Группа «Маша и медведи» прославилась в 1998 году, выпустив диск «Солнцеклёш». Песни «Любочка», «Без тебя» и «Рейкьявик», музыку и тексты к которым написала солистка Мария Макарова, были слышны на каждом углу и очень любимы публикой. В 2000 году, на пике популярности, Маша внезапно решила распустить группу. Ее, человека творческого, разочаровала та система, которую она обнаружила в шоу-бизнесе. А может, дело в чем-то еще, о чем она предпочитает не рассказывать. Сейчас, после шестилетнего молчания, Макарова вновь занимается музыкой. Год назад она выпустила альбом «Без языка», готовится к записи следующей пластинки.
Краткий опросник
Дружите ли вы с интернетом?
Нет.
Что для вас непозволительная роскошь?
Нет ничего невозможного!
С каким животным вы себя ассоциируете?
Скорее не с животным, а с кнопкой (Смеется – прим. авт.)
Что вас заводит?
Смотря какую часть меня нужно завести...
Вы сова или жаворонок?
С детьми приходится быть жаворонком, а вообще склонна быть совой.
Есть ли у вас талисман?
Нет.
Как вы снимаете стресс?
Стресс не снимаю, а анализирую, и он отпадает сам.
Где вы провели последний отпуск?
С детьми в деревне.
Ваш любимый афоризм?
Нет такого. Люблю говорить слово «немножечко».
Каков ваш психологический возраст?
Два раза по два с половиной года, совокупный возраст моих доченек.
На интервью к Маше Макаровой меня провожала ее пиар-менеджер. «Только ты очень сильно не впечатляйся, у творческих натур всегда творческий беспорядок, – предупредила она заранее. – А там такие дела-а-а…» На вопрос, какие же там дела, девушка промолчала – дескать, Маша сама расскажет, если что.
Дверь нам открыла подруга Маши, и тут же с двух сторон выбежали с криком: «Мамочка! Мамочка приехала!» два белокурых ангела, полуторагодовалые дочки артистки. Самой певицы не было дома. Молодая мама приехала через два часа, застав меня валяющейся с двойняшками в комнате на диване.
– Вы извините меня, пожалуйста, что так вышло, – с порога забеспокоилась певица. – Срочно нужно решать вопрос с жильем.
– А что такое?
– Дело в том, что эту квартиру мы снимаем, нам тут безумно нравится, но вот мы соседям, похоже, не очень. Я сюда переезжала уже с девчонками на руках – нужна была квартира поближе к центру. Тут были голые стены, никакой мебели, но зато стоило это не так много. Имея двух грудных детей на руках, невозможно было сохранить прежний ритм работы на старой квартире, вдалеке от центра. Цена за это жилище меня устроила, решили делать ремонт собственными силами. Сначала пришла мысль снять дверь и спать прямо на ней. Двери в итоге сняли (Маша смеется – прим. авт.), а с мебелью и с приведением этой пещеры в божеский вид помогли мои творческие друзья. Теперь приходится съезжать, мы слишком громкие!
Дом Марии похож на необычную творческую лабораторию. Стены спальни и кухни до потолка разрисованы абстрактными узорами, выполненными водоэмульсионной краской. Множество самых разнообразных картин. Углы заставлены музыкальными инструментами и игрушками дочек. Телевизор приютился в углу – его не включают, чтобы малышки не портили глаза. С занавесок в гостиной смотрит огромными просветленными глазами Будда.
– Это вы для соседей слишком громкие или дочки?
– О, дочки у меня – это такие громкоговорители с моторчиком! Маленькие, юркие, удивительные! Розочка и Мирочка. Роза – бунтарь по натуре, если что-то будет не по ее, она всем жару задаст. Мира – более спокойная, умница, уже в школу просится, в полтора-то года! Любит рисовать и «читать» книжки. Правда, пока читать не умеем, открываем любимые книжки и называем все, что там нарисовано. Роза что-нибудь бросит на пол, Мира подойдет и поднимет. Они совершенно разные, друг друга хорошо дополняют и растут вместе, развиваются.
– Какая была ваша первая реакция, когда вы узнали, что ждете двойню?
– Я подумала, что это Божье благословение! Я очень хотела этих детей, они – самые желанные и самые любимые. Считаю, что очень хорошо, что сразу двое родилось, они учат меня многому и друг друга тоже.
– Какое оно, рок-материнство?
