Клео.ру поговорил с художником о его новом проекте, путешествиях и тяге к буддизму.
В августе в Центре современного искусства AZART открылась третья заключительная часть летнего фестиваля-интенсива "Алгоритмы познания", в котором современные художники разными методами исследуют и пробуют разные стратегии познания мира. Публике были представлены сразу несколько проектов, в том числе "Железная кость" Михаила Рубанкова.
Резидент Открытых студий центра современного искусства "Винзавод" Рубанков пришел в искусство из инженерного проектирования. Критики отмечают, что, видимо, именно поэтому его манере свойственны элементы "смещения" относительно привычной зрителю системы смыслов и координат. В этот раз Михаил соорудил в центре выставочного зала… юрту. В ней – записанное художником видео настоящего шамана во время камлания. Экран окружают странные предметы вроде синтезатора, игрушек и рукописных плакатов, ну а зритель должен сам достроить дальнейший ассоциативный ряд.
– Михаил, можно сразу "лобовой" вопрос: при чем тут кость железная?
– В своем проекте я исследую воображаемые путешествия шамана, совмещая религиозную символику, интернет-культуру и язык концептуализма и поднимая вопросы о том, что скрывается за пределами очевидного. А вынесенная в название выставки "железная кость" – важный образ в мире шаманской культуры, символ устойчивости перед трансформациями и превращениями на пути посредничества между людьми и духами. Для шамана очень важно иметь ту часть тела, которая лишена постоянных трансформаций, это его стержень, основа.
– Вы же долгое время работали инженером. В какой момент поняли, что хотите выйти за рамки и заняться концептуальным искусством?
– Я окончил Омский технический университет, потом по распределению устроился инженером-проектировщиком. Небольшие художественные курсы я заканчивал уже во взрослом возрасте и как-то постепенно – не сразу – занятия рисованием стали занимать все больше и больше времени. И наконец я решил оставить работу инженером и сосредоточиться на творчестве. Правильно ли я поступил? Не знаю, даже не думал, просто иначе не смог. В Омске я прожил до 38 лет, но окончательным поводом для переезда в Москву стала моя победа в конкурсе "Открытых студий" на ЦСИ "Винзавод", где я получил место в резиденции художников.
– А шаманство, буддизм – эти корни откуда?
– В Омске, где я родился, хоть это и Сибирь, шаманов, понятно, нет. С ранней юности я интересовался разными восточными течениями, философскими и религиозными, много путешествовал по Алтаю. И такого, чтобы я в одно прекрасное утро, проснувшись, понял, что мне это все близко, не было. Погрузившись в эту тему, уже не отпустило. В Калмыкии подружился с монахами, много походил по Индии. Был в Бурятии, в сентябре опять собираюсь.
– Встречи с настоящими шаманами были?
– Общался с буддистами, с шаманами немного, ездил в дацан – это мне было, конечно, очень интересно. На видео как раз шаманка, с которой я встретился и познакомился прошлым летом. Мы провели содержательную беседу, я был как бы на "приеме", а после мой визит вылился в дружескую историю. В итоге она любезно согласилась использовать это видео в инсталляции. А я сразу не преминул этим воспользоваться.
– К какому стилю, жанру вы бы отнесли свое искусство?
– Сложно сказать. Мне вообще очень скучно писать в одном и том же стиле и жанре длительный период. Не представляю, как можно всю жизнь писать что-то одно и то же. Поэтому предпочитаю работать сериями. Люблю экспериментировать, смешивать "несмешиваемое", применять в работе различные материалы, так что насчет стиля я даже не заморачиваюсь. Для меня концептуализм – не просто направление в искусстве, а, скорее, образ восприятия без четких временных рамок. Отношусь к нему как к философии, переложенной на язык искусства.
– Михаил, насколько важно для вас как для концептуального художника важен и нужен зритель?
– Думаю, что любой художник лукавит, провозглашая о том, что ему не интересен зритель. И, наверное, каждому важно мнение на свое творчество. Живет ли произведение без зрителя?
В свое время художник Андрей Монастырский и группа "Коллективные действия" провели акцию "Лозунг-1977", развесив на деревьях в лесу транспарант с загадочной надписью: "Я не на что не жалуюсь. Мне все нравится". Это как раз к разговору о том, что есть экспозиция и есть зритель. С одной стороны: глухой лес, зима. И с другой: даже одинокий лыжник, проходя мимо, увидит этот транспарант и испытает некий когнитивный диссонанс. И он сам на время станет частью этой экспозиции. Так что искусство без зрителя неоправданно.
– Концептуальное искусство понять достаточно сложно, если рядом нет того, кто его создал. Ваши вещи сразу понимают?
– На мой взгляд, это личное дело зрителя – как понимать и как реагировать. Мне кажется, хорошо, когда реакции разные, когда человек находит с работой какой-то свой, индивидуальный коннект. Если у посетителя будет желание понять и прочувствовать, о чем выставка, о чем работа, он поймет.
Когда меня просят объяснить "что хотел выразить и нарисовать художник", то это тот момент, когда я сдаюсь. Каждый видит то, что видит. И если я начну уходить в объяснения, вот даже на примере этих работ, серии "Небо", то получится приблизительно так: это карта звездного неба, на нем – растянутые человеческие перчатки, которые, в какой-то момент собрались в подобие руки. Это выглядит примерно так, как раньше люди выделывали шкурки животных и растягивали их на гвоздях, чтобы они приняли правильную, нужную форму. Вот такая немного отсылка к племенным культурам и способам ведения натурального хозяйства. Но на самом деле все не так. Я параллельно много чего использую для своих высказываний. Так что если скажешь, что картина вот это означает, то просто обрубишь зрительское восприятие.
Искусство должно вызывать эмоцию и чувство, прежде всего.
– Скажите, ваши работы активно покупают? Кто ваша, так сказать, целевая аудитория?
– Вот нет статистики такой. Разные люди совершенно. Я, кстати, несколько раз пытался понять свою "целевую аудиторию". Но, увы: возраст, статус, расы – все разные... Но в большинстве своем – россияне. Наверное, мой "творческий код" им ближе. Ну и, учитывая международную обстановку, возможностей выйти на международный уровень меньше.
– Какие у вас дальнейшие планы? Есть новые цели?
– В октябре буду участвовать со своей инсталляцией к новой выставке Музея Русского импрессионизма, посвященной 170-летию со дня рождения Владимира Гиляровского. Я довольно быстро адаптировался, можно сказать, обжился в Москве, так что считаю, что вполне могу отрефлексировать его произведение "Москва и москвичи", в котором как раз про мои самые любимые места в Москве: Солянка, Китай-город, Покровка.
