...Сегодня ночью мне приснился бывший любовник по прозвищу «Одноглазый». Мы шли по длинному, извилистому коридору, держась за руки и прижимаясь друг к другу на каждом повороте. Никакого интима за этим не последовало, но осталось очень приятное ощущение предстоящего удовольствия.

Проснувшись, я подивилась причудам подсознания - с Эриком я рассталась вполне мирно шесть лет тому назад, когда официально собралась замуж.

Потом мы перезванивались, обменивались праздничными открытками по электронной почте. Но вот уже года два, как звонки и сообщения прекратились, и я подумала, что он, наконец, решил поставить точку... или нашел себе кого-нибудь еще.

Мой муж Орен про Одноглазого ничего не знал. Мы поженились вполне взрослыми людьми - мне было 36, ему на 10 лет больше. Глупо было бы ревновать к прошлому, и не хотелось вдаваться в подробности прошлых жизней. С Ореном нас связывала поначалу сильная страсть, потом эмоции поутихли и сейчас, спустя шесть лет - осталась привычка, замешанная на сходстве характеров и приправленная дружеским расположением.

Но вот уже года два, как звонки и сообщения прекратились, и я подумала, что он, наконец, решил поставить точку...

Кстати, Мири прекрасно поладила с Ореном, хотя «папой» его никогда не называла. Они азартно играли в шахматы и домино, таскали друг у друга шоколадки, и муж всегда являлся первым читателем рассказов, которые дочка писала для школьной газеты.

Новую школу дочь обрела вскоре после моего замужества и переезда в более комфортабельную квартиру в дорогом районе. Жилье, правда, было съемным, но о покупке мы даже не задумывались, понимая, что с наших зарплат можно приобрести в лучшем случае прихожую...

Бедность на грани нищеты нас не особенно волновалa, мы радовались покою в доме и с удовольствием проводили выходные за чтением - каждый в своем углу.

И при чем тут был Одноглазый, приснившийся неожиданно, но в подробностях?
По дороге на работу мои мысли вертелись вокруг сна и плавно перетекли в воспоминания. Тогда, десять лет назад, Мири еще училась ползать, а я искала подработку. В благотворительном фонде, куда меня взяли отвечать на звонки и сортировать почту, Эрик был одним из учредителей. Правда, походил он больше на пляжного ловеласа - в неизменно пестрой рубашке, выбеленных джинсах и веревочных сандалиях. Ярко-голубой стеклянный глаз смотрел всегда мимо собеседника.

Я знала, что он женат, что у него четыре взрослые дочери, озабоченные карьерой и не торопящиеся сделать его дедом.

Мы встречались на нейтральной территории, и всегда Эрик передавал для Мири маленькие забавные подарки. Он звонил мне каждый день, и мы подолгу трепались ни о чем. О погоде, о детях, о работе, о политике...

Звонки и встречи продолжались четыре года с лишним - до тех пор, пока я не встретила Орена и не решила покончить со статусом матери-одиночки. Увести Эрика из семьи мне и в голову не приходило...

Правда, походил он больше на пляжного ловеласа - в неизменно пестрой рубашке, выбеленных джинсах и веревочных сандалиях.

Сон оказался неспроста. Спустя несколько дней на моем мобильнике высветился номер из одних единиц, номер, который не стерли из моей памяти даже годы замужества. Голос у Одноглазого остался прежний - густой, бархатный, обволакивающий. После приветствий и обычных вопросов о жизни он предложил встретиться после работы. Поразмыслив, я согласилась - у мужа в банке была двойная смена, а дочь после школы собиралась с бабушкой в бассейн. Вечер я вполне могла потратить на рандеву с призраком прошлого.

Мы сидели на террасе с видом на клубнично-розовый закат, сползающий в море. На горячих круассанах медленно таяло масло.

Эрик мало изменился за прошедшие годы - немного похудел, прибавилось седины, подбородок туфлей еще резче подчеркивал упрямый и волевой характер. На пятьдесят он не тянул никак.

- У меня к тебе мужской разговор, Викушшш, - услышала я низкий вкрадчивый голос. Только Эрик называл меня так, превратив обычное имя Вика в нежное змеиное шипение.
- Моя жена давно болела и умерла полгода назад, - продолжал он, вертя в пальцах ложечку. - Не скрою, и во время наших с тобой встреч, и после - у меня бывали другие женщины. Но сейчас, пожив полгода один - я понял, что только с тобой хочу жить вместе. Выходи за меня замуж!

- Но я вроде бы уже замужем, - удалось мне выдавить сквозь потрясение от такого неожиданного и запоздалого предложения.

- Это не проблема. Развестись можно быстро. Детей у вас общих нет, материальных претензий - тоже. Ведь квартирой вы вряд ли обзавелись... Послушай, я предлагаю тебе замужество по расчету, но расчет мой правильный. Мы десять лет знаем друг друга, отлично ладим в постели, нам есть о чем поговорить и после нее. У меня просторный дом, ты не будешь ни в чем нуждаться, а твоя дочка поступит в хорошую гимназию. Потом я оплачу ей образование там, где она захочет. Мы вместе сможем путешествовать в любую страну по твоему выбору. Ты сможешь уйти с работы совсем или работать из дома. Тебе ничего не придется делать по хозяйству - у меня есть повар, уборщица и садовник.

- Но я вроде бы уже замужем, - удалось мне выдавить сквозь потрясение от такого неожиданного и запоздалого предложения.

