Сейчас в разгаре строгий Успенский пост, посвященный смерти земной Пресвятой Богородицы. И очень хочется рассказать историю, которая не только тронет сердце, но и, может быть, спасет живое существо. История не выдуманная, ну, может, совсем отчасти, чтобы житейской бытовухе придать нужную литературную форму. И кто знает, если найдется отклик в душе хоть одного человека, но отклик действенный, то автор сего творения будет не просто землю топтать, да небо коптить. Ну, уж очень долгое начало, как я погляжу, пора бы рассказать уже.

Роддом – это очень интересное место. Чего только там ни случается, какие только истории ни происходят! И все они в основном касаются самого дорогого, что есть у нас в жизни – детей. Маленьких пищащих комочков, лежащих в кюветках, синхронно кричащих и синхронно сосущих докорм из бутылок. Среди этих одинаковых, да-да, практически неразличимых свертков лежит один, который сильно отличается от остальных. Над ним стоит дежурная медсестра детского отделения и тихо про себя ругается. Ругается, потому что в её обязанности входит накормить это существо, а существо в силу своих анатомических особенностей просто поесть не может. Бутылка с соской для него – то ещё испытание. А есть оно хочет очень, поэтому орет дурниной. Сестра раздраженно пихает бутылку в неправильный рот и с горем пополам добивается результата – сосет.

В послеродовом отделении этого же роддома лежит женщина. Обычная такая женщина. Правда, в её палате все другие женщины заняты приятными хлопотами первых дней материнства, а эта что-то все пишет и пишет. Заходит врач, молча берет исписанную бумажку и уходит. Уговаривать её изменить решение он не будет: отказ так отказ. В этом конкретном случае все ясно видно.

Заходит врач, молча берет исписанную бумажку и уходит. Уговаривать её изменить решение он не будет: отказ так отказ.

И вот, спустя положенный срок, комочек поехал в Дом Ребенка на окраину N-ской области с именем Мария и полным пакетом документов на усыновление, помахав на прощание ручкой очереди усыновителей, ищущих себе младенца-отказника по роддомам всеми правдами и непрвадами. Заведующая и главный врач детского учреждения приняли её спокойно, равнодушно. Некоторые дети рождаются на радость маме с папой, а некоторые – для равнодушных работников детдомов. Равнодушных не потому, что они какие-то жестокие, а потому, что слишком много страданий видят, душа становится как пятка, иначе нестерпимо больно. Что поделать, профессиональная деформация. Они привыкли видеть судьбу, сломанную в самом начале, при рождении, и уже спокойно реагируют на таких вот несчастных Машек.

Сейчас Машке почти год. Она нормальный здоровый ребенок, нее всего-то заячья губа, что по меркам современных детских недугов ерунда полная. Заячья губа оперируется в каждом хоть сколько-то уважающем себя городе, это не диагноз вообще. Это уродство. Уродство, из-за которого у этого маленького человечка не стало матери и нормальной семьи и которое элементарно исправляется скальпелем детского хирурга. Бесплатно. В России для таких операций выделены квоты, и дети не растут изгоями. Все, кроме Машки.

Конечно, в нашем государстве бесплатно оперируют детей, оставленных без попечения родителей, но Машин недуг не является угрожающим жизни. Её прооперируют обязательно, но лет в пять, а то, может, и старше, когда её легко можно будет отправить одну в больницу и не надо будет напрягать медперсонал излишним к ней вниманием. Ну, и бюрократическая машина быстро провернуться тоже не может, а за Машку некому бегать по инстанциям и выбивать из Минздрава деньги. Поэтому, дорогой читатель, я расскажу, что же сейчас произойдет со здоровенькой годовалой девочкой в сиротском учреждении на окраине города N.

Итак, Марии скоро годик. В год дети должны войти в мир звуков, начать лепетать первые слова, звукоподражания, первые «мама» и «дай». Это один из самых важных этапов развития человечка: научиться говорить. Если бы у Маши были родители, они бы учили её, несмотря ни на что. Они бы говорили и говорили с ней, исправляли, подсказывали, придумывали и выискивали способы научить говорить даже с неправильным речевым аппаратом.

Они привыкли видеть судьбу, сломанную в самом начале, при рождении, и уже спокойно реагируют на таких вот несчастных Машек.

Но, опять но. Нет их, мамы с папой. Есть няня и воспитатель. А у них детей по 10 в группе. И не станут они биться над Машкиной речью, она будет последняя в списке на занятиях, последняя, с кем поиграют редкие волонтеры, последняя, кто начнет свое речевое развитие. В итоге в 3 года ей поставят диагноз: задержка психического развития, которая будет прогрессировать с каждым днем. Неизвестно, научится ли она говорить вообще, в этих уездных детских домах так не хватает квалифицированного персонала! А согласно исследованиям этих вездесущих британских ученых человек способен научиться говорить до пяти лет. Дальше, как бы он ни хотел и ни старался, заговорить он не сможет.

И вот вам издевка судьбы: как раз к пяти годам и провернется тот злосчастный бюрократический маховик, и дадут-таки ребенку квоту на операцию! Теперь у нас есть красивая здоровая девочка пяти лет со всем пакетом документов на усыновление. Но немая или почти немая, с чудовищным отставанием в развитии. Кому она нужна? Никому. Те потенциальные усыновители, которые не смогли разглядеть в уродливом младенце свою дочь, будущую умницу-красавицу, уж тем более не захотят пятилетнюю недоразвитую гугнивую.

В народе говорят: не родись красивой, а родись счастливой. Но бывает так, что рождаются и некрасивые, и несчастные. Мария, девочка с именем Богородицы и возможно невероятно красивой душой, справит свой первый день рождения в сентябре. Господи, подарили ей на него счастье быть любимой, здоровой, красивой, полноценной и, главное, говорящей!