Лиза вышла из троллейбуса и огляделась.

«Надо же! Как давно я здесь не была. Ничего не изменилось: те же магазинчики, парикмахерская на углу, только обветшало всё, деревья разрослись. Чувствую себя как в старых театральных декорациях. Вон, за углом, мой старый дом. Всё вроде на своих местах, и всё по-другому».

Она медленно пошла к серому зданию небольшого старого кинотеатра, уныло взирающему на мир пыльными и местами разбитыми стеклами окошек.

«Надо же! Жалкий и маленький какой-то, заброшенный, как старичок! Нет до него никому дела, доживает свой век, а сколько когда-то радости приносил… Не только фильмы мы в нем смотрели, еще какие-то концерты тут шли, лекции, в фойе праздники устраивали… Сколько раз я в нем бывала, и не вспомнить уже…»

Сеансы были в 17, 19 и 21 час. Лизе тогда разрешалось ходить только на 17.

…Сеансы были в 17, 19 и 21 час. Лизе тогда разрешалось ходить только на 17. Она забегала за подружкой, потом они шли сюда, покупали билеты в окошечке маленькой кассы, толкались в людном фойе, и, наконец, усаживалис ь в мягкие кресла, а потом, нетерпеливо поглядывая на высокий потолок, ждали, когда начнут медленно гаснуть, как звездочки, небольшие круглые лампы.

Кино Лиза любила очень, знала многих актеров, покупала в киоске открытки с их фотографиями. Можно было смотреть фильмы и по телевизору, но в их семье его не было. Родители были против. Они увлекались наукой, вечно что-то писали или читали, а свободное время любили проводить в походах с друзьями, гитарами, песнями у костра.

«Любишь кино? — Вон, кинотеатр рядом — ходи и смотри!»

И она ходила, и смотрела, и мечтала, что станет артисткой. И что Вадик из параллельного класса, наконец, обратит на нее внимание, когда она вернется в свой родной город знаменитой артисткой. А он, меж тем, занимался спортом, дружил с мальчишками и в ее сторону не смотрел.

Летом, после окончания восьмого класса, Лиза с родителями поехала на море, а осенью пришла в школу загорелая, яркая, с модной прической. И Вадик… пригласил ее в кино, робко заглядывая в глаза.

Надо же! Столько лет прошло, а она помнила запахи, звуки, цвет того осеннего дня, как будто это было вчера. Он купил билеты, и они стояли в фойе, как взрослые, чинно уселись в кресла. Погас свет, Вадик робко взял ее за руку, потому она никак не могла сосредоточиться на сюжете, всё думала про эту его руку; мысли путались, сердце часто билось. Было так странно — и хорошо, и страшно одновременно, как бывает, когда начинаешь кружиться на высокой большой карусели в парке.

Они потом часто ходили в этот кинотеатр, держались за руки, целовались в последнем ряду. Им было хорошо вместе. Будущее казалось простым и понятным. Но, после выпускного, Лиза поступила в институт, а Вадик нет. Осенью его забрали в армию.

Будущее казалось простым и понятным. Но, после выпускного, Лиза поступила в институт, а Вадик нет.

Она скучала, писала ему часто, а потом наступили новогодние праздники. Веселая студенческая компания, общежитие, и красавец Андрей, в которого она влюбилась без памяти. Что это было тогда?

…Когда через два года Вадик вернулся из армии, Лиза была уже разведенной женщиной с крошечным сынишкой на руках. Вадик зашел ее навестить однажды вечером с какими-то подарками. Младенец кричал в комнате, Лиза с волосами, стянутыми в небрежный хвостик, усталая и измученная, в теплом халате и шерстяных носках бегала из кухни, где сидел Вадик, к нему, разговор не клеился. Вадик ушел, она вздохнула с облегчением. Ей было не до него. После замужества, жизни в общаге, яростных споров и претензий, шумного развода она восстанавливалась как после тяжелой болезни и хотела только спать-спать.

Она мало думала о Вадике тогда. В конце концов, случилось всё и случилось. Она написала ему все честно, уверенная в том, что он все поймет и после ее письма не побежит стреляться или делать еще какие-то глупости, потому что Вадик был всегда спокойным, рассудительным. И он понял ее. По крайней мере, от него пришел короткий, но спокойный ответ, что раз она счастлива, то он рад за нее и желает ей счастья, что они навсегда останутся друзьями.

«А вообще… мог бы лучше учиться и поступить, — думала она иногда, — я ему столько помогала к экзаменам готовиться. Встречали бы тот Новый год вместе, и не случилось бы никакого Андрея».

…Жизнь шла своим чередом. Годы летели, рос сын, родители нашли возможность поменять квартиру на две поменьше в новом районе города, помогали с сыном и учебой. Лиза энергично начала делать карьеру в большом проектном институте. Замуж она не рвалась, на невнимание мужчин не жаловалась. Однажды она было увлеклась одним, даже строила планы, но как-то заметила, что вызывает в нем раздражение ее сын. А этого она терпеть не собиралась, ее мальчик был самым главным мужчиной ее жизни. И потому, расставшись с ним, она вскоре начала долгий и необременительный роман с женатым коллегой, потом еще что-то случалось, и сейчас одна она не была, но...

Лиза энергично начала делать карьеру в большом проектном институте. Замуж она не рвалась, на невнимание мужчин не жаловалась.