- Прямо золотая клетка, - пробормотала я, ошеломленная таким натиском. - А почему бы тебе не жениться на молодой? Она еще родит тебе сынa.
- Молодые видят во мне только денежный мешок с хорошей эрекцией, - буркнул Эрик, допивая кофе. - Мне не о чем с ними говорить, все их интересы я уже обсудил с дочерями, когда они были студентками. И я вовсе не собираюсь посадить тебя на привязь. Неужели комфортная, обеспеченная жизнь с человеком, который тебе симпатичен, - это заточение?

- Не знаю, - развела руками я. - Мне никто и никогда не предлагал ничего подобного. Как я читала в одной книге: «никогда хорошо не жили, нечего и начинать».
- Оставь эти русские благоглупости. Начать хорошо жить никогда не поздно. Хочешь, поедем, посмотрим мой дом? Он совсем недалеко отсюда.

Снаружи дом был похож на типичный тель-авивский особняк - белые стены, просторные солнечные балконы с полосатыми маркизами, каплевидный бассейн и шезлонги в высокой шелковистой траве.
- Не люблю выбритые наголо лужайки, - Эрик перехватил мой взгляд и открыл высокую деревянную дверь.

Когда я вошла внутрь, мне показалось, что я попала в дом своей мечты, который мысленно обставляла, покупая лотерейные билеты. Все в нем было удобно, пригнано по желанию хозяина, обстановка напоминала перчатку, сохранившую очертания руки.

Просторная светлая кухня-столовая с плетеными стульями и овальным столом, застеленным клетчатой скатертью.

Гостиная с диванами, так и приглашающими повалиться в них с ногами. Кожаное кресло, торшер и полка с книгами на расстоянии вытянутой руки.

Кабинет-библиотека с витражным окном и книжные стеллажи по периметру, подпирающие потолок. Гостеприимно расставленная стремянка с ковровым сиденьем.

Когда я вошла внутрь, мне показалось, что я попала в дом своей мечты, который мысленно обставляла, покупая лотерейные билеты.

- Наверху - четыре спальни. Твоя дочь может выбрать любую, - бархатный голос Эрика вывел меня из ступора.
- У тебя замечательный дом. Отсюда не хочется уходить, - тихо ответила я. - Но мне пора. Подбрось меня, пожалуйста, до автобусной станции.
- Я отвезу тебя прямо домой?
- Нет, спасибо, я поеду автобусом. В нем хорошо думается.
- Да, подумай, Викуш. Я тебя не тороплю. Мне кажется, что ты заслуживаешь лучшей жизни, чем прозябание в арендованной квартире и девятичасовое сидение за компьютером в конторе. Я никогда никого ни о чем не просил. Брал, не спрашивая. Но тебя прошу - пожалуйста, подумай!

И я действительно думала о том, что валилось мне в руки просто так. Думала в автобусе, думала дома, чистя картошку к ужину, думала на работе, внося тысячные изменения в чертежи армейских складов. Мне представлялось неспешное вечернее чтение под теплым светом торшера, летнее купание в бассейне без чужих спин и задов, путешествия по Италии и Испании без мучительного ощущения уходящего отпуска.

- Наверное, Орен не будет возражать против развода, - прикидывала я по дороге на работу. - Он сможет вернуться к своему отцу, жить рядом с братьями. Банки есть везде, ему с легкостью устроят перевод.

Я вспомнила душный неуютный дом свекра, уговаривавшего нас бросить город и жить вместе с ним в тихом поселке, занимаясь выращиванием и продажей роз. Вспомнила полное отсутствие книг в том доме и глухую тоску, одолевавшую меня всякий раз, когда я приезжала туда.

- В пятницу, когда Мири будет в школе, поговорю с Ореном, - решила я, включая компьютер в своем кабинете.

В обед я не дождалась обычного звонка от дочери и только тогда обратила внимание, что мобильника в сумке не оказалось. Я позвонила домой и с облегчением услышала веселый голосок Мири, докладывавшей, что уроков опять не задали.

Я позвонила домой и с облегчением услышала веселый голосок Мири, докладывавшей, что уроков опять не задали.

- Наверное, в транспорте выпал, - покрутив в руках потрепанную сумку, предположила я. - Давно пора купить нормальный кожаный портфель. И вообще, лучше всего работать дома.

Радужные планы, крутившиеся в голове, скрасили послеобеденные часы в офисе. Казалось, принятое мной решение подстегивает время и разгоняет пробки перед вечерним автобусом.

- Наконец-то избавлюсь от изматывающих ежедневных поездок, - думала я, поднимаясь на свой четвертый этаж.

Открыв дверь своим ключом, я увидела Мири и Орена, смотрящих футбол. Они тесно сидели на продавленном диване и поочередно запускали руки в большой пакет с чипсами, дружески отпихивая друг друга.

- Привет, мама! А я научила Орена, как тебя называть по-русски, - радостно сообщила дочка, смахивая крошки с дивана на ковер.
- Добрый ветчер, Викусья, - с невообразимым акцентом приветствовал меня Орен. - Мы пообедали, - продолжил он на иврите, - Тебе оставлены салат и спагетти с сосисками. Да, ты забыла мобильник дома! Там несколько вызовов без ответа, такой запоминающийся номер - одни единицы. Ты знаешь, от кого это?

Я посмотрела на экран мобильника. Четыре вызова с интервалом в полчаса, начиная с полудня. Видимо, Одноглазый почувствовал мои мысли и удостоверился, что его расчет правильный.

Телефон таращился на меня голубым немигающим экраном, и мне вдруг показалось, что это стеклянный мертвый глаз Эрика смотрит прямо в душу.

- А ведь я не люблю ни того, ни другого, - шевельнулась мысль, растревоженная мертвенным светом.
- Нет, мне незнаком этот номер, - чуть слышно ответила я. - Очевидно, ошибка...