— Ну и где Вас черти носят? Опоздали на десять минут, а у нас все уже готово. Родители и дети давно в зале, утренник без Вас начали. Слава Богу, спонсор тоже запаздывает, в «пробке» на Кутузовском стоит. Давайте еще раз пробежимся по сценарию праздника... Предупреждаю — чтобы никакой отсебятины и тупых, затасканных шуточек... И что это у Вас за вид странный такой? Костюм Деда Мороза вполне хорош, а вот бороденку могли бы и погуще приклеить.

— У меня своя борода, настоящая, — пробурчал Дед Мороз. — Сценарий я помню, правила тоже. Не беспокойтесь, хозяюшка... Не впервой, все будет хорошо...

Директор детского сада еще раз окинула критическим взглядом фигуру Деда Мороза, отметив для себя ярко выраженные семитские черты его лица, и заявила:

— Что-то уж больно Вы худоваты. На диете, что ли, сидите? У вас на фирме полнее актеров не нашлось?

— Как платят, так и ем, — отрезал Дед Мороз и поинтересовался: — Сверху накинете? Рубликов пятьсот хотя бы?

— Да вы, батенька, наглец... Сначала отработайте как положено, а там посмотрим, насколько Вы хороши... Вот согласованный со спонсором список. Напротив фамилии ребенка — название подарка. Напоминаю Вам, обещать надо только то, что указано в списке. Подарки уже закуплены и лежат в коробках под елкой. Особое внимание обратите на Лёню Баблонского — это сын нашего филантропа. Будьте с ним предельно ласковы и обходительны. И что это у Вас глаза так блестят? С утра пораньше начинаете? Ну-ка, дыхните!

Директриса брезгливо поднесла свой нос к лицу «дедули» и очень удивилась. Алкоголем не пахло... Напротив, от него исходил замечательный, тонкий и успокаивающий букет неведомых ей ароматов.

— Как платят, так и ем, — отрезал Дед Мороз и поинтересовался: — Сверху накинете? Рубликов пятьсот хотя бы?

«Надо будет мужу такой же подарить», — подумала она и, уже миролюбиво, спросила:

— Не сочтите за любопытство, каким парфюмом пользуетесь?

— «Sacred water», новинка, израильский. В российской продаже пока нет, но лично для Вас могу достать... Рубликов пятьсот накинете?

«Вот же гад настырный», — возмутилась про себя директриса, а вслух произнесла:

— Хорошо, после поговорим. Давайте, проходите в зал, пора приступать к делу...

Раздача подарков подходила к концу, а благотворитель мероприятия так и не появился. Неугомонные сорванцы, посидев на коленях Деда Мороза, под веселую музыку подходили к директрисе, которая доставала из-под новогодней елки долгожданные подарки и вкладывала их в нетерпеливые детские ручонки. Упомянутый директрисой Лёнечка Баблонский не стал садиться Деду Морозу на колени. Сделав дедушке растопыренными пальцами «дьявольскую козу», шестилетний Лёня сквозь зубы процедил:

— Ты что, в натуре, за лоха меня держишь? Чтобы я к незнакомому мужику на колени сел?! А не голубок ли ты, часом?

Директриса тут же вмешалась в неловкую ситуацию, и не давая изумленному дедушке открыть рот, захлопала в ладоши и прокричала:

— А кто это у нас такой веселый шутник? Кто это у нас умница-благоразумница? Иди ко мне, Лёнечка... Самому забавному мальчику мы сейчас подарим самый лучший подарок.

— Мишка в больнице умирает. Врач сказал, что у него какой-то незалечимный рак. Мама все время плачет... Маму жалко... И Мишку...

Пухлощекий Лёня смачно сплюнул дедушке под ноги и неторопливо направился к директрисе. Пнув ботинком коробку со своим подарком, он уставился в окно, всем своим видом выражая глубокое презрение к происходящему.

Последней подошла Соколова Маша, девочка с умными и грустными глазами. Обняв Деда Мороза за шею, она тихо прошептала ему на ухо:

— Дедушка Мороз, не надо мне ничего, спаси моего братика. Ты же волшебный дедушка, ты же все можешь...

— А что такое? Что с твоим братиком? — произнес растерянный Дед.

— Мишка в больнице умирает. Врач сказал, что у него какой-то незалечимный рак. Мама все время плачет... Маму жалко... И Мишку...

