потрясающие диалоги Стычкина и Горбатова – у них разница в росте примерно в два с половиной раза, но это и выглядит так замечательно, так убеждает в искренности высказываемых им мыслей. Знаю, что их обоих было крайне сложно в одном кадре уместить. Калибр больно разный по росту.