Жеребёнок родился крылатым.

Когда новорожденный поднялся на своих широко расставленных дрожащих ножках, мама-лошадь не поверила своим глазам: на спинке жеребёнка трепетали маленькие пушистые крылышки. Удивительно, не правда ли? Но самым странным было то, что никто, кроме самого жеребёнка и его мамы, не видел крыльев. Для всех это был обычный рыжий лошадиный детёныш с коротеньким курчавым хвостиком, лобастой головой и лиловыми глазами, в которых выпукло отражался весёлый летний мир. Малыша назвали Санни — Солнечный. Он целыми днями носился по лугу вместе с другими жеребятами, пугал нервных бабочек-капустниц и робких полевых мышей. Наигравшись и проголодавшись, возвращался к маме-лошади, торопливо сосал густое и полезное молоко и вновь возвращался к своим приятелям.

— Если у тебя есть крылья, ты должен летать, — говорила ему мама-лошадь.

Жеребёнок поворачивал голову, недоверчиво разглядывал свои крылья, которые с каждым днём становились всё больше и сильнее.

— Мне что-то не хочется летать, — отвечал он/ — Никто не видит моих крыльев. Может быть, их и вообще-то нет.

— Ну, ты уж как-нибудь определись, малыш, — говорила мама-лошадь своему нерешительному сыну. — Если не пользоваться крыльями, то, в конце концов, они исчезнут.

— А зачем мне летать? — упрямился Санни. — Трава — под ногами, вкусная холодная вода — в ручье, мягкое сено и сладкий сон — в конюшне. А самое главное, ты и мои друзья — на земле. В небе только облака и птицы, языка которых я не понимаю. Что мне делать в небе одному? Лучше я останусь с тобой.

Мама-лошадь только вздохнула в ответ.

Дни сменялись ночами. Наступила осень. Птичьи стаи потянулись на юг, и небо окончательно опустело, стало холодным и очень, очень высоким. Похоже, действительно, крылатому жеребёнку нечего было делать в небе.

Но однажды, бегая по лугу наперегонки с маленьким серым зайчонком, Санни услышал громкие крики, доносившиеся со стороны деревни. Жеребёнок поднял голову и увидел клубы дыма и языки огня: в деревне горел дом.

Санни никогда не видел пожара, но ему стало тревожно: ведь там, в деревенской конюшне, отдыхала его мама, и с ней могло случиться что-нибудь страшное. Он со всех ног помчался в деревню.

«Вот оно! — подумал Санни. — Вот когда пригодились крылья. Кто, кроме меня, может добраться до крыши?»

Маму-лошадь добрые люди уже вывели из конюшни, и ей ничего не угрожало. Горел только большой деревянный дом. Огнём были охвачены все стены. Языки пламени уже подбирались к высокой крыше. Люди бегали вокруг дома с вёдрами, полными воды, но не могли к нему даже приблизиться — так силён был огонь. Мужчины кричали, женщины плакали. И все указывали куда-то вверх. Санни тоже посмотрел вверх: там, на крыше, прижавшись к трубе, сидел маленький мальчик. Никто не был в силах ему помочь, потому что каждую секунду крыша могла обрушиться в огненный костёр, в который превратился дом.

Жеребёнок задрожал от ужаса: все лошади инстинктивно боятся огня. Он даже отступил на несколько шагов. И услышал тихий шелест. Санни обернулся: огромные солнечные крылья развернулись над его спиной.

«Вот оно! — подумал Санни. — Вот когда пригодились крылья. Кто, кроме меня, может добраться до крыши?»

Жеребёнок расправил крылья и несколько раз взмахнул ими, ощущая, как упруго они ловят ветер и готовы поднять его в воздух. Санни на одну крошечную долю секунды закрыл глаза (всё-таки он был маленьким жеребёнком, никогда до этого не летавшим и даже боявшимся высоты). И тут он взлетел!

Не было времени осваивать технику полёта: мальчик мог погибнуть. Крылья не подвели. Санни спланировал прямо на крышу и крикнул:

— Ну же! Забирайся ко мне на спину и держись покрепче за гриву. Не бойся. Всё будет хорошо!

И мальчик услышал и понял его. Нисколько не удивившись, он взобрался жеребёнку на спину, и они взлетели. И в тот же момент крыша обрушилась. Толпа внизу вздохнула одним вздохом, крикнула одним криком. Люди ничего не видели из-за дыма. Они подумали, что мальчик упал в огонь.

Санни тихо опустился на землю со своей бесценной ношей. Мальчик спрыгнул со спины своего спасителя и побежал к толпе, где была его мама, рыдающая от горя и зовущая сына.

К жеребёнку подошла мама-лошадь. Она понюхала его рыжую шёрстку, пахнущую дымом, ущипнула за ухо мягкими тёплыми губами и сказала:

— Молодец, малыш! Я горжусь тобой! Но скажи мне, что ты собираешься теперь делать?

— Мне кажется, я понял, для чего нужны мои крылья. В мире так много дел, которые могут выполнить только крылатые. Но мне придётся улететь, а ты будешь скучать.

— Я не буду скучать. Я буду грустить и ждать твоего возвращения.

Они постояли, тесно прижавшись друг к другу, потом Санни отошёл в сторону и взмахнул крыльями. Маме-лошади показалось, что над её сыном вспыхнуло яркое солнце.

— До свидания, мама! — крикнул Санни. Через минуту он уже превратился в едва заметную точку в небе, а потом в безграничной небесной синеве остались только облака и серебряные паутинки уходящего бабьего лета.