На главную
 
 
 

Случай в детском саду
Автор: Ася Третьякова / 16.11.2017

— Я чувствую боль.
— Где?
— Сильную боль. Здесь и здесь, — неуверенный жест руки, идущий от сердца вниз.
— Что вы видите?
— Ничего. Только боль.
— Что вы чувствуете? Посмотрите вокруг.
— Боль. Темнота. Тени.
— Вы что-то слышите?
— Нет, только тишина. Вокруг тишина. Шорох шагов. Шёпот. Мягкий шёпот. Кажется, женщина говорит мне: «Всё будет хорошо. Не плачь!»

Внезапно человек, сидящий передо мной на стуле, конвульсивно вздрагивает. Его сотрясают рыдания. Неожиданно, бурно. Горе нахлынуло волной, поглотив свою жертву, не давая времени опомниться. Его тело сжимается, будто ожидая удара. Плечи опускаются. Голова наклоняется вниз. Поза неудачника, готового к суициду. Становится не по себе. Я молчу. Смотрю на свои записи. Антон, 37 лет, слесарь-монтажник, закончил радиотехнический техникум. Я протягиваю салфетку, вкладываю в его руку.

— Спасибо.

Он вытирает слёзы, льющиеся неиссякаемым потоком из закрытых глаз. Очень жалко, но я ничего не могу сделать. Я должна ждать. Большие мужские руки непроизвольно складываются в кулаки. Он трёт ими глаза. Как в детстве. Мы сидим так друг перед другом уже полчаса. Он плачет. Рядом с ним валяется куча салфеток, мокрых от слёз. Пора начинать очередные вопросы.

— Вы что-то слышите?
— Да, мама. Она уходит. Она бросает меня.
— Где вы находитесь?
— Я стою около двери. По лестнице спускается мама. Меня держит за руку какая-то женщина.

Антон плачет вновь. Жмурит и без того закрытые глаза. Взрослый крупный мужчина. Возможно, он переживает свою первую потерю. Горе его безгранично. Моё сердце колотится быстрее глухими точными ударами, разве можно привыкнуть к чужой боли? Я молча жду следующего момента для вопросов, изредка вкладывая салфетки в трясущиеся руки. Он заходится от плача. Пора. Нельзя доводить до истерики.

Я молча жду следующего момента для вопросов, изредка вкладывая салфетки в трясущиеся руки.

— Где вы?
— Кажется... Нет, точно. Я в детском саду.
— Как вы одеты?
— Точно не помню. Нет. Вижу. Колготки, шорты. Вот здесь на шортах медвежонок, — показывает правой рукой то место, где должна быть, по всей вероятности, аппликация с медвежонком. — Жёлтая футболка.
— Хорошо. Что вы слышите?
— Звук каблуков по лестнице. От меня уходит мама. Она оборачивается и говорит: «Я приду за тобой, не плачь».

Плач усиливается, он опять переживает потерю. Голос дрожит.

— Почему она уходит?
— Я не знаю.
— Она говорит, что вернётся?
— Да, но я не верю.
— Что вы чувствуете?
— Боль. Почти физическая. Меня разрывает от боли. Текут слёзы. Руки все мокрые.
— Кто находится рядом?
— Нянечка. Она держит меня за руку и успокаивает.
— Что ещё вы видите?
— Ничего.

Минутная передышка для обдумывания информации. От Антона ушла жена. Депрессия длится несколько недель. Очень переживает. Назад тянет непомерный по его силам комплекс вины.

От Антона ушла жена. Депрессия длится несколько недель. Очень переживает. Назад тянет непомерный по его силам комплекс вины.

— Где вы находитесь?
— В детском саду. Мы в раздевалке. Пришла мама раньше, чем обычно. Она говорит, что я должен переночевать здесь. Я не хочу, начинаю плакать. Меня держит нянечка за руку. Успокаивает. Я им не верю.

Антон опять складывает свои руки в кулаки и трёт ими и без того воспалённые глаза.

— Что вы видите?
— Дети. Они стоят в дверях, смотрят на меня. Мама спускается по лестнице, стучат её каблуки. Звук удаляющихся шагов. Я и другие ребята в игровой комнате.

Плачет.

— Что происходит?
— Мне не играется. Я стою в уголке и плачу. Ко мне подошла девочка, предлагает рисовать. Я не хочу. Плачу. Она мне говорит, что мама придёт, но я никому не верю. Меня бросили. Пришли первые родители. Детей забирают домой. Только не меня.

Опять пауза. Вкладываю салфетки.