Про Вадика она слышала иногда от своей школьной подруги. Знала, что женился, брак не сложился, жена уехала от него в другой город, забрав обоих детей, потом что-то там изменилось, сына он забрал себе, долго растил его один, а сейчас вроде как живет с женщиной.

Лиза знала про сайт одноклассников, но как-то все времени не было на других посмотреть и себя показать. А недавно, в непривычно одинокий вечер, она зарегистрировалась на этом сайте, нашла знакомых, с интересом посмотрела их фото и, конечно, в первую очередь фото Вадика.

Лиза долго рассматривала его лицо на фото и почему-то очень расстроилась. Он изменился, возмужал, даже как-то постарел, виски уже совсем седые, и взгляд невеселый, хоть и улыбается. Сколько ему досталось в этой жизни? И служил он в «горячей» точке — разве она знала тогда, как там было? Это потом уже появились фильмы, статьи, а тогда? Он воевал, а она — предательница, нежилась в объятиях другого, хоть и обещала ждать. А потом, когда он вернулся, даже не поинтересовалась, как он и что, а может быть…

Она долго гладила его родное лицо и виски, водя пальцами по монитору, потом достала старые фотографии... А ночью он приснился ей — молодой, коротко стриженый, как в тот день, когда она провожала его в армию. Она прижималась к нему крепче и крепче, а он вырвался из ее объятий и пошел по перрону, и она бежала за ним, не в силах его догнать, и плакала, и звала, и… проснулась в слезах.

«На кого я променяла свою любовь, нежного, заботливого, рассудительного Вадика?» Лиза вспомнила свою недавнюю встречу с Андреем на свадьбе их сына. Все то же самодовольство, вальяжность и барские замашки. Ненадежный и совершенно чужой человек. Какое счастье, что сын на него совсем не похож.

Лиза села к компьютеру и написала Вадиму несколько приветственных строк. Он отозвался на следующий день, поинтересовался делами. Она написала про успехи сына, его недавнюю женитьбу, свою недавнюю поездку и не без удовольствия выложила свою фотографию — стройная, загорелая, все те же густые черные кудри до плеч, вид ухоженный, счастливый, фигурка многим на зависть.

И вот стояла она у старенького кинотеатра с наглухо заколоченной входной дверью, маялась и чувствовала непонятную неловкость.

«Ты совсем не изменилась, — написал он, — и все же, как ТЫ?»

Лиза задумалась:

«Что напишешь? Что после женитьбы сына дома стало невыносимо тихо? Иногда становится так одиноко, что хоть волком вой. И хоть есть у нее мужчина, но он много моложе, на него заглядываются девушки ее отдела, и надо все время быть в форме… изображать… соответствовать. И не хочется подпускать его слишком близко, а терять тоже не хочется, потому что… да много почему. А мама болеет, папы уже нет. Задумаешься — и, кажется, что жизнь проскочила, а впереди только старость. В душе нет особых надежд, и сердце никогда не дрогнет от прикосновения чужой руки».

Все это писать Вадиму было немыслимо, и она коротко ответила: «Нормально».

А потом вспомнила, как он не любил это слово, и когда она ему так говорила, всегда подозревал, что это неправда. Он не поверил и сейчас, предложил встретиться на старой площади, посидеть в кафе, поговорить. Лиза была очень тронута его вниманием, обрадовалась, согласилась.

…И вот стояла она у старенького кинотеатра с наглухо заколоченной входной дверью, маялась и чувствовала непонятную неловкость.

«Зачем я здесь? Что за блажь? После свадьбы сына что-то со мной явно что-то не так… Чего я жду? Вот, появится Вадик, и мне снова 15?… Я виновата, я очень виновата перед ним. И могло сложиться всё иначе, но ведь не сложилось. Думать теперь об этом бесполезно… Он сейчас придет и что? Я начну плакаться ему на жизнь, на свои проблемы? А он будет слушать, кивать головой, и думать: «Так тебе и надо!»… Да, даже если и не будет так думать, чем он может мне помочь? Ему будет неловко, и мне… А просто сидеть в кафешке, говорить о пустяках, об общих знакомых, детях, натянуто улыбаться… Зачем?... Даже кинотеатр, вон, состарился. И я хоть держу себя в форме, но не девочка, внук скоро родится. И волосы у меня совсем седые, если не красить, желудок болит, бессонница часто мучает. У Вадика своя жизнь — женщина какая-то, вон как на фото жмется к нему. А я тут лезу в их жизнь…»

Лиза взглянула на часы.

Развернувшись, Лиза быстро, почти бегом, пошла к остановке, там заскочила в подъехавший троллейбус.

«Хорошо, что раньше приехала. Надо было все же на машине, но размечталась. А вдруг… поедем куда-нибудь, выпьем… Нет, лучше «своему» позвонить, с ним съездить, развеяться… Чего я расклеилась? Ну, и пусть девчонки вздыхают, а он при мне, веселый, про возраст свой забываю… сын с ним ладит. Да так-то все у меня хорошо — мама жива, внук появится, карьера. Каждый год по два раза по миру катаюсь… а Вадику… потом напишу — извинюсь…»

Развернувшись, Лиза быстро, почти бегом, пошла к остановке, там заскочила в подъехавший троллейбус. Его дверь закрылась, он медленно и плавно покатил прочь, все дальше и дальше от кинотеатра... остановки... прошлого.

…Вадик проводил его взглядом, докурил очередную сигарету, выбросил букет в урну и, выйдя из-за угла магазина, медленно побрел к своему дому, изредка потирая ладонью свои разучившиеся плакать глаза.