Часть I. Начало. Поступление на работу

Вообще-то я учительница, но решила сменить профессию. Почему? Ненормированный рабочий день, дети говорят, что чужих детей люблю больше своих, каждый год ремонт своими руками (так я освоила малярное дело), летом организация работы на пришкольном участке (тоже своими руками), ну и зарплата не ахти.

Иду мимо хлебозавода, а там объявление: «Требуется инженер-технолог». А почему бы не попробовать. Мой диплом биолога-химика с правом преподавания позволяет занять такую должность. Право преподавания я уже использовала, попробую использовать специализацию биолога-химика.

Зашла в отдел кадров, взяли, на работу предложили выйти завтра. Целую неделю изучала процесс хлебопечения и на практике, и по книгам. Работа интересная, а главное — нужная.

Смущали «несуны». Ну ладно, буханку свежего хлеба, или там батон, а то ведь целую торбу, набитую хлебобулочными изделиями, перекидывают через забор, а там уже ждут. Коньяк из кондитерского цеха разбавляют чаем, а неразбавленный в грелках выносят. Да, ещё много чего, но это как-то никого не волнует. Ладно, мне что, больше всех надо?

Часть II. Крыса

В мои обязанности входили ночные дежурства в хлебном цехе. Ночью работает только автоматизированная линия, смонтированная югославами. Весь процесс от замеса теста до выпеченных булок проходит без участия человека.

Ночь, почти бесшумно работает линия по выпечке хлеба. Я присела на топчан, наблюдаю, как люльки с тестом медленно заплывают в шкаф, где тесто «растёт» до размеров булки. После поднявшееся тесто опрокидывается на сетку и уползает в печь.

Боковым зрением вижу какое-то движение. Поворачиваюсь. Никого. Думаю, показалось, чего только ночью не привидится. Через минуту — снова движение между двумя железными листами, которыми закрыт старый люк на полу. Между ними щель. Из щели высовывается усатая мордочка, поводила носом, показалась голова, и, наконец, появляется крыса. Упитанная, с блестящей шерстью, видно, на хороших харчах. Вскакиваю на топчан, не то, чтобы боюсь крыс, я их даже очень уважаю, но ночь, и никого вокруг.

Крыса деловито сгребает хвостом кусочки теста, прячет их за щёки, спокойно выбирается из-под шкафа и направляется к щели.

Крыса исчезает. Через минуту она появляется вновь. Посмотрела на меня глазами-бусинками, понимает, что я не опасный свидетель, спокойно отправляется под шкаф, в котором подходит тесто. Люльки с тестом мерно покачиваются, и на пол падают мелкие кусочки. Крыса деловито сгребает хвостом кусочки теста, прячет их за щёки, спокойно выбирается из-под шкафа и направляется к щели.

Сделав несколько таких ходок, крыса решает пообщаться со мной. Медленно подходит к топчану, обходит вокруг, садится напротив и начинает чиститься. Облизывает лапки и «умывается», почти как кошка. Марафет наведён, теперь крыса решает, что можно и ближе познакомиться. Она встаёт на задние лапы, передние кладёт на край топчана и, как бы принюхиваясь, вытягивается во весь рост. Стараюсь не закричать, ну стыдно же, взрослая женщина, инженер-технолог, испугалась крысы.

Невольно вспоминаю жуткую картину, когда-то я видела мужчину, на щеке которого повисла крыса. Он загнал её в угол, нагнулся и замахнулся железным прутом, У крысы не было выхода, она подпрыгнула и вцепилась в щеку. Резцы у крысы острые, она прокусила щеку насквозь. Мужчина хотел оторвать зверька от лица. Он задушил руками крысу, но разжать челюсти не смог. Произошло то, что называется «мёртвой хваткой». Позже в травмпункте отделили крысе голову от туловища, а потом по частям эту голову убирали от щеки.

Удовлетворив своё любопытство, крыса спокойно отправилась к себе. Сказать, что решение крысы пообщаться со мной произвело на меня сильное впечатление, это значит ничего не сказать. На следующем ночном дежурстве мы уже общались более спокойно с моей стороны, крыса и в первый раз не очень волновалась.

Часть III. Увольнение с работы

Долго работать на хлебозаводе мне не пришлось. Однажды ночью остановилась автоматизированная линия. Я заволновалась, как же, в печи хлеб, линия стоит, уже пахнет жжёным хлебом. Ищу дежурного электрика. Он в подсобке лежит пьяный. На столе недопитая брага, закуска. На хлебозаводе есть сахар и закваска, словом, всё, чтобы брагу приготовить.

Пьяный электрик с большим трудом встал и, шатаясь, направился к электрощиту. Оказалось, что он вырвал провода, поэтому линия и остановилась. Выяснять, зачем он это сделал, бесполезно, заставлять соединить провода — опасно, он на ногах еле держится. Печь медленно остывала, хлеб пригорел и пошёл в брак.

Наутро я написала докладную. Ну, как же. На моё учительское понимание — «Хлеб всему голова», музей хлеба в Ленинграде, блокадный хлеб, мой отец смахивал крошки в ладонь и отправлял в рот — вот с таким багажом мне трудно было понять, как можно сжечь полтонны хлеба.

Однажды ночью остановилась автоматизированная линия. Я заволновалась, как же, в печи хлеб, линия стоит, уже пахнет жжёным хлебом. Ищу дежурного электрика. Он в подсобке лежит пьяный.

Директор, его фамилия Целмс, что в переводе на русский значит «пень», пнём не был. Его родители жили на хуторе, у них был полный двор скотины: свиньи, корова, гуси. Брак на хлебозаводе не выбрасывали, его увозили на хутор, кормить скот. Но я-то этого не знала. Директор пообещал наказать электрика, а меня больше в ночную смену не ставили, и даже премию выписали, должно быть, за ответственное отношение к своим обязанностям.

А вскоре заболел преподаватель по курсу «Технология хлебопечения» (на базе хлебозавода проходило обучение и практика учащихся из технического училища). Директор вызвал меня и сказал, что я как учитель должна помочь родному предприятию и заменить заболевшего преподавателя, и что мне назначается оплата преподавателя в дополнение к зарплате инженера-технолога.

Я доработала преподавателем учебный год, учащиеся отлично сдали экзамены (председателем экзаменационной комиссии был сам директор), и уволилась. К этому времени уже много знала о порядках на предприятии. С директором простились вполне дружелюбно, но, думаю, он был рад, что ухожу. На следующий учебный год вернулась в школу. Видно, у меня такая планида — быть учителем.