Истории изнасилования... Сказать, что я онемела - значит никак не описать моё состояние. Я просто ошалела, обалдела, что там ещё из идиоматических оборотов русского языка?! Я даже привстала на локтях, чтобы посмотреть в глаза этому... этому...
(продолжение, начало)
После формальных вопросов: кто, что, где живу, перешел, наконец, к главному: что случилось.В своей истории изнасилования я тщательно подбирая слова, стараясь не упустить ни одной детали, я рассказывала о происшествии, стараясь не давать волю эмоциям. Оперативник писал и хмыкал, хирург, колдуя надо мной, изредка поглядывал на меня и подхмыкивал оперативнику. Я же, чувствуя себя, Шахерезадой и ловкой Никитой одновременно, подвела свой рассказ к концу, льстиво заметив, что теперь, в руках этих двух профессионалов, я чувствую себя в полной безопасности. Оперативник, поставив жирную точку в протоколе, задумчиво посмотрел на меня, потом в полном молчании понаблюдал за работой хирурга над восстановлением моей утраченной красоты, и вздохнув сказал:
- Это всё, конечно, очень интересно и драматично, но вот у нас... - при этом он выразительно посмотрел на хирурга, - несколько другое мнение о происшедшем... Хотите послушать? Характер ран говорит о том, что Вы... э-э... сами нанесли себе эти порезы, их направление сверху- вниз, слева- направо, и глубина проникновения такова, что не может человек, лежащий на спине, нанести такие скользящие удары, Вы должны были просто напороться на нож, и мы бы с Вами уже не разговаривали, а опознавали Ваш труп. Чувствуете разницу? Ну признайтесь: Вы поругались с мужем, и решили таким образом ему отомстить, ведь так?!
Сказать, что я онемела - значит никак не описать моё состояние. Я просто ошалела, обалдела, что там ещё из идиоматических оборотов русского языка?! Я даже привстала на локтях, чтобы посмотреть в глаза этому... этому...
- Ну Вы подумайте, пока доктор закончит, а потом, мы напишем новый протокол, и подпишем его. Правда?! - ласково проворковал оперативник, натягивая куртку - я жду Вас в приёмном покое, как закончите, подходите.
- Она не сможет сейчас ходить - буркнул хирург, делая мне новый укол.
- Ну значит я сам подойду. Вот подпишем, и я Вас отвезу домой на машине - весело заключил мой ангел, мать его, хранитель, и осторожно закрыл дверь за собой.
Я лежала, задыхаясь от слез, пытаясь подавить рвущиеся наружу рыдания, сгорая от стыда и очередного унижения.
- Не повезло тебе, девочка, - вдруг сказал хирург, и погладил меня по голове, - это смена такая, у них сплошной "висяк", зачем им ещё и твоё дело? Напишут "бытовая драка" и закроют, никто же искать не будет. А я, дурак, осмотрев тебя, сам выдвинул версию, что ты сама себя порезала, а когда ты рассказала, что у нападавшего нож был именно в левой руке, что он левша... тогда всё сходится, и порезы, и направления ударов... Так он же, засранец, всё это сразу в протокол внёс, и исправлять не будет. Ты-то как сама... гинеколог точно не нужен? "Нет", - покачала я головой, силясь сообразить, что же такое произошло в этом мире, если меня, совершенно очевидную жертву истории изнасилования, пытаются убедить в сознательном членовредительстве, выдвигая при этом дикие гипотезы, и убеждая меня, что я сама "7 раз наткнулась на кухонный нож, и инсценировала нападение, находясь в состоянии алкогольного опьянения".
Мне повезло. Мне ПОВЕРИЛ муж, ни на минуту не сомневаясь в моей искренности, не обвиняя, не укоряя, сказав только одно: "Я горжусь тобой, ты смогла защитить себя". Потом были болезненные перевязки, снятие скоб, беседы с психоаналитиком (я боялась выходить на улицу). А 3 месяца спустя, в дверь позвонили. На пороге стоял тот самый оперативник, покашляв в кулак, он сообщил мне "радостную" новость: было зафиксировано ещё два аналогичных нападения. "К сожалению с более печальным концом чем у Вас, - мило улыбнулся он, - но насильник задержан, он наркоман. Вы приглашаетесь на очную ставку, на опознание. Ну, то есть, Вы на него посмотрите и подтвердите, что это он... мы надеемся на Вашу гражданскую сознательность..."
- "Не пущу - процедил муж, отстранив меня, - её гражданская сознательность зафиксирована в Вашем протоколе, а вот где была Ваша реакция на её сознательность?" Хэппи-энд, кажется... Вот только я до сих пор нервно оглядываюсь при торопливых шагах за спиной, и судорожно сжимаю газовый баллончик в кармане, что бы история изнасилования не повторилась.
Ольга Федоренко
