Белое
платье с кринолином тяжелым колоколом колышется в такт моим торопливым
шагам. Обнаженным плечам непривычно зябко, и я кутаюсь в воздушный прозрачный
шарф. Спешу. Куда - не знаю, но надо торопиться, ведь все уже собрались…
Кто эти "все"? Спроси что-нибудь полегче.
Какой длинный коридор… Нет, это не коридор, а целая анфилада совершенно одинаковых комнат, как в цепи зеркальных отражений. И лишь в самом конце сияет узорчатая белая дверь. Мне - туда. Но стоит только сделать несколько шагов по направлению к ней, дверь отодвигается дальше, словно живая. Дразнит, издевается, хохочет! Что ж, поиграем в догонялки. Кто кого?
Я быстро скидываю остроносые и шелковистые на ощупь белые туфли. Так приятно босыми ступнями прикоснуться к гладкому как стекло мрамору…
Какой легкий, стремительный бег! Едва касаюсь пола кончиками пальцев. Я - кто? Балерина?
За спиной по воздуху развеваются длинные кудрявые локоны. Неужели мои… Ведь вчера была в парикмахерской и постриглась а-ля "зимняя вишня-1". Некогда мне, некогда… Прыгаю высоко в воздух и - лечу! Замирает сердце. Вот не знала, что еще и летать умею.
Осторожней! Дверь внезапно вырастает перед самым носом. Не промахнись, хватай ее за ручку… Ну, кто тут главный! Что, не хохочешь больше, пищишь жалобно, мол, больно, отпусти… Ничего, потерпишь. Посмотри лучше, какие решительные у меня перчатки. Белые, длинные, выше локтя. С ними не поспоришь…
Дверь сдалась. Жалуясь потихоньку и пришептывая что-то невнятно, медленно распахнулась во всю ширь. И я торжественно, по-королевски, вплыла в огромный зал. Зеркальный черный пол и высокие четырехгранные белые колонны. Они легки - парят над черным зеркалом так же как и я, едва его касаясь… Их стройные фигуры так стремятся вверх, что теряются где-то немыслимо высоко в голубоватых облаках. Народу здесь полным-полно. Однако странно все одеты: дамы в белом, кавалеры - в черном, точь-в-точь шахматные фигуры или статисты в балете. Кто же здесь исполняет заглавную партию? Догадалась, это я!
- Последняя, - теплый раскатистый баритон раздается в пустоте
между колоннами. М-да, немного ошиблась, удар по самолюбию. А за спиной
еще один удар. Гулкий, металлический - захлопнулась разозленная дверь.
Я в ловушке. Главное, чтобы никто не заметил мои босые ступни, выглядывающие
из-под платья.
- Начинаем бал зимних
сновидений, - тот же голос, только его обладателя нигде не видно.
Ну и пусть. Посмотрим, какие тут правила игры.
Музыка… Смешной наивный вальсок. Это же не по правилам! Сначала должен
быть полонез, а вальс - это так, на закуску. Но все равно приятно. От
милой мелодии вдруг сердце сладко так
защемило, до слез… Вот дурочка! Слезы капают на платье прозрачными
шариками и, скатываясь по шелку, тают на полу. Глупость какая-то… Я -
кто? Алиса в стране чудес?
Вот уже первые пары кружатся в танце. Невесомые, прекрасные, сияющие в лучах света, исходящего из их душ. Какие глаза у всех женщин! Бездонные омуты… И у меня, кажется, такие же. Для кого?
Интересные тут вещи творятся. Вот, например, этот старичок. Подпрыгивает, переминается с ноги на ногу от нетерпения, шею вытягивает, оглядывается, ждет кого-то. Наверное, лет пятьдесят уж здесь околачивается… А та миленькая девушка, полненькая, хорошенькая, чуть не сшибла меня с ног, целеустремленная. И цель ее - вон тот усатый мужчина кавказской наружности. Радостно так подхватил ее за пышную талию - и ринулись в вальс. Тут одна парочка, там - другая. Все ясно! Нечто вроде клуба знакомств. Фу-у, какая проза…
И все же отчего-то так тепло на душе, легко и хочется взлететь к самым облакам. Но тогда все увидят, что я босиком и без туфель. Я - кто? Золушка?
Тогда пойду искать своего принца. Ах, вот в чем дело! Принц! Сердце ласково постанывает… И ради этого я здесь. М-да, гормоны не на шутку разыгрались, если сюда, за тридевять земель, я прилетела чуть ли не на метле верхом, чтобы увидеться с каким-то… Да ладно, пойду хоть посмотрю, на кого он похож.
