«… и этот месяц вам на размышления. Если в указанную дату вы оба не являетесь — развод аннулируется. Если придет хотя бы один из вас — развод будет считаться состоявшимся и вы получите два свидетельства. Вам понятно?»

Мы покивали: да, мол, понятно, чего тут непонятного? Месяц мы думаем, спасать или не спасать тонущий корабль, а через месяц или спасаем, или топим. Только топим не обязательно вместе, потопить может кто-то один.

В носу защипало, глаза забило песком. «Не смей! — приказала я себе, — не смей реветь!» Только не сейчас, только не при нем. Потом, все потом. Добраться до дома, забраться в ванну, включить воду, чтобы не было слышно…

***

Отчасти я даже гордилась тем, что у нас с ним такие спокойные , «цивилизованные» отношения. Без взлетов, но и без падений. Без особенных эмоций. Без скандалов и примирений. Все благопристойно. «А муж у нас кто? — Волшебник! — Предупреждать надо!» «Муж у нас» был ФЭ-ЭС-БЭшный майор. Характер нордический. И везде-то у него порядок: и на работе, и дома. А если я, особенно по-первости, пыталась этот порядок нарушить чем-то внезапным, незапланированным, феерическим или романтическим, то мне быстро объясняли, где мое место. Я смирилась и фантазировать перестала. В конце концов, брак — это вам не фунт изюму, не удовольствие, а тяжелый труд.

Трудилась я три года. Привыкла. Себя подзабыла. Дрессированной обезьянкой скакала, показывая забавные фокусы, дрессированной собачкой приносила тапочки, угождала. За что получала порцию ласки и одобрения. А что? Вот он у меня такой, неэмоциональный, жестковатый, негибкий. Зато живем спокойно. Не как другие: кто-то пьет, кто-то гуляет…

А что? Вот он у меня такой, неэмоциональный, жестковатый, негибкий. Зато живем спокойно. Не как другие: кто-то пьет, кто-то гуляет…

***

Потекли непонятные и непривычные мне сумрачные дни. Мы стали жить в разных комнатах. По привычке я готовила на двоих, но он не притрагивался, и я перестала. Муж (или уже не муж?) подчеркнуто меня игнорировал, не здоровался, ни о чем не спрашивал, не звал к телефону. Я смотрела на него тоскливыми глазами: «Ну, все, пожалуйста , прости! Ты уже наказал меня, я все поняла, я больше так не буду! Не буду тебе перечить, только пусть все станет опять прежним, спокойным, привычным и понятным. Мне страшно одной в этом месяце размышлений, я потерялась, ведь именно ты всегда и всем руководил!» Но муж (или все же уже не муж?) не отзывался.

Наблюдая мои мучения, моя крестная мама утащила меня на дачу:
— Поехали! Ты посмотри на себя — моль бледная! Тебе свежий воздух нужен и здоровый сон! А рядом с этим мудаком никакого здорового сна у тебя не получается.
— Он не мудак, он майор, — вяло не соглашалась я.
— Ох, прости, я все время путаю! Все равно поехали!

И я поехала. Дня три-четыре в лесной глуши… Бродить по опавшим листьям и мягкой подушке мха, нюхать пряный запах осени…

Поздно вечером в пятницу вдруг зазвонил мобильный.
— Да?
— Здравствуй. Тебя нет дома, ты где?
— Со мной все в порядке, и ты не жди меня, я буду через несколько дней, я…
— Ясно.

Короткие гудки. Нажал на отбой. Я повернулась к крестной:
— Нужно было ему объяснить, что я у тебя, ведь подумает бог весть что.
— В меру своей испорченности подумает.
— Он волнуется, значит, я ему небезразлична, значит?..
— Ничего не значит! А если да, то подождет! Вот приедешь и поговорите. А теперь спать.

***

Я возвращалась в понедельник днем. Специально, пока он на работе. После электрички хотелось сполоснуться, привести себя в порядок, причесать растрепанные мысли.

