Света вошла в квартиру, закрыла дверь и поморщилась. Запах грибов чувствовался уже в прихожей. Девочка бросила на тумбу портфель, размотала шарф, театрально закатила глаза. Отражение в зеркале понимающе покачало головой и сочувственно вздохнуло. Папанька совсем помешался на своих грибах! Света прошла в кухню и плюхнулась на табуретку.

— О, Светуська! — папа жизнерадостно звякнул крышкой сковородки. — А ну, угадай, что у нас на ужин?

Отражение в зеркале понимающе покачало головой и сочувственно вздохнуло. Папанька совсем помешался на своих грибах!

— Марципаны? Устрицы? Лягушачьи лапки?

— Почти! Картошка с грибами! И котлеты.

— Тоже с грибами? — Света покосилась на огромную тарелку, как по волшебству появившуюся перед ее носом.

— Совсем чуть-чуть, для аромата. Огурчики? — папа выудил из банки огурец и аппетитно захрустел.

Степан Иванович в свои почти сорок выглядел еще ничего: ни живота, ни золотых зубов, как у Юлькиного папаши. Не стыдно на родительское собрание позвать. И руки на месте — все в доме прикручено-приколочено. И даже на машинке может — джинсы укоротить, или там рукава пиджака. Только вот на грибах у него конкретно крыша поехала… Когда наступал июль, в их кухне начиналась пора лисичек. Степан Иванович жарил их с картошкой и делал сливочно-грибной соус к макаронам. Сыроежки он уважал просто вареными, со сметаной. Из подберезовиков варил супы, грузди мариновал, ну а белые грибы клал во все подряд.

Света исподтишка разглядывала отца. В последнее время он ее страшно раздражал. Все казалось в нем каким-то пролетарским: и нос уточкой, и проплешина на затылке, и манера есть огурцы прямо из банки. Вот и мама не выдержала, сбежала. Света вздохнула и подперла голову ладошкой. Хорошо, что сама она больше на маму похожа. На свадебных фотографиях, которые Света любила рассматривать, мама, Лилия Алексеевна, казалась волшебным цветком: тонкая, с копной рыжих волос, огромными глазами. Папа рядом с ней был словно гриб-боровик: крепкий, коренастый, твердо стоящий на ногах. На всех фотографиях он держал маму за руку, словно боялся, что если он ее отпустит, то она улетит. Так и вышло. Лилия Алексеевна укатила вместе с каким-то заезжим артистом, когда девочке было всего три года. Первое время мама появлялась по праздникам, потом она тоже устроилась в театр и стала приезжать все реже. И вот уже несколько лет Света ее не видела.

— Послушай, Светусеныш, — отец ковырял вилкой котлету, — тут такое дело… Пошли со мной за грибами в субботу.

— У меня занятия, факультатив по английскому, — привычно соврала девочка. Вот еще, не хватало ей по лесу шататься, в иголках ковыряться.

Так и вышло. Лилия Алексеевна укатила вместе с каким-то заезжим артистом, когда девочке было всего три года.

— Тогда в воскресенье.

— Уроков много. Да и не люблю я грибы собирать, ты же знаешь.

— Понимаешь, — отец ни с того, ни с сего покраснел, — я не один пойду, а с Дарьей Михайловной, соседкой по даче. Помнишь ее?

— Конечно, — кивнула Света. — Тетя Даша, ее дом через один от нас, полная такая.

— Хм, я бы сказал, с формами женщина. В общем, нравится она мне, вот я и подумал, сходим втроем…

Света ошарашенно посмотрела на отца и вскочила со стула. Она подыскивала слова, чтобы выразить свое возмущение, но в итоге убежала в комнату, хлопнув дверью. Девочка бросилась на кровать. В ее груди клокотал гнев. Единственной чертой отца, которая ее восхищала, была верность ее матери. Образ отвергнутого влюбленного озарял ореолом возвышенности всю его обыденную жизнь. Света втайне надеялась, что однажды в дверь позвонят, отец откроет дверь, а там будет стоять мама. И он бросится к ее ногам и станет умолять остаться. Мама, конечно, откажется, мягко, но непреклонно. Она посмотрит на Свету, улыбнется и спросит, почему та до сих пор не собрала вещи. И они уйдут вместе в новую чудесную жизнь. Будут выступать в театре, пить кофе с крохотными пирожными в уютных кафе, гулять по набережным чужих городов, может, даже в Париж поедут… Конечно, они бы стали навещать отца. Залетая в крохотную кухню, пропахшую грибами, словно заморские птички. Они с мамой рассказывали бы отцу забавные истории, смеялись над шутками, понятными только им, а потом улетали прочь, оставляя его ждать новой встречи.

***

Возвращаясь со школы на следующий день, Света хмуро пинала носками туфель одинокий каштан, невесть откуда взявшийся на липовой аллее. Образ тетки Даши, хозяйничающей на их кухне, заслонял все ее мысли. Каштан откатился в сторону и оказался прижатым изящным замшевым сапожком. Света подняла глаза и замерла.

Они шагали по аллее, Света пыталась подстроиться под нервную походку матери, но все время получалось, что она или бежит впереди, или на пару шагов отстает.

— Здравствуй, Светлана, — женщина кивнула, разглядывая девочку. — Узнаешь? — Света сделала шаг навстречу, порываясь броситься ей в объятия, но Лилия Алексеевна уткнулась в сумочку, и момент был упущен. Женщина достала тонкую сигарету и закурила. — А я смотрю — ты, не ты. Выросла. Пройдемся?

Они шагали по аллее, Света пыталась подстроиться под нервную походку матери, но все время получалось, что она или бежит впереди, или на пару шагов отстает.

