- А что это за тетенька такая незнакомая у нас тут по дому ходит?

Я смотрела на нее и искренне веселилась. За последние пару суток я впервые увидела Людмилу Александровну. Людмила Александровна вскинула на меня глаза - одарила россыпью бриллиантов, фейерверком голубых искр - и улыбнулась:
- Что ты, бедная, тебе в этом доме и посмеяться не с кем?

Я растаяла. Какое счастье, что она, наконец, дома. Когда Людмила Александровна дома, то все меняется. Меняется атмосфера, меняются тени, меняются звуки, простое приобретает глубинный смысл...

Людмила Александровна снова полоснула искрами и вдруг попросила: «Ну, надо мужикам ужин готовить! Присоединяйся!»

Я смотрела на его сильные пальцы, на его красивое сосредоточенное лицо, и казалось мне, что это - высшее. И выше просто не бывает.

***

После ужина мы с Володей пошли ловить рыбу. Это стало почти ритуалом: сидеть у воды. Удочка, шарики из хлеба, коты, караулящие рыбку, Володино тихое дыхание и отстраненность... Я смотрела на его сильные пальцы, на его красивое сосредоточенное лицо, и казалось мне, что это - высшее. И выше просто не бывает.

***

…А потом мы ушли на балкон, сидели там, обнявшись, тянули красное вино, молча глядели на тлеющую сигаретку… Володя прижимал меня к себе и тихо дышал в волосы… А я смотрела на небо. Над нами царила Большая Медведица…

Звук мотора заставил очнуться: кто-то подъезжал к воротам нашего сонного дома.

Мы переглянулись:
- Господи, неужели ее опять?..
- Похоже на то…

***

Мы совершенно спонтанно очутились на Витебщине. Володя придумал мне отдых в глуши, я с радостью согласилась. Синеокая Белоруссия манила давно, но как-то все не хватало времени, сил… Слава кризису - я позволила себе расслабиться и утащить меня, куда глаза глядят. Что Володя и сделал. Нашел очаровательное место около Верхнедвинска, домик в лесу, рядом пруд, у хозяев 10 кошек, 2 собаки… Кошки наглые, все время клянчили рыбку и колбаску. Собаки веселые, отбирали колбаску у кошек, мы сумасшедшие, потому что молоды и лето, и аисты вывели птенца и учат его летать, а в пруду сходит с ума рыба, и нам нравится часами сидеть и медитировать у воды…

И теплая Володина кожа, и демонические его глаза, темнеющие от страсти…
И все-все, вся та атмосфера, в которую мы окунулись - все просто до неприличия вопило о счастье, щенячьем нашем счастье…

И все-все, вся та атмосфера, в которую мы окунулись - все просто до неприличия вопило о счастье, щенячьем нашем счастье…

***

Людмилу Александровну опять увезли.

Мне стало грустно почему-то. Я много думала о ней, восхищалась и пугалась одновременно. Преклонялась перед ее стойкостью и мудростью, понимая, что сама, наверное, на такое не способна. Никогда.

В эти моменты грусти Володя молча брал меня за руку, прижимал к себе, и мы тихо сидели, будто переживали общую скорбь.

А потом Людмила Александровна возвращалась и дом, и все вокруг наполнялось буйством, искренностью, великолепным настроением… Мы успокаивались, кошки терлись и мурчали, собаки в приступе любви собачьей кидались под ноги: все вставало на свои места. Людмила же Александровна, смахивая усталость со лба, говорила: «Ну, ребята, не до вас, ужинать пора».

Уходила в кухню и готовила что-то удивительное, соблазнительное и дурманяще пахнущее.

А мы с Володей кидались почему-то в эту сумасбродную стаю собак-кошек, вели себя как дети: уважение есть, дисциплины нет. Бесовство и дурачество!

А Людмила Александровна смеялась: «Вот дураки, прям как малолетки!»

Наполненная Володиной лаской, я порой уходила на балкон. Курила, тихо сидела, смотрела на Медведицу, думала…

Мы счастливы?
Да, отвечала сама себе, мы счастливы, у нас есть дождь… Дождь приходил и уходил, он нес мне радость…

Я носилась под летним дождем, словно бы с ума сошла…

Я бегу в дождь, бегу без зонта, просто так… Подставляю плечи под струи… Это словно ласка, первое признание в любви…

А дождь капает, капает. Он льется капельками! Глотаю, не могу удержаться! Мокрая футболка, джинсы мокрые - а мне все равно: дождь обволакивает, во мне все кипит и рвется: хочется взлететь, но не пускает жизнь, не пускают условности - под дождем не гуляют, а прячутся под зонтом!

Но дождь спугнул туман, который затмил мне голову, в исступлении почти взлетаю и радуюсь… Володе…

Я бегу в дождь, бегу без зонта, просто так… Подставляю плечи под струи… Это словно ласка, первое признание в любви… Ору что-то, чего, слава тебе, никто не слышит - дождь!

Сошла с ума. Сошла, и мне нравится состояние сумасшествия, мне нравится. Безумно нравится это сумасшествие, мой дождь, сигарета, украдкой прикуренная, лохматые и мокрые цветы… И вечер. Теплый, влажный вечер.

