— Бабушка, что это? — Саша достает из картонной коробки хрустальную нить. Бусины переливаются голубым, бледно-желтым, фиолетовым, синим.

— Богемское ожерелье. Это значит, из Богемии.

— Из Богемии... — повторяет Саша и понимает: сказочная страна за тридевять земель от Можайска. С синими соснами в тумане. Голубоватом, бледно-желтом, фиолетовом.

— Далеко это? На поезде ехать надо?

— А тебе зачем?

— Надо.

Бабушка работает в бухгалтерии завода и держит свои сокровища, как циферки — в строгом порядке: вот бусы из Богемии, вот — из янтаря, вот — из жемчуга.

Янтарные бусы — дедушкин подарок. Бабушка сказала, что эти кусочки с моря, и Саша, которая за все свои семь лет не покидала Можайска ни разу, зарывалась в горсть янтаря конопатым носом, пытаясь учуять запах морского берега в оранжевых полупрозрачных камнях. Красиво! Только опять далеко.

Жемчужное ожерелье длинное, в три ряда. Эти ожерелья выдали бабушкиному хору на юбилей заводского клуба — с костюмами вместе. Там и кокошники были шиты жемчугом, и сарафаны! Саша мечтает вырасти и пойти в бабушкин хор. Может, и ей дадут такое ожерелье, если будет петь хорошо?

Бабушкины драгоценности — степенные, а мамины — лучезарные. Когда Людмила Петровна велела нарисовать мам, Саша свою изобразила в длинном красном платье и с сияющей короной на золотых волосах. Что вообще-то неправда. Нет у мамы красного платья. И волосы у нее русые. Но на свадебной фотографии мамины кудри словно из золота. А что было раньше, кто знает? Старых фотографий у мамы только две, и обе они — черно-белые.

Эти звездочки когда-то украшали тётин и мамин свадебный наряд, замуж они выходили по очереди.

Мамины сокровища — в деревянном сундучке: длинные бусы из плоских золотых колец, чудесный маленький кошелек из сияющих зеркальных камушков и металлическая нить с крохотными сверкающими звездочками. Эти звездочки когда-то украшали тётин и мамин свадебный наряд, замуж они выходили по очереди. Может, и Саша тоже куда-нибудь их пришьет, когда замуж выходит станет.

У самой Саши сокровищ мало: только сверкалка и Зеленый Камень. Сверкалка выбивает из асфальта розовые искры, а внутри Зеленого Камня переливаются вешние воды и бирюзовый апрельский свет. Мама говорит, что об эту «железяку» можно порезаться, а «стекляшка» откололась от бутылки какого-то местного алкоголика, поэтому Саша свои сокровища прячет и бережет. Своих драгоценностей у Саши — кот наплакал. И поделиться толком нечем. Не сверкалку же Людмиле Петровне дарить.

Учительница была к Саше добра, называла по имени.

— Что это у тебя? — спросила она на рисовании.

— Сокровища Алладина. Вот это золотые кувшины. А это — серебряные ларцы. А вот это диадемы с изумрудами! И одежда с жемчугом. Это штаны висят.

— Красиво, — похвалила Людмила Петровна. — Сама придумала?

Саша даже покраснела от смущения и гордости. Конечно, сама! Она видела много драгоценностей, ей нетрудно придумать еще. А вот у Людмилы Петровны, похоже, нет ни одной, вот она и удивляется.

Она видела много драгоценностей, ей нетрудно придумать еще. А вот у Людмилы Петровны, похоже, нет ни одной, вот она и удивляется.

— Папа, дай, пожалуйста, немного денег.

— На что?

— На подарок. Хочу купить Людмиле Петровне какую-нибудь драгоценность.

— Именно драгоценность? — весело удивился папа. — А в честь чего?

— Просто так. Или на Новый год. У нее совсем ничего нет. Она обрадуется.

— Ну, я думаю! И сколько тебе нужно?

Саша мысленно посчитала.

— Пять рублей.

