Лет в 25 я стала разборчивой. Возраст "уж замуж невтерпеж" для меня к тому моменту счастливо миновал. На горизонте никого не было и не предвиделось. И еще - я наконец-то осознала, насколько мудра была моя подруга Светка, еще пять лет назад неустанно повторявшая: "Всех нормальных мужиков, Ларис, щенками расхватали". Я себе щенка отхватить не успела (хотя, может, это было просто оправданием?), и поэтому все, что было у меня к 25 годам – несколько неудачных любовных историй, два отвергнутых мною предложения руки и сердца да вялотекущий роман с женатым коллегой.

В 26 я родила дочку. Страшно сказать – от того самого женатого коллеги. Мой папа, уже давно мечтавший о внуках, удовлетворился объяснением: "Все равно ты его не знаешь". Мама его знала, поэтому в течение месяца после радостного известия исправно утром и вечером пила корвалол. Роды были легкими, а дочка стала самой замечательной на свете.

Итак, мне 26 и я – "мама Лариса". Женатый коллега, разглядевший у моей маленькой Вари свои голубые глаза, часами простаивает под окнами с цветами. Ну, что я ему могу сказать?

Мне 29, а Вареньке завтра исполнится три года. Через месяц в детском саду моя умненькая девочка сделала чудесное открытие: "Мама, а почему у Лены есть мама и папа, и у Насти есть мама и папа, и у Саши есть мама и папа, а у меня только мама?" - "А что, тебе плохо только со мной? Я так люблю тебя, моя девочка" - "Я тоже тебя люблю тебя, мамочка".

Мне 30, а четырехлетняя Варвара озаботилась вопросом о своем папе всерьез – может быть, в какой-нибудь извращенной форме, как это обычно бывает в детском саду, ее уже просветили на тему "откуда берутся дети"? Я не в состоянии увернуться от смотрящих на меня голубых глаз, и так трудно врать – "Твой папа был летчиком, солнышко. Он улетел и не вернулся". Варенька еще не осознала, что такое смерть. Так трудно врать – но так ей будет проще.

Страшно сказать – мне 35, а Варваре девять. Она ходит в школу и радует маму пятерками. К 23 февраля третьеклассникам задали сочинение о папах. "Мам, а почему ты мне о нем так мало рассказываешь? Я ДОЛЖНА сейчас о нем написать". Женатый коллега уже три года как отчаялся стоять под окнами и избрал новую тактику – исправно водит нас с дочкой в бассейн, на карусели и в кафе. Варвара "дядю Ваню" обожает. Может, рассказать ей все, может, сейчас? Но нет, слишком рано. "Варвара, я не знаю, как тебе сказать… По правде сказать, мы с твоим папой просто не сошлись характерами".

Мне 38, а Варваре 12. Она успешно освоила тему про пестики и тычинки, а добрые одноклассники рассказали ей, что скрывается под объяснением "папа-летчик". "Мама, а я похожа на папу? Покажи мне его фотографию – я хочу посмотреть" - "У меня нет его фотографии, милая" - "Но почему? Ведь я же не только твоя дочь, мама!" Она уходит в свою комнату, хлопнув дверью. Ей сейчас тяжелее, чем кому-либо – но что делать мне? Расскажу всю правду – стану в глазах собственной дочери едва ли не шлюхой. А ведь я… "Не плачь, мама, - говорит мне незаметно вернувшаяся на кухню Варюша. – Я все равно люблю тебя больше всех на свете и буду любить всегда".

Мне 42, а у Варвары вчера был день рождения, и ей исполнилось 16. Моя дочка стала совсем взрослой, и от женихов отбоя нет. "Мама, расскажи про папу", - просит меня Варя. И я решаюсь – "Только не волнуйся, милая. Твой папа – это Иван, мой коллега, ну ты его знаешь – дядя Ваня". Варвара стремительно выходит, а я закрываю глаза. Слышу хлопок входной двери – куда она направилась на ночь глядя? Заплаканную Варю в районе часа ночи отконвоировал домой "папа Ваня", которому она, едва выйдя за порог, начала трезвонить с мобильного. Теперь она тоже все знает.

"Да, я все знаю, - кричит на меня Варя, захлебываясь слезами, а я глотаю корвалол. – Он мне все рассказал, рассказал, как ты не давала ему даже посмотреть на меня, когда я была маленькая. Рассказал, что это ты оставила меня без папы!" Дочка бьется в истерике, и я делаю ей укол успокоительного.

Солнце заглядывает в мое окно, а Варя, утомленная вчерашними переживаниями, все еще крепко спит. Звонит телефон – это Ваня беспокоится за меня и за дочку. "Да, милый. У нас все хорошо", - а ведь я уже шестнадцать лет не называла его "милым". Кстати, Ванина жена теперь тоже все знает – и у него тоже был непростой вечерок. Но прошлое должно быть прошлым, и нам обоим надо продолжать жить. Жить так, как мы жили. Ради Вари.

Я стирала в ванной, когда Варька незаметно подошла и обняла меня. "Знаешь, мама, я вчера была так неправа. Но ведь все мы ошибаемся, правда?" - "Да, моя хорошая. Мы все ошибаемся. Я тоже когда-то ошиблась, но мне повезло, потому что после этой ошибки родилась именно ты". "Я так люблю тебя, мама", - шепчет моя дочура. Мы обе плачем, сидя на полу в ванной. "Я тоже так люблю тебя, Варя"… - "И всегда… буду… любить…", - всхлипывает моя дочь.