Увольнение не стало для Ирины большой неожиданностью. Мировой финансовый кризис, о котором трубили со всех сторон, затрагивал многих, меняя планы на жизнь. Ей не подфартило, и она нашла свое имя в списке сотрудников, в чьих услугах фирма больше не нуждалась.

Потерпевшая фиаско «сэйлз» восприняла новость с присущей ей выдержкой. Стоило беречь нервные клетки и силы. Предстоял период неопределенности, в течение которого надо было устраиваться по-новому. И кто знает, как надолго затянется эта неопределенность?! Слезами и «ахами-вздохами» делу не поможешь. Досада и обида наносят ощутимый вред здоровью — это аксиоматично, как смена времен года.

В последний день своего присутствия на фирме Ирина улаживала формальности, связанные с выходным пособием. Пристроила горшок с любимой фиалкой секретарше с «ресепшн» с наказом холить, лелеять, не забывать поливать. Подарила свою чашку Алусику, с которой бок о бок они успешно протрудились около трех лет за соседними столами, готовя документы по контрактам и сделкам на поставку металлопроката.
Алка не удержалась, пустила слезу и по-бабьи советливо запричитала:
— В суд надо на них подавать. Они не имеют права тебя сокращать. У тебя же несовершеннолетние дети!
— Да ну тебя, Алка, прекрати! — осадила Ирина. — Ну, сократили и сократили. Нужно относиться к жизни философски. Все к лучшему.
— Ты думаешь, сейчас тебя везде все ждут с распростертыми объятьями, — не унималась Алка. — У тебя все так легко!
— Варианты всегда есть. Никакой трагедии здесь нет. Я так думаю…
— И так легко сдашься?! Я бы боролась. Отстаивала справедливость.
— Именно так! Я так легко сдаюсь. Пиф-паф! Руки вверх! Желающий возмездия должен приготовить две ма-агилы, а-а-адну для себя, дру-у-угую для своего врага, — нарочито коверкая слова, отшутилась Ирина.
— Оставь свои шуточки! Я же тебе о серьезном. Я дело говорю.
— Алусик, я всегда сама серьезность. Неужели ты не поняла этого за три года? Ну, скажи, к чему мне портить отношения с руководством! Кризис минует, и возможно я еще смогу сюда вернуться. Мало ли что в жизни бывает. А если я начну судиться, то вход в эту компанию мне будет заказан навсегда. Худой мир лучше доброй ссоры, не так ли?! Давать советы другим очень легко! — в голосе Ирины чувствовались легкие раздраженные нотки. Алусик, поняв, что дала маху, прекратила дискуссию.

— Мало ли что в жизни бывает. А если я начну судиться, то вход в эту компанию мне будет заказан навсегда. Худой мир лучше доброй ссоры, не так ли?!

Наконец формальности вперемешку с трагедийными наставлениями Алусика остались позади. Ирина окунулась в шумную суетливую атмосферу мегаполиса, насквозь пронизанную запахами весны и недавно прошедшего дождя.

— Девушка, вас подвезти? — донеслось до Ирины, едва она прошла несколько метров по тротуару.
— Нет, спасибо! — она, конечно же, отказалась. Замужняя женщина просто не имеет права принимать подобные предложения. Бескомпромиссное игнорирование всех случайностей, имеющих шанс перерасти в любовную интрижку, имело для нее статус строгого правила.

Однако приятно, когда тебя называют девушкой. Значит, с твоей внешностью все в порядке. И неброская прическа к лицу, и макияж не заметен, и жемчужно-серый плащик — по фигуре, и удобные туфли не портят походку, подчеркивая изящность стройных лодыжек.

Вместо флирта в планы замужней девушки входило дойти до ближайшего банкомата и слегка обналичиться. Дома в Подмосковье банкомат найти не всегда просто. А продукты покупать надо. Кушать хочется всегда. Внутренний «хозяйственный калькулятор» работал бесперебойно. И все ее мысли на данный момент были заняты расчетом потребительской корзины отдельно взятой семьи из пяти человек.

Стройный логически выверенный семейно-бюджетный ход ее мыслей был прерван у банкомата. Ее внимание привлек молодой человек, пересчитывающий увесистую пачку купюр. Мысли вмиг обрели явственную криминально-авантюрную окраску.

Молодой человек был слишком юн, чтобы успеть честно заработать на роскошный черный «бумер». Мажоры не рождали в ней чувства почтения. Подобные расфуфыренные прожигатели жизни и непонятно как нажитых родительских капиталов, вызывали у нее, выражаясь терминологией «марксизма-ленинизма», классовую неприязнь. Воображение выдало ей четко спланированный сценарий.

Себе она отвела роль отпетой мошенницы. Мысленно детализируя свой воображаемый имидж, она учла и парик, и несвойственный ей макияж в стиле «вамп», и слегка небрежные манеры стильной и образованной прожигательницы жизни, и план проникновения сквозь кордон охраны в элитный клуб, где тусят отпрыски толстосумов.

А далее все элементарно и штампованно, как в банальном детективе. Привлечь внимание не совсем трезвого юноши. Под конец пребывания в увеселительном заведении подсыпать или накапать парню снотворного. Далее вытащить его на свежий воздух, оставить отдыхать где-нибудь как можно дальше от места тусовки. Под занавес не забыть «пощипать» карманы «отдыхающего», чтобы окупить весь этот маскарад. Весомого материального урона предполагаемая жертва не понесет. Охранники будут просматривать записи того вечера. Но, как говорится, «шерше ля фам». Деньги использовать на крайне благородные цели — целый месяц кормить детишек…

Ирина прекрасно знала, что никогда не будет играть в противозаконные игры, даже если муж тоже очутится в рядах безработных.

