Лида оглядела свою комнату. Что-то в ней не так. Кровать они с мамой уже поменяли. У новой кровати спинки деревянные, а у старой были железные, никелированные. Деревянные спинки сейчас вошли в моду. Раньше Лида не обращала внимания на обстановку. Что случилось сейчас? Она подросла, стала подростком, и стала понимать, что она обделена самым главным в жизни — уютом и комфортом. Барак, одна комнатка в одиннадцать квадратных метров, разве это жильё? Рядом с кроватью на стене висит маленький старый клеёнчатый ковёр с лебедями, довоенное наследство.

Рядом с кроватью на стене висит маленький старый клеёнчатый ковёр с лебедями, довоенное наследство.

— Мама, — вдруг громко сказала Лида, — поехали завтра на барахолку.
— Зачем?
— Купим новый ковёр на стену.
— А чем тебе не нравится этот?
— Он несовременный. Ну, пожалуйста!
— Хорошо, хорошо! Я как раз получку получила.
— Ура! Я позову Аллу с нами?
— Зови, если хочешь.

Лида выбежала в коридор. В коридоре уже меньше стало керогазов и примусов. Люди купили электроплитки. Вдоль стены у каждой двери висят только рукомойники, а под ними на табуретках стоят вёдра для сбора воды. Комната подружки находится в конце коридора. Долго идти Лида не хотела и поэтому побежала.

Чувства переполняли её. Новый ковёр стал символом новой жизни. «А потом мы купим новое покрывало на кровать. А потом...» Лида, недомечтав, добежала до комнаты Аллы. Брат сказал, что она стирает на кухне. Она всегда стирает. У её мамы руки болят, и поэтому все домашние дела делает Алла. Общая кухня — это просто пустая каменная коробка с окном. Там никто не варил. На цементном полу стоит табуретка, на ней таз с горячей водой. На кирпичной плите с дырками и дверкой для дров стоит чайник. Видимо, в нём была горячая вода. Из носика ещё идёт пар. Воду Алла слила в таз.

— Поедешь с нами на барахолку? Мы хотим купить новый ковёр.
— Завтра? Не знаю. Как мама. Если отпустит, поеду.

Мама Аллу отпустила, ведь она выстирала бельё. И в четыре часа утра Алла уже постучала в комнату Лиды. Лида ещё спала. Будильник звенел, но Лида проигнорировала его. Хорошо ездить на барахолку, но уж очень рано вставать. Лида потянулась, перелезла через маму и впустила подругу.

— Ну вот, ты ещё спишь, как всегда.
— Всё, всё, я мигом.

Она оделась, вышла в коридор и умылась. Чистить зубы не стала. Это долго, а она торопилась. Мама тоже встала и, привыкшая быстро собираться, уже стояла готовая. Они вышли в морозное утро на первый автобус.

Бараки лежат справа и слева, будто спят, растянувшись на земле. Однако на автобусной остановке народу уже много. Воскресенье, и все едут на барахолку. Ещё её называют «толкучкой», потому что там много продавцов и покупателей, которые толкают друг друга в поиске нужных вещей.

На барахолке есть всё: обувь, одежда, верхняя и нижняя, посуда, постельное бельё. Люди продают своё ненужное. Приезжают и магазинные машины-лавки.

Будильник звенел, но Лида проигнорировала его. Хорошо ездить на барахолку, но уж очень рано вставать.

Вещи лежат на клеёнках по земле.

Автобус подошёл уже полный.

— Надо было идти на конечную остановку, там садиться, — сказала мама.

Конечная остановка следующая, но уже поздно. Лида, Алла и мама полезли в автобус, втискиваясь между потных мужчин и старух с тюками. Лиду зажали так, что не вздохнуть. Она широко раскрыла рот и вдохнула побольше воздуха. Автобусная дверь закрылась и автобус тронулся.

— Не останавливайтесь! — закричали пассажиры, когда увидели, что на следующей остановке стоит ещё больше народу, чем в автобусе.
— Хорошо! Хорошо! — ответил, улыбаясь, шофёр. — Я не враг себе. Автобус-то лопнет.

По салону пробежал шепоток облегчения. Так Лида, Алла и Лидина мама доехали до Центрального рынка. Это только половина пути. Здесь надо пересаживаться с шестого маршрута на «тройку». Проблема почти неразрешимая. В третьем маршруте уже сидят ранее приехавшие пассажиры со всех районов города.

Ждать пришлось долго. Но, наконец, Лида, Алла и мама втиснулись в очередную «тройку». Поехали. Если в «шестёрке» Лида могла открыть рот, то в этом маршрутном автобусе дышать нечем совсем. На остановках он не останавливается, потому что все едут на барахолку.

Приехали и вывалились из автобуса, как из ковша экскаватора, и покупатели, и продавцы.

На улице ещё темно. Тут же на автобусной остановке на клеёнках, на снегу, лежат вещи, стоят женщины, закутанные по самый нос пуховыми платками, в валенках и в рукавицах.

У них с мамой только две алюминиевые кастрюли и ковш. Лида вздохнула, понимая, что на набор у них денег нет.

Лида, Алла и мама прошли первый ряд, второй, третий...

— Ничего не видно, — сказала Лида.
— Скоро начнёт светать, — успокоила её мама.

Они подошли к посуде. Женщина продавала эмалированные кастрюли, белые-белые с голубыми цветочками. Лида долго не могла оторвать от них глаз. Три одинаковые кастрюли: маленькая, средняя и большая.

— Какой красивый набор! — выразила своё восхищение девочка.

У них с мамой только две алюминиевые кастрюли и ковш. Лида вздохнула, понимая, что на набор у них денег нет. В полутьме белые кастрюли хорошо видно, и Лида не хочет от них отходить. Наконец, Алла её увела.

Солнце брызнуло из-за горы, как фонарь, который включили.

— Ура! — послышалось со всех сторон.

Обрадовались не только покупатели, но и продавцы. Теперь хоть покупать начнут, а то только рассматривали, прищурив глаза. Долго ходить по толчку не получилось. Холодно. Зима. Пальцы стали замерзать. Алла увидела длинный коричневый плащ с мехом внутри, померила и купила.

— Он тебе великоват, — сказала Лида.
— На вырост, — со знанием дела ответила практичная Алла, — пойдёмте домой.
— Подожди, мы ещё не купили ковёр.
— Вон ковры, — потянула подругу Алла к машине с открытыми бортами. На бортах висели ковры, красивые, красные и коричневые с жёлтыми кренделями.
— Сколько стоит? — спросила продавца мама и тут же отошла от машины.
— Дорого. У нас не хватает.

Лида, понурив голову, пошла в противоположную сторону, и на земле у женщины увидела пикейное одеяло, которым покрывают кровати. Рисунок у него похож на ковровый орнамент. И Лида позвала свою маму.

— Давай покрывало повесим вместо ковра.
— А что, неплохо придумано. — поддержала её подруга.

Мама осмотрела покрывало, сторговалась, и они купили новый «ковёр».

Когда дома его повесили над кроватью, в комнате стало красиво и уютно. По размеру он больше прежнего, и белёная стена расцвела. Засыпая, Лида долго смотрела на узоры «ковра».

— Хорошо как! Красиво!