Девочка опустила голову и залилась слезами. Выпучив глаза, к ней тут же подскочила хозяйка детского сада, схватила её за подрагивающие от всхлипываний плечи и поволокла к выходу из зала. Захлопнув за собой дверь, директриса заверещала:

— Ты что это тут истерику устроила? Праздник всем хочешь испортить? Дрянь ты этакая!

— Напрасно Вы так... Вы же педагог, понимать должны...

Директриса вздрогнула, обернулась и увидела за спиной Деда Мороза, который продолжил:

— Не думал, что в детском саду могут быть такие отвратительные порядки.

— Что это Вы тут делаете? Подслушиваете? А ну-ка, Маша, бегом возвращайся в зал! — директриса протолкнула девочку в дверь и тут же набросилась на Деда: — Какое Вы имеете право вмешиваться в наши дела? Занимайтесь тем, чем Вам положено, и не суйте свой длинный красный нос в чужие проблемы!

— Правильно надеетесь. Прощайте... — Дед Мороз закинул на плечи свой бутафорский мешок и скрылся в заснеженной сутолоке улицы.

Распаляясь все больше и больше, мадам продолжила выплескивать на Деда Мороза волны своих эмоций:

— У меня их тут сто с лишним душ. На всех жалости не напасешься... А этой Соколовой вообще здесь не должно было быть. У нас элитное учреждение для детей из уважаемых семей, а она попала к нам случайно, по личной просьбе заместителя мэра, как дочь погибшего ОМОНовца. Его боевики взорвали во время дагестанской командировки. Слишком честный был — взяток не брал... О совести думал, а о детях своих забыл! Наплодил нищеты, а нам теперь возиться... Да что я тут перед Вами оправдываюсь... Убирайтесь вон! Надеюсь, я Вас больше не увижу!

— Правильно надеетесь. Прощайте... — Дед Мороз закинул на плечи свой бутафорский мешок и скрылся в заснеженной сутолоке улицы.

Старое здание детского онкологического центра было похоже на порушенный муравейник, по которому суетливо сновали озабоченные люди в белых, голубых и черных халатах, заведенные истошными криками престарелого главврача Тупилина:

— Мне только что звонили из министерства! Через полчаса здесь будет с проверкой сам господин Коган! Сейчас же навести полный порядок!

Заведующий гематологическим отделением Клычко ломанулся в свою ординаторскую и просипел:

— Как там... Ну этот, как его... Соколов... Жив еще?

— Да, но он в уже в критическом состоянии. Вторую неделю под аппаратом. Безнадежен... — хмуро ответил молодой врач Котиков.

— Немедленно уберите его куда-нибудь из палаты. К нам Коган с проверкой едет. Если увидит этого доходягу, сразу посыплется куча вопросов — почему не так лечили, почему не все возможное для него сделали. Ну, Вы сами знаете...

— Мне только что звонили из министерства! Через полчаса здесь будет с проверкой сам господин Коган! Сейчас же навести полный порядок!

— Да Вы что? Куда его можно убрать? Этого делать никак нельзя — он же без аппарата и часа не протянет.

— Ты что, не понял, что я тебе сказал? Убирай, куда хочешь, хоть в хозблок, хоть в морг... Он все равно, не сейчас, так завтра откинется, а нам еще тут работать...

— Я никуда его не уберу, и аппарат отключать не буду, — тихо, но твердо ответил Котиков. — И Вам не позволю. Он будет в палате столько, сколько потребуется...

— Что? Что ты сказал? Щенок! Без году неделя в больнице, а уже норов показываешь? Нашему старому хрычу Тупилину тоже недолго осталось... Он уже давно работает и дышит по инерции. А его место обещано мне! Так что давай, исполняй указание, или будешь лечить бродяг на помойке...

— Ай, как нехорошо! Старик еще при должности, а Вы уже видите себя в его кресле? — поинтересовался худощавый и бородатый мужчина в строгом костюме, стоящий возле распахнутой настежь двери. — Клятву Гиппократа нарушаете, а вместе с ней и нормы закона. Не так ли, товарищ Клычко?

— Вы кто? Как Вы сюда попали? — опешил заведующий отделением.

— А это надо спросить у вашего охранника, который вместо того, чтобы осуществлять пропускной режим, щупает по подсобкам уборщиц. Разрешите представиться — заместитель министра, профессор Коган... Вы пройдёте со мной, покажете причину раздора, Вашего Соколова, — обратился он к Котикову. — А Вы, Клычко, можете быть свободны — приказ о Вашем увольнении я подпишу в ближайшие часы.

