Валька рыдала, уткнувшись носом в подушку. Соседка Анна Федоровна, которая зашла к Валькиной маме Антонине Степановне просто поболтать, обомлела на пороге комнаты: "Что это с ней?". "Да врач такую сумму за операцию заломил! Мы таких денег отродясь не видели. И не будет у нас их никогда", - вздыхала Антонина Степановна. "Да и наплюй ты на эту операцию, Вальк! И так проживешь".
Валька заревела еще громче.

Вся беда была в том, что у Вальки не было грудей. То есть они, конечно, были, но настолько маленькие, что состояли из небольшой припухлости и сосков. Вальке было двадцать восемь лет. Несовершенство фигуры сделало из Вальки закомплексованную недотрогу. Лет с семнадцати, как только у девчонок-одноклассниц появилась выпуклость на груди, Валька, стараясь походить на них, напихивала в лифчик самого маленького размера шарики ваты. В техникуме бугорки у ровесниц становились больше, а у Вальки была все та же вата. И после техникума вата не исчезла. Валька ненавидела себя, ненавидела свое вытянутое, всегда бледное лицо, впалые щеки, узенькие глазки, всю свою неказистую, худосочную фигуру и это дурацкое отсутствие грудей. Последняя надежда была на силикон, о котором Валька вычитала в журнале, но сегодня врач, осмотрев ее "беду" назвал цену за операцию, от которой у Вальки потемнело в глазах. Это был крах надежды. До конца своих дней она так и останется "доской"!

Вечером с красными глазами и больной головой Валька пила чай с мамой на кухне, когда позвонила тетя Люба и сообщила с радостью о женитьбе Миши - двоюродного брата Вальки. Миша был здоровый толстячок, весельчак и шутник. Валька и Антонина Степановна были приглашены на свадьбу. "Ну, вот и развеешься", - сказала Антонина Степановна, отпивая чай. Знала бы она чем закончится это "развеевание"!

Дни побежали своим чередом. До мишникой свадьбы оставался день, когда Валька всерьез забеспокоилась о своем наряде. "Синее платье подошло бы, но оно пустовато. - Валька стояла у раскрытого шифоньера, подперев подбородок, - Куплю шарфик, и порядок. Решено". На свадьбе Валька была в синем. Она танцевала до упаду. Неумело, немного неуклюже, но самозабвенно.
Возможно, именно эта самозабвенность и привлекла Виктора. Он был двоюродным дядей невесты. Ему было за сорок. На свадьбу пришел один, без своей половины, которая как раз накануне умудрилась сломать себе ногу. Виктор пил водку, потому и быстро захмелел. Он сразу заметил одиноко танцующую Вальку и присоединился к ней. Только вино раскрепощало Вальку. Она махнула подряд три бокала красного вина, и застенчивость прошла. Виктор стал Валькиным партнером по танцам на весь вечер.

Свадьба кончилась, а танцующие никак не хотели останавливаться. Наконец, Виктор, следка запинаясь предложил: "Я тебя п-провожу!" Антонина Степановна уехала раньше, и Валька, дабы не возвращаться одной по темным улицам, не стала сопротивляться.
В Валькином подъезде Виктор повел себя как-то странно: прижал Вальку к стене и стал беззастенчиво тискать. Валька попыталась сопротивляться, но какая-то горячая волна прошла по всему ее телу. Она уже давно не совершала никаких глупостей, пора было начинать. Она обняла Виктора за шею, предварительно спустив его руки с искусственной груди в область ниже живота, и расслабилась. Все произошло быстро и неожиданно. Боли Валька не почувствовала. Неприятно было лишь дыхание Виктора, явно перебравшего водки.
Маме Валька решила ничего не говорить.

На лыжах Валька любила кататься еще со школы. Отдыхать зимой за городом было ничуть не хуже, чем летом, поэтому Валька заранее записалась в профкоме на путевку в профилакторий. Было очень удобно: садишься в служебный автобус в пятницу вечером, едешь в лес, а в воскресенье вечером возвращаешься отдохнувшая, посвежевшая. Уже за месяц Валька стала готовиться к поездке. Все шло как обычно, если не считать легкого недомогания, которое Валька ежедневно испытывала по утрам. "Пора отдыхать!" - думала она, не придавая особого значения своему состоянию. Однако с каждым днем она чувствовала себя все более неважно: кружилась голова, поташнивало. А главное, однажды в ванной Валькин взгляд задержался на груди. Грудь стала, казалось, больше. Через три дня она уже явно стала больше. Сомнений не было. "Попала! И что теперь делать?" А делать было нечего, и Валька решила, пусть все идет, как идет. Когда уже невозможно будет скрывать, надо рассказать маме. Она вряд ли будет категорически против нового маленького жильца в их спокойной женской квартирке.
Валька была поздним ребенком. Отец умер, когда Вальке было шесть лет. Она его почти не помнит. Сейчас маме за шестьдесят, она уже давно мечтает о внуке.