— Ишь ты! — отец отхлебнул чая и достал кошелек. — Стоит того?

— Да! — уверенно кивнула Саша. — Вот увидишь, она будет прыгать до потолка!

Драгоценности продавались в магазине на станции. Там, рядом с черными пластмассовыми клипсами Саша обнаружила настоящее чудо — два золотых кулона, один с рубином, другой — с бриллиантом. Первый рдел сквозь витрину алым пламенем, второй переливался алмазным блеском.

«Возьму этот, — решила Саша. — Бабушка говорила, что бриллианты — самые лучшие! С таким кулоном на шее Людмила Петровна будет выглядеть как царица!»

В последний день перед каникулами Саша еле дотерпела до конца урока, и когда учительница уже засобиралась домой, подошла и сказала, как на открытках пишут:

Там, рядом с черными пластмассовыми клипсами Саша обнаружила настоящее чудо — два золотых кулона, один с рубином, другой — с бриллиантом.

— Дорогая Людмила Петровна! Поздравляю вас с Новым годом! Желаю счастья и здоровья! Это вам подарок.

Учительница достает кулон, и Сашино сердце замерло в ожидании чужого счастья. Как будто ей самой в руки упала сверкающая звезда — вот так, ни с того ни с сего!

— У-у-у, какой подарок, — говорит Людмила Петровна. — Надо же.

И кладет пакетик с кулоном в карандашницу.

Она тоже поздравляет Сашу с Новым годом, складывая тетради в сумку, желает ей быть хорошей девочкой, и выходит из класса, а Саша удивленно смотрит ей вслед. Какая же рассеянная, забыла драгоценность! А сама говорила на математике не витать в облаках. Теперь придется ей возвращаться с полдороги. А всё из-за невнимательности, да.

Вечером собрали ёлку, укутали «дождем», часть блестящих нитей развесили под потолком. Саша надышаться не могла этой серебряной красотой, ходила по квартире, воображая себя среди ветвей, покрытых сверкающим снегом, предвкушая новогоднее волшебство. В Новый год со всеми случаются чудеса, даже со взрослыми. Вот и Людмиле Петровне чудо досталось! Только бы она успела вернуться и забрать его, двери-то на праздники заперли!

После каникул Саша пришла в школу самой первой. Шмыгнула в темную раздевалку вслед за завхозом, нацепила на крючок пальто и мешок с сапогами, прибежала в класс и сразу — к учительскому столу.

Пакетик лежал в карандашнице.

Не напрасно Саша переживала. Не пустили сюда Людмилу Петровну на каникулах. А может, она уехала или заболела?

Не напрасно Саша переживала. Не пустили сюда Людмилу Петровну на каникулах. А может, она уехала или заболела?

Школа тем временем начала оживать. Пришла учительница, разложила тетради. Саша следила за учительницей, как коршун, ловила каждое ее движение, примечала выражение лица. Много раз та брала со стола то карандаши, то ручки, но подарка не коснулась. После уроков так и ушла.

— Надо догнать, — вслух сказала Саша, взяв пакетик со стола.

— Всё с подарком своим носишься? — говорит насмешливо Оксана Емелина, выхватывает пакет и открывает прежде, чем Саша успевает остановить святотатство.

— Это же бижутерия! — говорит она торжествующе. — Дешевка! Мама говорит, что дарить бижутерию неприлично.

— Почему это? — выкрикивает запальчиво Саша.

— Потому что это дешевка, — повторяет Оксана со смаком, тряся цепочкой перед Сашиным носом, — Дарить надо настоящее золото и драгоценные камни. А не такое барахло! Эх ты!

Саша выхватывает пакетик из равнодушных Оксанкиных рук и кладет обратно в карандашницу. Оксанка — дура, а Наталья Петровна устала и снова все позабыла. Завтра вернется и заберет.