— Что вы чувствуете?
— Всё мокро. Около лица, около рук.
— Где вы?
— Я в кровати. Должен спать, мне не спится. Подушка мокрая от слёз.
— Какое время суток?
— Ночь, темно.
— Кто-то есть рядом?
— Подходит пожилая женщина, видимо, нянечка. Успокаивает, переворачивает мокрую подушку. Гладит по голове.
— Кто-то есть ещё рядом с вами?
— Да. Недалеко девочка и мальчик. Они спят. Нянечка говорит, что я должен спать и не мешать другим.

Передо мной взрослый состоявшийся мужчина, в котором сейчас живёт маленький мальчик, думающий, что завтра не наступит никогда.

Антон переживает ту ночь, своё одиночество опять. Передо мной взрослый состоявшийся мужчина, в котором сейчас живёт маленький мальчик, думающий, что завтра не наступит никогда. У него нет часов, он ничего не знает о времени. Вокруг только темнота. Чужие люди. Первый раз ночью не дома. Каждая минута длится вечность.

Он успокаивается.

— Вы спите?
— Да.
— Что вы видите?
— Что-то странное. Я просыпаюсь каждую минуту. Смотрю в темень, жду утро. Подушка мокрая.
— Что вы чувствуете?
— Пустоту. Она вокруг меня. Мне кажется, что так будет всегда. Только пустота.
— Где вы находитесь?
— Я сижу за столом. Ненавистная манная каша. Такой студень. Она остыла, превратившись в скользкий толстый блин. Ну, вы знаете? Как в детских садах?

Я молчу. Но непроизвольно киваю головой. Знаю. Жду продолжения.

— Я смотрю на дверь. Мама сказала, что придёт после завтрака. Её нет. Опухшие глаза.
— Что вы чувствуете?
— Болит голова. Сильно.
— Что вы видите?
— Другие дети вокруг. Кто-то ест, большинство копается в тарелке. Со мной рядом сидит девочка. С идиотскими бантиками. Она чему-то радуется. Я не могу понять: чему? Она мне не нравится.
— Опишите: что вокруг?
— Мы в игровой комнате. В одном углу игрушки. Много игрушек. В другом сидим мы. Маленькие столики. Детские стульчики. Я ворочаюсь на стуле. Воспитательница ругается. На моём стульчике мухомор. Красный, большой, красивый, в белую крапинку. У меня нет аппетита. Мне кажется, что я здесь навсегда. Я смотрю на детей и чувствую одиночество. Странно, правда?

— Мне кажется, что скоро обед, а мама не пришла. Она меня бросила. Я больше ей не нужен, — кулаки сжимаются, но Антон не плачет. Первый раз.

Оставляю вопрос без ответа.

— Что вы ещё чувствуете?
— Болит голова, — неопределённо показывает вокруг головы. — Меня тошнит.
— Что происходит?
— Все поели. Убирают за собой посуду. Все радуются. Сейчас будем играть. Я ничего не хочу. Время остановилось. Мне кажется, что скоро обед, а мама не пришла. Она меня бросила. Я больше ей не нужен, — кулаки сжимаются, но Антон не плачет. Первый раз.

Разглядываю его руки. Вряд ли их можно назвать ухоженными. Сильно выраженные вены, в некоторых местах вздутые. Грубая кожа, практически мозоли на подушечках пальцев. Коротко подстриженные ногти, кое-где надкусанные заусенцы. Ещё одна привычка с детства успокаиваться. Обыкновенные руки работяги.

— Что вы видите?
— Пустота. Вокруг только пустота. Странно, ведь я не один, вокруг люди. Мне не позволяют стоять в коридоре и ждать. Я прислушиваюсь, но мама не идёт. Воспитательница зовёт меня играть. Я киваю головой и стою дальше один.
— Это конец инцидента?
— Нет. Я слышу стук каблуков моей мамы. Я бегу по лестнице, обхватываю её колени и плачу. Мама присаживается передо мной на корточки и спрашивает: «Ну, чего ты плачешь?» Мне страшно, что сейчас она опять может уйти, и я крепче её сжимаю...
— Это конец инцидента?
— Да.

Мы молча сидим. Антон собирается с силами, чтобы ещё раз пройти потерю и вспомнить новые нюансы. Я смотрю на небо. Тринадцатый этаж, поэтому ничего кроме неба из окна не транслируют. Прекрасная погода. Лето. Окно полуоткрыто. Слышится звук машин. Молчание затягивается.

