После вчерашней ссоры с женой из-за длительного похода с другом Санькой в пивбар сегодня с работы я сразу примчался домой. Хотелось помириться. Тихо открыв дверь, услышал голос тёщи. Прислушался, думал, вдруг обо мне речь. Однако, напрягая слух, разобрал:

— Скоро пойду, о Яшке надо позаботиться.

Яшка — любимый кошак матери моей жены.

Я зашёл в комнату. Мои дамы смотрели по телику какую-то передачу. Решив прогнуться перед тёщей, я поздоровался и бодренько спросил:

— Ну, и что там Яшка?

Жена строго взглянула на меня и фыркнула:

— Не смей так неуважительно! Какой он тебе Яшка?

— Хм, — чуть прибалдел я, — а как прикажешь его называть?

— Вообще-то его зовут Яков, — она презрительно скривила бровь.

— Ну, хорошо, Яков так Яков, — я очень хотел помириться, и спор не входил в мои планы. — Так что же случилось с Яковом?

— Можно подумать, ты не знаешь, — жена уже чуть ли слюной не брызгала от возмущения.

— Милая, я действительно не знаю. Мне никто ничего не рассказывал.

— Убили его, — вмешалась тёща, — даже отец не помог.

— Отец? А что, мама, вы знаете, кто его отец? — сюрреализм какой-то.

— Ты, зятёк, пивом, видно, все мозги вымыл из башки. Все знают, кто его отец, — и тёща посмотрела на меня так, как будто я был тяжело болен.

Я набрал побольше воздуха в лёгкие, чтобы не послать их куда подальше вместе со своим котом, и миролюбиво спросил:

— Ладно, допустим, отец не помог. А кто его убил-то?

— Кто-кто? — заверещала жена. — Издеваешься, да? Или дебил совсем? Даже дети знают, кто его убил. А он, видите ли, не знает, — и злорадно добавила: — Пива надо меньше пить.

— Ты, зятёк, пивом, видно, все мозги вымыл из башки. Все знают, кто его отец, — и тёща посмотрела на меня так, как будто я был тяжело болен.

— Да при чём тут пиво? Я, правда, не знаю. Зачем было его убивать? Он, вроде, безобидный был, не лез никуда, — я изо всех сил старался изобразить сочувствие от безвременной кончины вполне приличного кота.

— Мам, он же над нами издевается. Все знают, а он, видите ли, не знает, — жена просто шипела от возмущения. — Потому что одно пиво на уме.

— Подожди, Жанна, не горячись. Может, он и вправду не знает, глаза-то вон — по пять рублей, — выступила в мою защиту тёща. — Гена, — уже обращаясь ко мне назидательным таким тоном, — безобидный — не безобидный, кому до этого дело? Главное, он же русский, хотя и не совсем русский, но для его убийц это было неважно.

— Якова убили за национальность? — а я и не знал, что у котов так остро стоит национальный вопрос. Видать, тёщу хорошо торкнуло.

— Не только. Они узнали, кто его отец, — тёща разговаривала со мной как с психически неполноценным.

— А отец — он, что ли, жив? — мне казалось, что мы ведём какую-то непонятную мне игру.

— Ты идиот, — вновь зашипела жена. — Конечно, он тогда был жив.

— А потом его тоже убили? — ладно, я ещё немного попытаюсь продержаться в этом дурдоме, хотя терпение уже на пределе.

— Говорят, он умер своей смертью, от болезни, — это снова тёща. — Но я в это не верю, думаю, отравили.

— Кто отравил? — я решил дойти до конца этой фантасмагории.

— Кто-то из своих. Мешал он им. А так жалко, я целый день рыдала, когда узнала, — у тёщи в глазу блеснула слеза. Соседей она в виду имела, что ли?

— Якова убили за национальность? — а я и не знал, что у котов так остро стоит национальный вопрос. Видать, тёщу хорошо торкнуло.

— Ладно, оставим отца в покое. А Якова-то кто всё-таки убил? — я ждал, тёща задумалась. Лучше бы я пошёл пить пиво.

А жена с ненавистью посмотрела на меня и яростно заорала:

— Кретин! Меньше по пивбарам шляться надо. Немцы его убили! Немцы! Не знает он!

— Немцы? — я понял, что у кого-то из нас окончательно едет крыша. — А каким образом?

— Жанна, да он точно ничего не знает. Посмотри, не притворяется.

— А ну, дыхни! — рявкнула жена. Я послушно дыхнул. — Странно, трезвый. В самом деле, не знаешь, что его расстреляли?

— Рас-стре-ля-ли? — кота стало безумно жалко. — Вот фашисты!

— Конечно, фашисты. Сначала за колючей проволокой держали. Издевались, — с готовностью поддержала мои выводы тёща.

— За колючей проволокой? Садисты какие-то. А где это случилось?

— В Германии, конечно, — тёща тяжело вздохнула.

— А что Яков делал в Германии? — они всё-таки надо мной издеваются, понятно, хотят доказать, что много пива пить вредно.

— Нет, ты в самом деле идиот или притворяешься? — с ужасом прошептала жена. — В плен его взяли. Думали на отца надавить. Но не получилось. И расстреляли.

Я больше не мог сказать ни слова. В моём воображении нарисовалась группа немцев, задавшихся целью уничтожить парочку котов из России. Причём старшему, видно, удалось смыться, а младшего они прихватили с собой в Германию, где посадили за колючую проволоку. А когда старшего изловить так и не удалось, тёщиного Якова расстреляли. Что им сделал российский кот, непонятно. Может, у него чип вставлен в голову был? Или он работал на ФСБ? Сюр, точно, сюр...

Я почесал затылок и лихорадочно стал соображать, кого из нас срочно надо отправить в психиатрическую лечебницу. Жена сидела, надув губки. Тёща от греха подальше поднялась и засобиралась домой, я осторожно хотел выразить ей сочувствие и пошёл проводить до двери.

— Что так рано, мама? Посидели бы ещё, чайку попили.

— С удовольствием бы, Гена, да надо идти. Кот дома голодный.

— Какой кот? — поперхнулся я. — Расстрелянный?

— Да что с тобой сегодня, Гена? Мой кот Яшка, — я уже не понимал ничего. А перед глазами маячило в кружке холодное янтарного цвета пиво, аж слюна потекла.

— Ты зачем такой концерт устроил, Гена? — жена обиженно посмотрела на меня, когда я в полном обалдении вошёл в комнату. — Хотел перед мамой выглядеть двоечником, который не знает, как погиб Яков Сталин?

Они с тёщей, оказывается, передачу по НТВ смотрели о сыне вождя народов.

А я всё-таки сбегал за пивом, и мы потом ещё долго не могли справиться с истерическим хохотом при упоминании имени тёщиного кота.