За городом было чудесно: снег, солнце и сосны. Валька скользила по лыжне, замыкая колонну девчонок. Они ушли далеко вперед, переговариваясь друг с другом и хохоча. Валька не торопилась. Морозный воздух заполнял ее всю. Она запрокидывала голову, глубоко вздыхая сосновую прохладу. Впереди была маленькая горка, Валька не успела собраться, сосредоточиться на спуске, не удержала равновесия и свалилась в сугроб. Из-под нее поднялись клубы снежинок, залепив щеки, лоб, ресницы. Валька рассеянно улыбнулась своей неловкости. И в этот момент он словно вырос из земли, заслонив собой солнце. Валька увидела протянутую к ней руку. Он вытащил ее из сугроба.

Дима работал на предприятии всего месяц. Поездка на турбазу была для него этаким знакомством с досугом сослуживцев. Напрягало его только то, что Дима мало кого знал, и отдых мог оказаться скучным, поэтому он твердо решил познакомиться с кем-нибудь при первом же удобном случае. Случай подвернулся на утренней лыжной прогулке. Одна, в снегу, румяная, свежая, улыбающаяся, девушка была в тот момент прелесть, как хороша. Дима с удовольствием протянул ей руку, чтобы помочь выбраться. Они прокатались вдвоем до самого обеда. Дима сыпал анекдотами, Валька искренне хохотала, прося рассказать еще. После обеда играли в настольный теннис, участвовали в шашечном турнире, где, конечно же, проиграли, потому что были рассеянными, гуляли, разговаривали, рассказывали о себе. После ужина решено было встретиться на дискотеке. Валька зашла за Димой раньше договоренности: "Пойдем. Нас приглашают в гости. Заодно и познакомишься со всеми".
В одной из комнат собралось человек пятнадцать девчат и уже веселых парней. В центре стоял стол с батареей бутылок. Дмитрий еще не успел переступить порог, как к нему сразу обратились: "Что пьешь?" "Водку". "Правильно. Наш человек!"
Дима опрокидывал стопки одну за другой, поддерживая компанию.
Где-то снизу загрохотала музыка. "Все на дискотеку!". Вся ватага сорвалась с места и устремилась в направлении рева басов.

Дима танцевал очень смешно. Высокий, неуклюжий, он как-то отрывисто приседал и качался из стороны в сторону в такт музыке. Вальке подумалось, что они даже чем-то похожи. Его нельзя было назвать красавцем, хотя мужчине и не нужна красота, он был таким же худым и нескладным, как она, даже в лице его было что-то общее с ее лицом. "Мы были бы неплохой парой!" В медленном танце Дима как-то очень сильно прижимал к себе Вальку, касаясь своей щекой ее щеки. Несколько раз наступил ей на ногу. А поскольку водка значительно притупила его равновесие, они даже чуть не упали вдвоем. Расхохотались. Дима извинился. Последние три танца были nonstop. Взмокшие, запыхавшиеся, они буквально рухнули на стулья в зале. "Пойдем ко мне", - прошептал Дима. "Пойдем".

Дима очень аккуратно и медленно расстегивал пуговки на Валькиной блузке. Круглолицая бесстыдница-луна заглядывала в незанавешенное окно, освещая свившиеся тела. Валька опять ощутило ту горячую волну, пробежавшую по телу, и ударившую в голову, затмив разум туманом. На утро Валька проснулась первой. Выбралась из-под Диминой руки, обнимавшей ее, быстро оделась и ушла. На завтрак кроме всего прочего был кефир. Опытные повара знали, что нужно отдыхающим в воскресенье утром. "Дима проспит еще как минимум час". Валька заботливо вылила в заранее припасенную банку свою и соседскую порцию кефира, и понесла ее в номер. Кефир был кстати. Димина голова раскалывалась на мелкие кусочки. "Прости, я вчера, кажется, перебрал", - Дима стыдился поднять на Вальку глаза.
- Не извиняйся. Мне было с тобой хорошо.
- Мне тоже.

