На часах было уже без четверти двенадцать, но Мишка всё никак не мог заснуть. Он вздыхал, ворочался, укрывался с головой одеялом, делал «дырочку», но ничего не получалось. Причиной был завтрашний день. День розыгрышей, День смеха. У него уже были все составляющие для успеха: новые соседи этажом ниже, долгое отсутствие праздника в доме (Новый Год не в счет), просто он никак не мог разработать до конца план… В комнату зашла мама, подоткнула одеяло, согнала котенка, поцеловала в щёку, сразу окутав ароматом духов. И как только за ней закрылась дверь, щелкнул выключатель в коридоре, образовав полоску света под дверью, в ванной полилась вода, а на улице прозвенел поздний трамвай, сразу пришло озарение. А за ним — сон.

… Люба поднималась по лестнице с тяжелыми пакетами и периодически останавливалась передохнуть. Лифт утром ещё работал, а вечером на темных пластиковых дверях болталась табличка: «Ремонт». Ну, как всегда!!! Вообще, вспомнила Люба, а для сослуживцев — Любовь Петровна, сегодня же первое апреля! Как они шутили всегда, сначала в школе, а потом в институте? Первое апреля — никому не верю! И вообще — весь апрель — никому не верь! И шутки были беззлобные, милые. А сегодня на работе никто никого даже не разыграл. С утра у всех было замечательное настроение, а потом пришло распоряжение из Центрального офиса о ликвидации филиалов в связи с сокращением объемов производства — и настроение даже просто пошутить как-то у всех поубавилось…

Как они шутили всегда, сначала в школе, а потом в институте? И шутки были беззлобные, милые. А сегодня на работе никто никого даже не разыграл.

Она открыла дверь своим ключом и, включив свет, бросила сумки на пол, так как руки уже отказывались держать такую неподъемную тяжесть. Проворно сбросила плащ на вешалку и, переобуваясь в тапочки, приготовилась идти в ванную, чтобы вымыть руки, но остановилась. Что-то было не то. Но что именно, она не поняла. А потом пригляделась и ахнула. В КОРИДОРЕ БЫЛО ЧИСТО! Кроссовки не валялись с ошметками грязи, а аккуратно стояли на обувной полочке, сияя всеми тремя разноцветными полосками! Линолеум переливался под скупыми лучами бра и, оказалось, что он светло-кофейного цвета, а не привычно буро-коричневого с непонятными страшными пятнами. Не было ни мяча, ни грязных роликовых коньков. И даже коврик под дверью, за который Люба всегда цеплялась каблуками, лежал ровно и был вычищен!

Люба встала на цыпочки и, затаив дыхание, двинулась в комнату, именуемую гостиной, (а по совместительству исполняющую обязанности её спальни), зачем-то прихватив увесистый бывший мужнин зонтик. Гостиная поразила её ещё больше. Во-первых, телевизор БЫЛ ВЫКЛЮЧЕН! На диване и креслах не валялись горы одежды, развернутые журналы, диски, пачки фломастеров, и что самое странное — не было кошачьей шерсти! Сытые рыбки в аквариуме лениво шевелили плавниками и лениво же играли друг с другом в прятки в «развалинах» глиняного зАмка. Кот Фил не сидел перед ними и не гипнотизировал их глазами от голода! А стол, обычно заваленный бумажными обрезками, железками и ещё невесть каким неизвестно откуда берущимся мусором, был покрыт выглаженной скатертью, которую Люба обычно стелила на Новый год и ещё Мишкин День Рождения.

Обескураженная Люба постояла пару секунд, пытаясь понять, что происходит. В квартире явно что-то происходило, но пока она не понимала что. Непривычные для уха звуки лились из кухни. Она подошла к двери, ведущей на кухню, и увидела, что Мишка, одетый в чистую (!) майку, деловито домывает посуду, Фил ест у его ног из миски «Вискас». Люба плюхнулась на табуретку, стоявшую в углу, и выронила из рук совершенно ненужный зонтик. Мишка обернулся на звук.

— О, мам, привет! А я не слышал, что ты вошла!
— Миша, скажи мне честно, что случилось? Меня в школу вызывают, да? К директору? Ты поджег кабинет химии или учительскую?
— Нет, да ты что, мам! Я просто вот решил квартиру прибрать… И посуду помыть… Думал, ты обрадуешься… А ещё знаешь что? Я пирог сам испек!!! Вот, девчонки в классе рецепт дали!
— П-пирог??? Правда ничего не случилось?
— Да правда, мам!
— Фуууу…. — облегченно вздохнула Люба, и в этот момент в дверь позвонили.

— Вы почему нас заливаете??? — грозно спросил с порога чей-то голос. Люба насторожилась, а потом кинулась в коридор.

Мишка побежал открывать.

— Вы почему нас заливаете??? — грозно спросил с порога чей-то голос. Люба насторожилась, а потом кинулась в коридор. На пороге стоял мужчина средних лет в джинсах и спортивной рубашке с весьма недовольным видом. Из-за его ног выглядывал маленький мальчик с чумазой рожицей и смешно заглядывал снизу вверх на отца. Мишка смущенно переминался с ноги на ногу.
— Простите, я хозяйка квартиры, только что пришла с работы. Что случилось? Вы кто?
— Да мы вот ваши соседи снизу. Вы нас заливаете. В ванну давно заглядывали?

Люба с разбега кинулась в ванную. Открыла рывком дверь… И обмерла… Ванна сияла чистотой, но не это прежде всего бросилось в глаза. Она была наполнена доверху водой, в которой плавал большой букет белых хризантем. Люба почувствовала, что глаза наполняются слезами. А сзади уже неслось хором: «С первым апреля!»

— Здорово мы тебя разыграли, да, мам? Красивый я букет выбрал, да?
— Очень, милый!
— А мы будем есть пилог? — спросил малыш, держась за папину штанину. — Миса шказал, что он пилог испек… а мы давно с папой пирогов не ели!
— Ой, ну конечно, проходите.
— Ой, а вода-то на кухне… Я ж посуду не домыл… — иМишка опрометью бросился на звук льющейся через край раковины воды.

И они все вместе пошли на кухню.