Не тот… И не этот… Может, у колонны? Ни за что! Ну, где же он, где?!
Что это за музыка, Штраус? Нет, не в ушах звенит, а в сердце… Все ближе и ближе… Вот Он!!! Теперь я знаю, что испытывают, когда говорят "свет клином сошелся".
Стоит спиной, меня не видит. Высокий такой, стройный, плечистый. Волосы золотые, длинные, роскошные - настоящий Принц, как на картинке в моей детской книжке "Принцесса на горошине". Мечтала о Нем, молилась, плакала. А теперь страшно стало: а вдруг не меня ждет?
"К-кто это?! Теплое прикосновение чьих-то пальцев к моей руке. Оборачиваюсь… Это ОН!! Его лицо так близко, но никак не могу разглядеть волшебные черты - глаза мои словно подернуты туманом. Только улыбка угадывается, только улыбка… И голос нежный, тихий: "Я твой жених…"
* * *
Тьфу…какая гадость, Васька, убери свой пушистый хвост! Шерсть прямо в рот попала. Уйди с подушки! Где это я? А-а, вспомнила, я ночую у подруги. Ее кота зовут не Васька, а Леопольд. У-у, гадкий какой! Разбудил раньше всех… Вон, Лика сладко так дрыхнет. И Соломинка рядом, и ее сестра. Как это мы умудрились все тут уместиться, поперек раскладного дивана? Чаю хочется… Чем это мы вчера тут занимались? Паленым пахнет… А-а, гадали! Ежегодное развлечение.
Итак, судя по "показаниям" блюдца, в этом году я выйду замуж за какого-то Дмитрия. Посмотрим, в прошлом году вообще был предсказан Тимофей - кошачье имя. Вот подозреваю, что Лика нарочно сама блюдце по буквам всегда водит…
Дальше-дальше… Жгли старые мятые газеты в туалете. Тень на стенке разглядывали. У Соломинки вышла большая корона, у Лики - нечто непристойное. А у меня - страшная волчья башка с огромными зубами. Потом свечку парафиновую мучили, на терке крошили, в ложке топили и в таз с водой капали. У Соломинки - веселая беззаботная девица, пляшет, помахивая платочком. Здесь все понятно, она вообще такая, эта Соломинка. У Лики получился… мужчина в высоких сапогах. Проще простого. А у меня вышла какая-то гладкая розовая "пипочка". И так мы ее вертели, и этак… Ничего не понятно, ну и пусть.
А потом было замечательно! Гадание на зеркалах. Ликина баушка нас проинструктировала. Она своего мужа в зеркале когда-то видела. Гадала в сарае, спрятавшись от братьев. Поставила свечи и зеркала на бочонок с квашеной капустой, и давай глядеть во все глаза. Вдруг, видит - парнишка шагает по зеркальной лестнице все ближе и ближе. Потом остановился, вытащил откуда-то ванну оцинкованную и стал раздеваться. Залез в ванну - и давай намываться. Ликина бабушка даже подружкам об этом не рассказывала, стыдно было - суженый грязный. А потом, когда замуж вышла, эту историю вспомнила. Муж, оказывается, машинистом паровоза работал. Приходил каждый день с работы грязнющий-чернющий и мылся точно в такой же оцинкованной ванне.
А дальше мы напихали себе под подушки всяких волшебных записочек, "наговоренных" расчесок, зеркал, королей из карточной колоды… Я даже колодец построила из цветных карандашей и на крохотный замочек закрыла, а ключик - тоже под подушку. Моя бабушка говорила, что это самое верное средство. Она так моего дедушку во сне увидела. Причем, в том самом костюме, в котором он в церкви потом с ней венчался. Подождите… Стойте! Кажется я…
- Ли-и-ика!!! Я же Его только что во сне видела… Я вам
сейчас расскажу!!! - тормошу безжалостно свою
любимую подружку за плечи.
Она медленно приоткрывает один глаз и нехотя спрашивает:
- Это у тебя наследственное, женихов во сне видеть, - Соломинка сладко
потягивается.
А ее сестра даже пальцем не шевельнула. Отключилась вчера сразу после
гадания на блюдце…
Ну, какие растяпы!
- Он стройный, высокий, блондин, волосы во-от до сюда, длинные. Улыбался.
Говорил, что мой жених…
- Лицо видела? - Соломинка зевнула.
- Не очень четко, но…
- А имя спросила? - Лика закрыла свой глаз и уткнулась носом в подушку.
- Нет…