– Такое же, как и материнство вообще. Это ни с чем не сравнимое чувство – пребывание не только в новом качестве, но и большем количестве! Мне рассказывали, что сразу после родов женщину накрывает волной любви и эйфории. Со мной ничего подобного не случилось, и никакого удивления при виде моих крох тоже не было. Было только чувство усталости и ощущение, что так и должно быть, как будто я каждый день произвожу на свет маленьких человечков. Зато в первые недели после меня накрыло вовсе не эйфорией, а жестокой депрессией от сознания того, что я больше не отвечаю только за себя, а неразрывно связана самыми крепкими узами на свете с двумя другими существами. И в ближайшее время только от меня зависит, каким для них будет мир – теплым и радостным или страшным и серым.
При этом у меня никогда не было и нет страха что-то делать с ними. Такое странное ощущение – я воспринимаю их тельца не как тела отдельных человечков, а как свои собственные. Хотя это не удивительно, до поры до времени мы и правда были неотделимы.
Человеческий детеныш – самый беззащитный и беспомощный в природе, даже слепые котята и то более живучи. Поэтому следующим чувством было чувство тревоги, даже адская паранойя, что с крохами что-то случится, пока меня нет рядом. Паранойя усилилась после прочтения всяческой литературы, где красочно описывался синдром младенческой смерти прямо в кроватке. Сейчас я уже не трясусь над каждым чихом моих девчонок, но все равно очень тревожусь, когда долго, как сегодня, например, (пару часов – прим. авт.) их не вижу.
И вот что я вам скажу: любовь к ним пришла не сразу, как и любая настоящая любовь. Любовь к девочкам растет во мне с каждым днем, с каждым их новым взглядом, жестом, улыбкой. Это любовь безусловная и бескорыстная, всепрощающая и всеобъемлющая. Я никогда такого раньше не чувствовала. Ради этого стоит жить. Никакая любовь к мужчине с этим не сравнится, хотя мужчины – дело хорошее, не спорю.
– Кстати, о мужчинах. У вас сейчас есть кто-то?
– У меня есть молодой человек, мы безумно друг друга любим, живем вместе. Но рассказывать об этом очень много не хотелось бы. Это пока настолько интимное, личное, что любое вмешательство извне может многое погубить, это еще маленький нежный росточек, проросток моей весны и моей любви. Скажу только, что мы знакомы уже четыре года. Сейчас все, что я делаю, все, что пишу, играю, сочиняю, происходит под знаменем моей любви – к моему мужчине и моим детям. Очень скоро вы сможете услышать новую пластинку «Маши и Медведей» и совсем новую концертную программу – плоды этой любви.
– Расскажите, пожалуйста, как изменился ваш день с появлением детей? (Маша в это время больше не смогла сидеть на месте и занялась детьми: дала Розе яблочного сока, Мире – ватман и карандаши, а сама принялась готовить ужин – прим. авт.)
– Я бы не сказала, что круто изменился. Просто меня стало чуточку больше! Поначалу я укладывала детей рано вечером, но они просыпались среди ночи и плакали, проснувшись раньше меня утром. Я поняла, что это бесполезно – у них внутри какие-то маленькие удивительные механизмы, которые лучше меня знают, что им нужно и что они хотят. Теперь девочки ложатся спать часов в двенадцать, у меня остается пара часов, чтобы прибраться, приготовить еду и побыть с любимым. Просыпаемся мы все около десяти. Таким образом количество капризов сокращается на порядок. Дети – очень умные, я постоянно у них учусь!
– Чему, например, научились?
– Терпению, прощению, пониманию. Например, иногда говоришь: «Не делай это, нельзя!», а дите продолжает делать. А потом спрашивает, а почему нельзя. И ответа у тебя нет. Заставляет задуматься. Или на концертах и в студии – часто хочется раскричаться и послать все подальше, но я вспоминаю своих девчонок, что с ними такое не срабатывает. Набираюсь терпения и объясняю все снова и снова. Это настоящая школа жизни.
– Вы впервые показываете детей прессе. Не расскажете, где их папа?
– Мой любимый мужчина – больше, чем папа. Он для них все.
– А что входит в ваше воспитание детей?
– Я недавно прочитала, что для того, чтобы у ребенка развился вкус, нужно самой представать перед ним в красивом виде, а не в драном халате и застиранной пижаме.
Ну, думаю, у моих детей вкуса не отнять (Маша смотрит на малышек, одна из которых вытащила откуда-то юбку и нацепила на шею, а другая надела на шею же оранжевый топик – прим. авт.).
– Вы бы хотели, чтобы дети тоже занялись музыкой, как вы?
– Знаете, на все должна быть искра Божья. И если они этого захотят – почему бы и нет. Они уже очень музыкальны, стучат в барабаны и распеваются вместе со мной, а то и без меня.