Мы молча сидим. Антон собирается с силами, чтобы ещё раз пройти потерю и вспомнить новые нюансы.

— Вы готовы повторить всё ещё раз?
— Да.

Драматизм ситуации явно уменьшается.

— Сколько вам лет?
— Три года. Мне недавно исполнилось три года.

Антон вот уже несколько раз описывает давно минувшее событие, причинившее ему столько горя и которое, по логике вещей, должно затеряться в лабиринте памяти. Каждый раз всплывают новые моменты, детали окружения, слова, мысли. Невероятно. Он успокоился, салфетки становятся не нужными. Обыкновенный эпизод в детском саду, наверно, случающийся с каждым ребёнком, но воспринимаемый всеми по-разному. Речь Антона становится связной, вопросы не требуются. Мы находимся в практически пустой комнате больше двух часов. Я внимательно слушаю, пытаясь уловить что-то новое и записать в тетрадь, исчёрканную стрелочками, обозначающими последовательность пережитого события.

— Меня всегда укачивало в электричке. Родители собирались на дачу, а бабушка заболела и не могла меня взять как обычно. Мама сказала мне это только в детском саду. Конечно, я расстроился.

Глаза Антона закрыты по-прежнему. Лицо сухое, без слёз. В его сознании этот случай больше не является такой трагедией, как раньше.

— Я плачу, мама меня успокаивает, говорит, что придёт завтра после завтрака. Скорее всего к обеду. Она такая красивая! Моя мама! Волосы завиваются, — показываетЭ как они завивались у мамы. Улыбается. — Пальто чёрное с синим шарфиком. Она целует меня и передаёт воспитательнице, — тон спокойный, это радует. Плечи расправились. Осанка прямая. Облик уверенного в себе человека.

Несколько раз Антон повторяет инцидент, теперь ставший совершенно обыденным, незначительным. Он вспоминает какие-то весёлые моменты из будничной жизни сада. Вкусный запашистый борщ в огромной эмалированной посудине, тёплые булочки, посыпанные сахарной пудрой и напоминающие большую фигу, на полдник.

— Вы знаете, а меня мама ведь не бросала. Я просто плакал, потому что меня расстроило наше расставание...

— Вы знаете, а меня мама ведь не бросала. Я просто плакал, потому что меня расстроило наше расставание, но я точно знал, что она вернётся. Всё.
— Расскажете ещё раз с начала до конца?
— Мне уже неинтересно. Я был так счастлив, когда она пришла за мной в сад, что не удержался и опять расплакался. Я просто ужасно соскучился, — Антон улыбался.
— Вы сейчас откроете глаза. Вы понимаете, что вы в настоящем?
— Да.
— Как вы себя чувствуете?
— Замечательно.
— Голова болит?
— Нет. Странно, правда?

Глаза Антона трудно описать. Как будто человек хорошо выспался; как будто сбросил тяжёлую ношу, мучающую его долгое время; как будто сообщили самую приятную новость в жизни. Счастливые глаза, светящиеся.

— Спасибо, — мой подопечный искренне благодарит меня, сжимая мою руку.
— Вам спасибо...

Мы выходим из здания, каждый направляется в свою сторону. Тихий спокойный вечер. Иду по аллее парка и засматриваюсь на ягодную гроздь рябины. Какая красота вокруг! Пахнет травой и свежестью от мимолётного грибного дождя. Листья деревьев отражаются в весёлых лужицах. Думаю об Антоне. О том, какой важный сегодня для него день. Я надеюсь: что-то сейчас меняется в его жизни и, конечно же, в лучшую сторону. Главное, он простил свою «первую любимую женщину» и понял её.

Антон вышел из магазина с букетиком ландышей и тортом «Полёт». Родители жены жили в соседнем доме. Он направлялся туда, нисколько не сомневаясь, что всё делает правильно. На детской площадке одиноко сидела молодая симпатичная женщина — его жена Инна, держа на руках плачущего пацанёнка с разбитой коленкой.

— Максимка! Ты чего ревёшь?

От неожиданности мальчик вздрогнул, тут же перестав плакать.

— Папа! Папка, ты за нами? Ты нас заберёшь домой?
— Конечно, сынок! Пойдём пить чай. Всё будет хорошо, — Антон улыбался, глядя как Инна привычно и трогательно нюхает ландыши.



 
 

Что не так с этим комментарием ?

Оффтопик

Нецензурная брань или оскорбления

Спам или реклама

Ссылка на другой ресурс

Дубликат

Другое (укажите ниже)

OK
Информация о комментарии отправлена модератору