Потянулась за полотенцем и… замерла. На моем светло-голубом полотенце висело несколько темных волосин. Я отдернула руку, словно обожглась.

Плеснула в уставшее лицо водой, посмотрела в зеркало. Н-да, не героиня. Темные круги под глазами. С другой стороны, а что? Не всегда же мне быть фифой и цацей.

Потянулась за полотенцем и… замерла. На моем светло-голубом полотенце висело несколько темных волосин. Я отдернула руку, словно обожглась. Присела на краешек ванной. Криво усмехнулась: «Фетишист чертов!»

Да, мой муж (или уже не муж?) любит брюнеток. До меня была коротко стриженая брюнетка-Таня, меня он настойчиво просил перекраситься, и вот, снова брюнетка. «Завидное постоянство и верность традициям», — я пыталась задушить в себе рыдания сарказмом.

Черт, а ведь поверила! Думала, мол, вот, звонит, волнуется… А он готовил себе веселые выходные, пользуясь отсутствием жены (или все же уже бывшей жены?).

В сущности, мне стало наплевать, с кем и как он провел время. Но как он мог привести в нашу квартиру чужую бабу? А потом эта чужая баба мылась в моей ванной и вытиралась моим полотенцем!

Брезгливо, двумя пальцами я подтянула полотенце за краешек ближе к носу. Волосины, прилипшие к нему, были раза в три длиннее моих. «Ну, ничего, родная, он и тебя потом подстрижет, он у нас коротко стриженых любит. Он у нас (у тебя, у меня, у брюнетки-Тани) вообще такой, тиран и деспот. Любит, чтобы не перечили. Жили по команде и ходили строем. Да, товарищ майор, так точно, товарищ майор.

Я вдруг разозлилась. Какого черта? Я три года угождала, потакала, жалела и соглашалась. Три года гладила рубашки, драила квартиру, кормила-обихаживала. Три года поддерживала в глазах друзей, коллег, семьи мнение о нас, как об идеальной семье. Для чего? Чтобы однажды обнаружить чужие волосы на своем полотенце? Да пошел ты, товарищ майор! Тетка в ЗАГСе назвала этот месяц месяцем размышлений… Здорово же ты размышляешь! И советчицы очень быстро нашлись. Жена за порог (а я все еще жена!), а они тут как тут и давай советовать. В ночь с пятницы на понедельник, в моей же собственной постели.

Что-то взорвалось у меня внутри. Чувство вины за нелюбовь, которую я три года пыталась компенсировать всякими благами, вдруг исчезло. Осталось недоумение — зачем? Зачем этот месяц, когда и так всем всё ясно: мы никогда не были семьей и никогда ею не станем, мы две параллельные прямые, которые никогда не пересекутся. И я не хочу спасать то, чего нет. И не позволю ему. Наши миры в разных плоскостях, и лучше будет для всех, чтобы они не соприкасались.

***

Вечером я встретила его вкусным ужином и бутылкой шампанского. Как в старые времена. Он удивился, но я не дала ему сказать.

Здорово же ты размышляешь! И советчицы очень быстро нашлись. Жена за порог (а я все еще жена!), а они тут как тут и давай советовать.

— Послушай, я много думала. Все к лучшему. Давай отметим День освобождения. Мы оба заслужили счастье быть свободными друг от друга.
— Я не понимаю…
— Ты все понимаешь. Не стоит мучить друг друга видимостью счастливого брака. И ты, и я — ни хорошие, ни плохие, мы просто не нужны друг другу. Не подходим. Два разных мира. И, знаешь, что? Не прячь свою новую брюнетку. Это оскорбляет и тебя, и меня, и ее. Будь честнее.

Он как-то очень тяжело замолчал. Я не стала его тормошить: он еще поймет, что я права. Поймет, всему свое время.

***

Через пару дней за свидетельством о разводе я поехала одна. Он не пришел.