Мир внутри меня огромен, а вокруг бесконечно мал. Он ограничен стенами квартиры, где живу, и окнами киоска, где работаю. Не жалейте меня, я очень счастливый человек, прочел все выпуски «Вокруг Света», бывал на затерянных в океане островах, поднимался на вулканические сопки, гулял по европейским столицам. Мысленно, понарошку.

И с работой мне повезло, крестная на почте служила и после училища пристроила киоскером.
Но история эта не обо мне, а о Девочке из дома напротив.

Когда Она была маленькой, то подбегала к окошку, протягивала монеты и говорила:

— Дяденька, мне «Мурзилку».

Один раз вместе с журналом я протянул девочке шоколадку и впервые увидел ее улыбку. Радостную и беззаботную. В груди, рядом с сердцем, тотчас вспыхнуло солнце. Второй раз подарок Она не взяла, сказала — мама заругает. Да, заругает и скажет: «Никогда не разговаривай с незнакомцами».

И тогда я подумал:

«У меня не будет дочери, ни такой, ни другой, вообще никакой. Да и сына тоже не будет. И если ничего в моей жизни не изменить, стоит ли убиваться?»

«У меня не будет дочери, ни такой, ни другой, вообще никакой. Да и сына тоже не будет. И если ничего в моей жизни не изменить, стоит ли убиваться?»

Время шло.

Девочка подросла, уже собирала наклейки и комиксы, и я откладывал для нее новые, чтобы еще раз услышать:

— Вот это да! Спасибо, дяденька!

Она взрослела, я старел. Но каждый день ждал.

Фотографии актеров, брелочки, а следом журналы мод и бестолковый глянец. И чем дальше, тем реже Она улыбалась. Порой мелькнет за стеклами, серьезная и хмурая, даже не кивнет. Потом совсем пропала.

И мир мой катастрофически сжался. Наверное, тогда я умер в первый раз. Отключился от течения времени, даже забыл о своих путешествиях «понарошку».

Солнце не всходило и совсем не грело, одну холодную ночь сменяла другая, еще более студеная.
И когда я уже перестал ждать, в окошке сверкнула колечком рука.

— У вас есть что-нибудь для будущих мам? Вот это да! Спасибо, дяденька!

Если бы мог — пустился бы в пляс.

Жизнь вновь пошла своим чередом.

Теперь Она покупала книжки для маленькой дочери и с радостью угощалась моими конфетами. Никто ее больше не ругал.

Теперь Она покупала книжки для маленькой дочери и с радостью угощалась моими конфетами. Никто ее больше не ругал.

И она могла разговаривать с незнакомцами.

Пока дочка копалась в песочнице, я рассказывал о своих «путешествиях». Девочка удивлялась, наверное, жалела меня, но виду не подавала.

Когда умер во второй раз, уже через неделю мальчишки разбили в киоске стекла и что не украли — раскидали по всему двору, помню, Она собрала обрывки газет и журналов, опустилась на лавочку и заплакала.

Мир внутри меня по-прежнему огромен, а вокруг — бесконечен. В нем молодо и солнечно. Я побывал на самых дальних островах, поднялся на заоблачные высоты, истоптал брусчатку всех городов мира. Прошел нашу Землю вдоль и поперек.

Кеды мои истерлись до дыр, я забываю, что кроме ног, которых в прошлой жизни не было, мне подарили крылья.

Об ангельских крыльях я вспоминаю лишь по утрам. Купив в Союзпечати газету, взлетаю на карниз нашего дома, читаю и жду.

И вот Она устраивается на той самой лавочке, подслеповато щурится, ловит мой подарок — солнечного зайчика и улыбается.

Как тогда, в детстве, радостно и беззаботно!

Моя Девочка.

P.S. Это полуфантастическая зарисовка о соседе-инвалиде, проработавшем всю жизнь киоскером в нашем дворе.