Засыпать было страшно. Так и сидела на подоконнике, уткнувшись подбородком в коленки. Длинные бусы обычных серых, ровных и гладких ночей-бусинок, как четки отмечались только ровным монотонным стуком и так же незаметно пробегали сквозь пальцы. Убаюкивали что ли…

Засыпать было страшно. Было страшно, что этот сон больше никогда не приснится. Сны, как известно, забываются быстро, а еще через пару ночей я и не вспомню о Нем вовсе. Страшно, что больше не проснусь среди ночи, не побегу, как сумасшедшая, на кухню, не сломаю неловкими дрожащими руками кофемолку и не буду молоть кофе через мясорубку, как в годы недалекого студенчества. Не услышу от своего шефа на следующее утро: "Милая, тебе очень идут такие глаза!".

Такого состояния у меня не было очень давно. Я даже забыла КАК ЭТО. И тут приснился. В ночь на вторник, луна в козероге. Нет, не буду заглядывать в сонник. Да и разве эта пыльная книжонка для мнительных барышень может Его разгадать.

Я не буду ложиться спать. Я так боюсь забыть. И думать ни о чем другом я тоже не буду. Сутки. Вторые. На работе думают, что больна. А я, и правда, больная. Надо ж такой дурой быть. Сама себе поставила диагноз - романтический голод, симптомы - беспричинные страхи и кофейная передозировка. Так почти и не слезала с окна. Пепельница стала похожа на ежика. "Так, психопатка, пора выходить в социум", - сказало мне мое прагматичное начало. "Да, - решила я разумно согласиться с этой фурией, - надо прогуляться, а то красивые воспоминания о сне могут плавно перетечь в эпитафическую басню о стареющей дамочке, которая свихнулась в своей квартире от одиночества и кофеина".

Чертовы огни слепят глаза. И эти лица… ненавижу их за то, что не могу узнать ни одно из них. Баста. Так я больше не могу. Надо поспать. Подхожу к дороге и вытягиваю руку. Автолюбители равнодушно мчаться мимо, периодически лихо окатывая меня коричневато радужно-бензиновой жидкостью из придорожных осенних луж. Ну, спасибо. Визг тормозов. Падаю на заднее сиденье и называю адрес и… судорожно пытаюсь вспомнить, не содержит ли кофе галлюциноген.

Утро и желтые глазки яичницы на тарелки. И нам так просторно на моей односпальной. Два передних зуба… улыбнись широко. Нежно обнимаю за влажную, горячую крепкую шею и шепчу: "Не буди меня больше, пожалуйста!"