Но и на следующее утро, когда Саша снова пришла в класс самой первой, кулон лежал в карандашнице. Не грелся он на груди, не красовался в зеркале. Пролежал здесь дюжину дней и ночей. Внутри у Саши всё замерло от жалости и вины. Жила драгоценность в магазине сама по себе, а теперь живет ненужной, брошенной. Или Саша действительно витает в облаках, а на самом деле есть какие-то настоящие драгоценности и другие, ненастоящие? Она снова берет пакетик и вытягивает золотую цепочку. Как же не настоящие? Вот ведь как блестят и сияют!

Опять Саша не сводит с учительницы глаз. «Если заметит, сразу верну! — заклинает она про себя. — Вот сейчас непременно заметит!»

Со стороны раздевалки стали доноситься голоса, решать надо было быстро. Несправедливо, неправильно доставаться тому, кому ты не нужен. Не место драгоценности среди неважных, чужих мелочей.

«Если она заметит, я сразу же положу обратно», — шепчет Саша и прячет пакетик в карман фартука, розовея от волнения. Плохо брать чужое. Это ведь уже чужое, раз она подарила. Но как быть, если подарок оказался не нужен?

Опять Саша не сводит с учительницы глаз.

«Если заметит, сразу верну! — заклинает она про себя. — Вот сейчас непременно заметит!»

Но Людмила Петровна так кулона и не хватилась. Как же можно не заметить такую пропажу? Или она тоже любит только «настоящие» золото и бриллианты? Но к чему они человеку, если его не радует сияние само по себе?

Поздно вечером Саша забирается к бабушке на кровать, поджав босые ноги.

— Скажи, что такое бижутерия? — спрашивает она.

Бабушка опускает книгу на грудь и смотрит на Сашу поверх очков.

— Украшения. Колечки, бусы.

— А правда, что они ненастоящие? — Саше стыдно и боязно услышать правду о дорогих сердцу вещах, но она идет до конца. — Вот камушки, например, в твоих бусах из Богемии? Ненастоящие, да?

— Что значит «ненастоящие»? Есть природные камни, есть искусственные, а есть самоцветы из стекла.

— А правда, что они ненастоящие? — Саше стыдно и боязно услышать правду о дорогих сердцу вещах, но она идет до конца.

Так вот они какие, сказочные самоцветы! А что из стекла, так это не важно!

— А золото в бижутерии тоже ненастоящее? — продолжает пытать она.

— Настоящее. Это называется «позолота». Когда золото наносят сверху.

— А внутри тогда что?

— Медь, например. Или сплавы.

Саша читала о том, как сплавы служат людям, из них даже делают самолеты, и теперь заинтригована.

— А почему тогда говорят, что бижутерия — дешевая? — в последний момент она заменила унизительное «дешевка». Но бабушка все равно нахмурилась.

— Это кто тебе сказал?

— Девочка одна. Сказала, что бижутерию дарить нельзя, потому что она дешевая.

— Глупости! — сердито сказала бабушка. — Бижутерия порой дороже золота. Дорог-то должен быть не подарок, а человек!

Саша не очень поняла про человека, но про самоцветы она поняла. Достала кулон, положила в коробочку из-под духов на ватную подушку. Саше было ужасно его жаль. Бросили самоцвет, даже не увидев его сияния. Он же как звездочка! Он же не виноват. Самоцветы из стекла не умеют кричать и прыгать. Только ждут молча, чтобы их обнаружили. А это непросто — ждать и молчать.

Целую неделю Саша открывала коробочку и любовалась переливом граней. В самоцвете ей виделось самое прекрасное: солнечный свет, мерцающий снег, хороший конец у сказок, счастье, которое, как пузырьки в газировке, вдруг возникает на дне из пустоты, а потом срывается и летит наружу. И золото цепочки было ослепительно, как самый торжественный праздник, от которого внутри всё баловство оседает и остается одно только радостное волнение. Самоцвет так сиял и, кажется, тоже радовался, оказавшись в любви, что все невзгоды казались далекими и неважными.

Через неделю Саша достала кулон из коробочки и переселила в мамин сундучок. Всем нужны друзья, и самоцветам тоже.