- Курица с рисом, мясо с картошкой.

Тележка дрожит от турбулентности и медленно катится между рядами. Народ выбирает. Нос морщат при любом удобном случае. Если есть мясо, просят рыбу; если дают рыбу, скандируют: «Курицу неси!».

- А вы знаете, почему пассажиры чаще пьют томатный сок? – тянет за рукав полноватый мужчина. И тут же, не дожидаясь ответа, продолжает: - Потому что только томатный сок на высоте не теряет своих вкусовых качеств, и наш организм это каким-то образом чувствует.

- Что вы говорите, кто бы мог подумать, - откликаюсь я. А про себя добавляю: «Вы всего лишь тысячный аналитик, который про это рассказывает. И все - с таким лицом, будто доказали теорему».

«У меня каждый день чемоданное настроение, а сам я – сумчатый зверь», - приговаривал он, перебрасывая очередной баул на ленту транспортера.

Моя профессия у одних ассоциируется с бесконечной романтикой, у других с огромными зарплатами, у третьих с вечным отпуском и чемоданным настроением: каждый день – новый город. Впрочем, когда я слышу «чемоданное настроение», начинаю смеяться. Вспоминается разговор с дядей Васей – сотрудником отдела сортировки и выдачи багажа в Домодедово.

«У меня каждый день чемоданное настроение, а сам я – сумчатый зверь», - приговаривал он, перебрасывая очередной баул на ленту транспортера.

Так и я. Зверь сумчатый, тележечный, улыбчивый и обходительный. Все в одном лице. Чартеры, регулярки, «заказуха». После того, как обслужила частный рейс со звездами российской эстрады, друзья стали слетаться как истребители: «И кто там был? И что они ели? И как себя вели? А ты МИХАЙЛОВА видела?».

Мою бабушку так же про царя спрашивали: «Видала, нет?», а прабабушку, наверное, про динозавров. А, кстати, в чем разница? Некоторые пассажиры – чистые динозавры, не отличишь. Так что я бы вместо бабушки легко могла рассказать.

- Распитие алкоголя на борту запрещено. Безопасность – приоритет нашей авиакомпании, - как можно мягче говорю трем парням.

- Ой, брось! Мы в прошлом году в отпуск летели. За счет компании. В салоне - 200 наших!

Через час, когда командир корабля объявил о «сухом законе», половина была в г…но и даже ничего не услышала.

- И все-таки я напоминаю о безопасности полетов. А если распитие алкоголя не прекратится, буду вынуждена принять жесткие меры и доложить командиру.

Парни сникли. Стаканчики отставили. Даже странно, что так быстро. Надо за ними проследить. Вообще наш народ дома и наш народ в самолете – это (простите за каламбур) «небо и земля». Я первое время пыталась понять, в какой же момент старательные менеджеры, банкиры, операторы и студенты становятся героями «Нашей Russia» и начинают орать: «Тагиииил!». Хотя нет, слова и названия городов разные, но смысл один – «начинаем телепортацию», то есть пьем до состояния «не помню ни полет, ни страну, ни имя».

- Слышала, вчера в Канаде наш самолет экстренно посадили? Туристы из Варадеро перепились, дебош на борту устроили. Говорят, хотели «Боинг» раскачать, - шепчет младшая стюардесса, - а если и тут такое начнется? Страшно…

- Успокойся! - в моем голосе – металл. - Во-первых, пассажиры приличные (хотя это лукавство, неблагонадежные компании я вижу невооруженным взглядом), а во-вторых, мы справимся с любой нештатной ситуацией.

- Распитие алкоголя на борту запрещено. Безопасность – приоритет нашей авиакомпании, - как можно мягче говорю трем парням.

Справиться со всем невозможно! А потому – это тоже ложь, но ложь во спасение. На этот раз во спасение молоденькой стюардессы. Она летит в третий раз. Как раз накануне командировки рухнул лайнер под Тюменью. И теперь вместо того, чтобы подавать пример спокойствия, Люся с мазохизмом коллекционирует «плохие» новости про самолеты. Называть все ЧП, аварии и нештатные ситуации с лайнерами «плохими новостями» - еще одна традиция. В семье повешенного не говорят о веревке, во время полета – о падении. Все обсуждения на уровне намеков.

- Почему в туалете грязно? Вы чем занимаетесь, дармоедки? – надрывается тетенька в футболке с мокрым пятном на груди. – Трясет страшно, я облилась!

А я думаю, почему лайнер раскачивается? Турбулентность? Нет! Праведный гнев тетеньки! Вообще, это исключение. Обычно пассажиры – сущие ангелы (не зря же над землей парят). Они никогда не бросают средства гигиены в унитаз (ну как можно, что вы, написано ведь: «Не бросать!»); не набирают килограмм сосательных конфет, дабы потом трамбовать их во впередистоящее кресло и никогда – слышите - никогда не воруют пакетики с соком.

- Полет длится более пяти часов, - успокаиваю я тетеньку. - К сожалению, не все пассажиры прибирают после себя. Не стоит переживать, мы все исправим. А вы можете помочь, если после посещения туалетной комнаты сольете воду из раковины и аккуратно уберете использованные салфетки.

- Ага. Щас! Я за билет заплатила, а мне еще и убирать? Жалобу напишу! Вас всех уволят!

Странные люди – пассажиры эконом-класса. Чем меньше стоимость их билета, тем больше желания получить комфорт на борту. Помню пассажирку, всю жизнь отработавшую проводницей в поезде «Москва-Владивосток» и впервые севшую в самолет. Дамочка так и заявила: «По железной дороге у меня проезд бесплатный, но я купила билет сюда, а потому хочу, чтобы все вокруг бегали! Принеси-ка, девочка, кипяточку!». Ее слова потом на цитаты разошлись.

«Уважаемые пассажиры! Наш самолет приступил к снижению, просьба занять свои места, пристегнуть ремни, убрать откидные столики…».

Голос командира Павла Черкасова звучит ровно и с хрипотцой. Накануне он немного простыл, но лететь все равно не отказался. Для него, для меня, для бортмеханика Михалыча, второго пилота Лехи, стюардесс Люси и Юльки, полеты – не просто работа, это чьи-то мечты, встречи, радости и чье-то чемоданное настроение. Которое нужно пронести через сотни километров и ни в коем случае не расплескать по дороге!