Они договорились встретиться через пару дней после работы. Сидели в кафе, пили чай с бутербродами. Дима провожал Вальку домой, и, зайдя в подъезд, взял за руку, притянул к себе. Они целовались жадно и глубоко. Быть может именно в этой подъездной обстановке к Вальке пришла в голову эта дерзкая мысль. Валька всеми силами гнала ее прочь, но мысль только ширилась и развивалась, приобретая форму плана. А суть этой мысли была в том, чтобы объявить Диме о Валькиной беременности, скрыв связь с Виктором. "Кто такой Виктор? Случайный человек в моей жизни. Он уже и не помнит меня. И пусть даже Дима не захочет жениться, он просто будет знать о ребенке, как о своем, и наверняка не откажется помочь растить малыша".

Спустя три недели Валька сказала Диме, что беременна. Дима воспринял известие спокойно, и, немного помолчав, ответил: "Значит поженимся". Грудь росла как на дрожжах, стремительно приближалась к отметке "№ 1", чему Валька была несказанно рада. Свадьба у них была веселой. Валька умело замаскировала под белыми складками уже слегка выступавший живот. Народу было много. В небольшом кафе было даже тесновато. Дима сначала был серьезен, немного нервничал, потом его заставили выпить, и под конец вечера он уже во все горло распевал русские народные, обняв одной рукой тещу, другой - соседку Анну Федоровну.

Шли годы. Двенадцатилетняя дочь Маша была ласковой, очень симпатичной девочкой. Глядя на нее, Дима не раз просил Вальку подарить ему еще такую же дочку. Валька не отказывалась, однако еще одна дочка упорно не хотела появляться на свет. Дима много об этом думал, решив, наконец, серьезно обследоваться. Начал с себя. Не сказав ничего жене, пошел к врачу, сдал анализ и ждал результатов. Врач - миловидная, деликатная женщина - увидев Диму, попросила его присесть, аккуратно прикрыв за ним дверь.
- Скажите, это ваше первое такого рода обследование? - спросила она.
- Первое. А что?
- Я даже не знаю, как вам это сказать. В общем, анализ спермы показал, что вы не можете иметь детей. Если хотите, анализ можно повторить на предмет ошибки. Но даже уже сейчас все явно.
- Этого не может быть, - взорвался Дима, - у меня есть дочь, ей двенадцать лет.
- Увы. Такая патология изначальна. Вы уверенны, что это ваша дочь?
- Уверен.
- Значит, это чудо. И вам не о чем беспокоится, радость отцовства вы познали, но на другого ребенка рассчитывать не стоит.
Дима не помнил, как дошел до дома. В ближайшем ларьке купил водки, решив, что выпьет ее до капли, может тогда поймет что к чему.

Дверь открыла теща. Дима отодвинул ее, прошел прямиком на кухню, налил стакан водки, и выпил залпом, не закусывая. Антонина Степановна всплеснула руками. Такое поведение Диме было не свойственно. Вообще, Дима с тещей был почтителен. Между ними не было разногласий. В ссорах с супругой, теща всегда была на стороне Димы. Он ей нравился. И если Дима пьет не закусывая, значит что-то случилось. Дима сел на табурет, посмотрел на часы. До прихода жены оставалось чуть больше часа. "Я выведу ее на чистую воду! Она все мне расскажет! Во-первых, почему Машка родилась семимесячной, но с нормальным ростом и весом, во-вторых, почему она темноволосая, а мы оба русые, и, наконец, кто же отец". Дима стукнул кулаком по столу: "Все расскажет!"

Стрелки часов ползли медленно. Хмель ударил в голову. Напряжение понемногу спадало. В голове в пятый раз прокручивался разговор с врачом. "Вы уверенны, что это ваша дочь? Значит, это чудо. Радость отцовства вы познали". Дима вспоминал годы совместной жизни с Валькой. Она была хорошей женой и матерью. Вкусно готовит, чистоплотна, внимательна, заботлива. Как к хозяйке к Вальке придраться было не к чему. В постели у них тоже все было хорошо. Дима не мог вспомнить случая, когда поведение Вальки вызвало бы в нем даже намек на ревность. Работа, дом, работа. Отдыхали всегда вместе. У них была в целом нормальная, полноценная семья. Росла дочь, теща только помогала, никогда не совала нос не в свои дела. Что ему еще нужно? Ну, скажет Валька, что дочь не от него, разве ему станет легче. Как не легче от мысли, что своих детей у него не будет никогда.

Дима сидел, опустив голову. Пришла жена. Антонина Степановна ей что-то шептала в прихожей. Валька подошла к Диме: "Что случилось?" Дима не поднял глаз, чтобы не показать, что в них застыли слезы. Тихо сказал: "Неприятности на работе, но все, думаю, наладится". Через полчаса из кружка танцев пришла Маша, и они сели ужинать. Дима знал точно, все наладится.