— Я проездом здесь, — обронила Лилия между затяжками. — Решила вот навестить. Как ты? Как школа? Отец не женился?

— Нет.

— Странно, — женщина опустила глаза, но на лице ее промелькнуло удовлетворение. — Я думала, быстро какую-нибудь тетку притащит. Жилплощадь есть. Работящий мужик. И одета ты прилично. Хорошо отец зарабатывает?

— Нормально.

Разговор получался совсем не таким, как Света себе представляла. Мать села на скамейку, и девочка опустилась рядом. Солнце выглянуло из-за туч, осветив Лилию Алексеевну словно из лампы, и девочка заметила серую полоску седины у корней ее волос. Под толстым слоем пудры явственно проступили морщины, кожа возле глаз походила на смятый пергамент. Лилия Алексеевна достала из сумочки очередную сигарету. Кисти рук покрывали крохотные коричневые пятна.

— Что, похожа? — мать натянуто улыбнулась. — Сама смотрю на тебя и диву даюсь — одно лицо, как матрешки. Только глаза у тебя подкачали. Отцовские гены перебили. А так была бы красавицей. Выдали бы мы тебя замуж за какого-нибудь иностранного миллионера и жили припеваючи.

— Рано мне про замужество думать, — нахмурилась Света и выпалила: — Почему ты так долго не приезжала? Я все ждала тебя и ждала. Что ты приедешь и заберешь меня…

— Рано мне про замужество думать, — нахмурилась Света и выпалила: — Почему ты так долго не приезжала?

Лилия Алексеевна удивленно уставилась на Свету.

— Меня бы саму кто забрал! Послушай, Светлана, — она глубоко затянулась, выдержала паузу, отбросила назад рыжий локон и задумчиво подняла к небу глаза. Свете показалось, что она видит хорошо отрепетированную роль. — Я была очень молода, когда ты появилась. А дети — это тяжкий труд. Я к такому оказалась не готова. Да и ты уже выросла, пора тебе и свою дорогу в жизни искать, не век же за мамину юбку держаться. Тем более сейчас неподходящий момент для таких глобальных перемен. У меня появился один очень достойный мужчина. Вот ему бы я родила, мальчика. А он не хочет. Ирония судьбы, да?

Лилия печально хохотнула. Света посмотрела в ее прозрачно-зеленые глаза и поежилась.

— Замерзла? — заметила женщина. — Ты ведь и голодная, должно быть, после школы?

— Здесь кафе есть неподалеку.

— А чего ж домой не зовешь? — усмехнулась Лилия.

— Домой? — девочка стушевалась. А в самом деле, почему нет? Она попыталась представить эту чужую постаревшую женщину, пропахшую сигаретным дымом и одиночеством, в их кухне, увешанной высушенными грибными бусами, но перед глазами упорно маячила тетка Даша. Некстати вспомнилось, как она угостила ее яблоками из своего сада. Высыпала полный подол и еще по голове погладила. Яблоки были сладкими и хрусткими.

— Лилек! — над скамейкой навис грузный мужчина. — А кто это тут с тобой?

— Володя, что ты тут делаешь? Ты же говорил, что после встречи сразу в отель вернешься?

— Вот, решил пешком пройтись, воздухом подышать, смотрю, а тут две рыжие красавицы на солнышке греются. Ты нас представишь? — он въедливо рассматривал Свету, переводя взгляд с нее на Лилию. — Ты не говорила, что у тебя есть дочь, да еще такая взрослая.

— Это племянница, — отмахнулась Лилия. Она незаметно пожала девочке руку. — Двоюродная.

— Уж больно вы с ней похожи для дальних родственников.

— Сильные семейные гены, — повела плечами женщина. — Я же тебе предлагала, давай рожу рыженького.

Она оперлась на предложенную руку, блеснувшую обручальным ободком на безымянном пальце, и встала.

По дороге домой Света сдернула целлофановую обертку, открыла коробку и съела одну конфету. Она оказалась с ликером, приторно сладкая.

— Ну что, Светлана, еще увидимся? — Лилия Алексеевна прижалась к мужчине, и они зашагали прочь. Девочка осталась сидеть на скамейке. В голове была звенящая пустота. Вдруг она услышала звонкий цокот каблучков.

— Мама? — Света подняла голову.

— Тихо, не зови меня так, — зашипела женщина. Она достала из недр сумочки маленькую коробку. — Вот, думала, попьем чаю вместе. Ну, давай, отцу привет, как-нибудь позвоню вечером.

По дороге домой Света сдернула целлофановую обертку, открыла коробку и съела одну конфету. Она оказалась с ликером, приторно сладкая. Света выбросила коробку в мусорку возле подъезда. Зайдя домой, она направилась на кухню. Ей хотелось чем-то заесть сладкую липкую гадость, ставшую комом где-то в груди. Девочка взахлеб выпила стакан воды, погремела кастрюлями — пусто. Она достала из шкафчика мешок с картошкой и принялась готовить ужин.

***

Степан Иванович вошел в квартиру и, принюхиваясь, направился на кухню.

— Светусь, я щас упаду, — он прислонился к дверному косяку, изображая обморок. — Неужели я дожил до этого дня? Ты! На кухне! Тебя так грибы достали? Что ты там готовишь? Акулий плавник? Слоновьи брови?

— Картошку, — ответила девочка.

— Да? А мне кажется, грибами пахнет.

— Я добавила чуть-чуть, для аромата. — Света улыбнулась. — И знаешь что, давай и вправду съездим на выходных в лес. А то больше грибов не осталось.