— Какая чушь лезет в голову! — отогнала она от себя глупые мысли и заняла очередь к банкомату.

Пестро одетый, склонный к праздности молодой человек пересчитал наличность и укатил на своем роскошном авто. «Отпетая мошенница» даже испытала чувство жалости к нему.

— Мишень для завистливых, недобрых глаз, — с сочувствием подумала она.

Ирина прекрасно знала, что никогда не будет играть в противозаконные игры, даже если муж тоже очутится в рядах безработных. Она же не будет сидеть сложа руки, а будет действовать, чтобы найти честный заработок. Да и супруг будет шевелиться.

Шальные деньги счастья не приносят — это правило она усвоила в детстве. За преступлением следует расплата.

— Ты — Кузнецова, — любила напоминать ей бабушка. — В нашем роду никогда не было легкомысленных женщин.

Что значит, не быть легкомысленной? У Ирины было много обязательств. Она добросовестно училась, помогала по дому, не грубила старшим, посещала кружки. Типичный ребенок из хорошей семьи, где долг и совесть превыше всего.

Вкус расплаты за необдуманные поступки! Он горек и жесток! В тот солнечный день она не поняла, кто лежит на носилках. «Скорая» и «Милиция» стояли возле их подъезда. Вокруг машин столпились любопытные пенсионеры. «Ребенка не пускайте. Испугается!» — выкрикнул кто-то из толпы. Но Ирина уже успела разглядеть и обезображенную нижнюю часть лица лежавшей на носилках женщины, и окровавленную резиновую трубку, торчащую из носа. Зрелище повергло девочку в шок. Она похолодела и едва не потеряла сознание. Кто-то из взрослых взял ее за руку и провел в подъезд.

«Скорая» увезла Антонину навсегда. Соседи долго судачили о смерти бывшей стюардессы. Кузнецовы тоже обсуждали это происшествие.

— А о матери она подумала! — с остервенением возмущалась бабушка.
— Мама, тебе не кажется, что все слова уже излишни. Не суди, да не судим будешь, — пыталась угомонить бабушку мама.
— С каких это пор члены партии ударились в религию, — отражала мамины доводы бабушка.

Бабушка униматься не собиралась, выдавая нескончаемые тирады.

— Если бы она не была такой легкомысленной, жила бы и жила. А что она оставила после себя?! Убитую горем мать-старушку? Свою навсегда загубленную репутацию?

Чужое горе оставило неизгладимый след в душе. К каждому рано или поздно приходит «момент истины». Смерть Тони стала для Ирины таким моментом.

Чтобы осадить бабушку, вмешивались папа и дедушка. Мужчины терпеть не могли женской трескотни.

В детсадовском возрасте Ирина восхищалась формой изумительного темно-синего цвета: «Мама, када я выласту, у меня тозы будит такая одезда, как у тети Тони!» Все в кокетке тете Тоне казалось восхитительным: слегка растрепавшиеся на ветру завитые белокурые волосы, яркие губы, аромат духов, темно-синяя пилотка, улыбка.

У стюардессы век недолог. Антонину списали на землю. Последние три года она работала в сберкассе. Детей у нее не было. Мужа тоже. Только любовник, который, по слухам, ее погубил. Он обманул ее, сказав, что на покупку машины ему не хватает двух тысяч рублей. Исчез вместе с деньгами. Деньги Антонина взяла из сберкассы. Недостача обнаружилась очень быстро. Когда пришли с ордером на обыск и арест, она от отчаянья осушила бутылку уксусной эссенции.

Чужое горе оставило неизгладимый след в душе. К каждому рано или поздно приходит «момент истины». Смерть Тони стала для Ирины таким моментом. Выводы напрашивались очень простые: необдуманные поступки, легкомыслие порой ставит под угрозу жизнь и благополучие не только легкомысленного человека, но и его окружения. «Если бы тетя Тоня не связалась с этим Сашкой, то баба Маша не ходила бы на кладбище!»

Образ беспомощного тела Антонины всплывал из глубин подсознания всегда, когда щекотливая ситуация требовала принятия решений. Сколько раз ее искушали встать на скользкую дорожку, но Ирина оставалась рассудительной и непреклонной. Институтские подруги предлагали познакомить с богатым любовником. У Ирины всегда находились отговорки и нужные слова.

— Какая ты хитро выверенная! Все в дерьме, а ты в белом фраке! — бесились однокурсницы, когда она в очередной раз отказывалась идти на вечеринку с попойкой.

Те, которые поддавались соблазнам и искушениям, погрязли в бурных страстях с вереницей бесконечных пьянок и гулянок. Что ни день, то целая неприглядная новелла и «разруливание возникших проблем».

Каждому — свое! Ее «белый фрак» — электричка до Москвы и обратно по будням. В гости к маме с папой — по выходным. Подрастающие мальчик и девочка. Заботы, хлопоты, усталость, недосыпание. Но какое это счастье, поправлять одеяло на ночь сыну или дочке! Слышать их сонное посапывание! Или шаловливо провести пальцем по плечу мужа в самый неподходящий момент, когда он бреется, собираясь на работу…

Подошедшая очередь к банкомату вывела ее из задумчивости. Она обналичила немного денег со своей кредитной карточки. Аккуратно сложив купюры, запихнула их в потайной кармашек сумочки.

— Сейчас на метро, а список покупок я составлю в электричке. Времени будет достаточно…