Когда проверяющий и Котиков дошли почти до конца длинного больничного коридора, уже бывший завотделением протер платочком взмокшую лысину и мстительно подумал: «Мы еще встретимся, морда жидовская...»

— Апельсин будешь? — предложил худощавый улыбчивый бородач, достал из кармана халата оранжевый фрукт и протянул мальчику.

Неожиданно профессор остановился, обернулся к своему хулителю и громко произнес:

— А вот это уже вряд ли...

Десятилетний мальчик открыл глаза… Перед ним стояли двое мужчин в белых халатах, одного из которых он видел впервые.

— Здравствуй, Миша. Ты как себя чувствуешь? — полюбопытствовал неизвестный.

— Здравствуйте… Как-то непривычно, не так, как всегда — ничего не болит… И есть хочу…

— Апельсин будешь? — предложил худощавый улыбчивый бородач, достал из кармана халата оранжевый фрукт и протянул мальчику.

— Буду… Только Вы его мне, пожалуйста, почистите, а то у меня руки совсем слабые.

— Ну уж нет, давай сам. Мне кажется, ты вполне способен очистить себе апельсинчик. Попробуй…

Через несколько минут юный отрок стоял возле подоконника и, щурясь от солнечных лучей, внезапно проглянувших сквозь серую пелену январских туч, доедал последнюю апельсиновую дольку.

Изумленный Котиков вскинул руки:

— Не может этого быть!

— В нашей профессии все может быть, — философски заметил Коган. — Организуйте экспресс-анализ крови нашего пациента, а я пока поговорю с ним и ознакомлюсь с историей его болезни.

Врач Котиков поспешил в лабораторию, а улыбающийся профессор обратился к мальчику:

— Ты почти здоров, и тебя скоро выпишут. Приедешь домой — обязательно передай Машеньке привет от Деда Мороза.

— Деда Мороза не бывает, это все выдумки взрослых, — рассудительно возразил Миша. — А Вы Машу откуда знаете?

— Деда Мороза не бывает, это все выдумки взрослых, — рассудительно возразил Миша. — А Вы Машу откуда знаете?

— Видишь ли, Дед Мороз и есть наш общий с Машей знакомый... Он мне про нее и рассказал. Но, в общем, ты прав… Дед Мороз существует лишь для тех, кто в него верит. А Машенька верит, так что все равно передавай ей приветик. Ну, бывай, дружок. А мне пора других детей лечить.

— Дяденька доктор, а я Вас еще увижу? — спросил мальчик.

— А как же, когда-нибудь, но очень нескоро, мы обязательно встретимся… — улыбнулся профессор, помахал рукой и вышел из палаты.

Двое мужчин, облаченных в спортивные костюмы общества «Спартак», комфортно пристроившись под большим заснеженным деревом, с интересом наблюдали за вечерней круговертью катка парка Сокольники.

— Брат Фома, ты зачем такой концерт с Баблонским устроил? К чему были эти два килограмма кокаина в «бардачке» и ящик гранат в багажнике? Я же только и просил, что придержать его пару часов, — озадачил своего собеседника высокий, худощавый мужчина с небольшой бородой.

— Да уж больно он меня обозлил... Двадцать семь загубленных душ за ним числится. А сколько судеб он поломал, пока становился «достойным и многоуважаемым» членом общества, так то вообще только Тебе ведомо.

— Ну и что толку? В следственном отделе все точки над «i» уже расставлены — всю вину на себя взял его водитель, правда, такой же душегуб, как и сам Баблонский. Теперь начальник следствия купит себе уютный особнячок на Лазурном берегу, а твой подопечный по-прежнему будет слыть талантливым бизнесменом и эффективным менеджером. И вообще, сколько раз я тебе говорил — наше вмешательство должно быть минимальным!

— Не сердись, Учитель... Я же для тебя старался... Ну, а что касаемо вмешательства, так ты и сам сегодня немало потрудился, — иронично отпарировал Фома. — В очередной раз сотворил удивительное чудо...

— Ничего удивительного... Я тут совсем ни при чем. Где любовь — там всегда чудо... А давай-ка, Фома, покатаемся вместе с этими добрыми, веселыми людьми. Может быть, после этого мы станем лучше их понимать?

В этот вечер на катке никто не падал. Даже неумехи-новички выделывали такие выкрутасы, что сами диву давались и просили снять их на видео. Всеобщий восторг охватил отдыхающих, среди которых неприметно и неспешно плыли две фигуры, плавно соскальзывая в Вечность... Жизнь продолжалась...