И кто-то, кто думает обо мне. Он так близко. Ближе, чем кожа… Он внутри. Одно сердце на двоих.

Я знаю, что он тоже не спит. Знаю, что наблюдает за мной. Знаю, что ждет. Его любовь придает силы - взлететь!

Смотрю на Медведицу и умоляю ее: «Дай мне любви!»

Только не дай мне упасть! Прошу, не дай мне упасть, я не перенесу еще одного падения, держи меня! Я заново выучусь, но ты не отпускай, держи, я потом сама, я справлюсь и помогу тебе взлететь, но здесь, на старте, в первой попытке - помоги! Подтолкни вверх…

И если, если… То мы будем летать так долго, сколько сами захотим!
Давай попробуем?!...

Он внутри. Одно сердце на двоих. Я знаю, что он тоже не спит. Знаю, что наблюдает за мной. Знаю, что ждет. Его любовь придает силы - взлететь!

***

«Би-бип… Биииип!»
У нас под окном…

Пришла машина и забрала Людмилу Александровну.
Я дернулась: «Боже, опять!!!» Дождь кончился… нет больше мокрых волос и соленых губ…
Прикурила очередную сигарету и стала думать о ней…

Людмила Александровна - детский врач, причем одна на весь административный округ. Ее вызывают тогда, когда она нужна, не спрашивая, не помня о том, что она работает по 2-3 смены подряд в больнице и отрабатывает смену в поликлинике… Ее вызывают на аппендициты и роды, на приступы астмы и на… на все другие случаи. И все равно, когда…

Людмила Александровна так работает уже 40 лет…

…Я сидела на балконе, курила свою несчастную сигарету…

…Пришел Володя, обнял, муркнул: «Что ты не спишь-то, дурочка?»
Я не могла ему объяснить…
Женский язык не совпадает порой с мужским.

Мне хотелось сказать ему, моему Володе, мол, я хочу такой жизни, как у Людмилы Александровны и Василия Иосифовича, я хочу просто и мудро жить, растить детей… Хочу радоваться собакам, хочу гонять демонстративно кошек, при том - любить же их до одурения!.. Хочу обычной и правильной жизни, спокойной, уравновешенной… Хочу свои помидоры с грядки, внуков - чтобы непременно двое и совсем на нас не похожи, а похожи на наших детей - хочу дом, тебя, дурака старого, но все равно мною любимого…

Я столкнулась с ней в коридоре… Поглядела в бриллиантовые глаза. Умерла от печальных теней под бриллиантовыми глазами…

Хочу простой, но и непростой жизни…

…

Людмила Александровна приехала под утро: помыться и переодеться, а потом опять на работу.

Я столкнулась с ней в коридоре… Поглядела в бриллиантовые глаза. Умерла от печальных теней под бриллиантовыми глазами…

- Людмила Александровна, Вы как?
- Освежиться бы…
- Опять поедите?
- Да… У меня ребеныш с менингитом… Вызываю авиацию из Минска…
- Господи!

«Вы счастливы??? Выыыы - счастливы? Вам нужна такая безумная работа, такое перепускание всего через себя???»

Так мне хотелось орать. Я не понимала - как можно так жить? Не видеть мужа, не видеть дом, раз в месяц общаться с сыном…

На 250 процентов себя отдавать, но отдавать всегда, только так и жить? И никак иначе? Можно ли?

***

Я увидела машину: приехала моя дорогая…
Людмила Александровна улыбнулась и потащила меня в кухню…
Удивительная, уникальная!

Я прислушивалась к ней, тормошила - все время хотела спросить ее о рецепте счастья, ибо знала, что она владеет этим секретом - но она улыбалась мне, смотрела на меня ласково, ничего не говорила… И я просто покорилась и вглядывалась в нее…

Я прислушивалась к ней, тормошила - все время хотела спросить ее о рецепте счастья, ибо знала, что она владеет этим секретом...

Мы жарили рыбку нашим мужчинам, когда вдруг она со мной заговорила…

- Люб?
- Я тут…
- Знаешь… Я безумно люблю свою работу!
- Догадываюсь, Людмила Александровна (я была несколько смущена)…
- Это такое счастье: видеть детей! Помогать им. При том, что все семьи в районе я знаю: дочерей принимала, теперь дочерей и сыновей этих девочек принимаю…

У нее опять засверкали глаза…

- Знаешь, это счастье!

Я не знала…
Я лишь предполагала, что это - счастье. Но сама не могла что-либо ответить, ибо не мама… Не жена, не знаю ничего! Интуитивно понимаю, что есть счастье, но собрать в себя, воплотить - не могу!

Людмила Александровна поглядела мне в глаза…
- Девочка, я желаю тебе… гармонии с собой!

Я поняла ее: «Я желаю тебе такого счастья, чтобы и материнство, чтобы муж умный и добрый, чтобы был дом, чтобы ты сама себя ощущала полноценной, нужной, любимой, востребованной… Чтобы ты радовалась».

Я не удержала эмоций и прижалась к ее нежной щеке…
Обняла ее и подумала: «Воистину счастливая женщина!»

***

На фоне любви наших гостеприимных хозяев хризантемами расцвела и наша любовь…
Мы, молча и подолгу, смотрели друг на друга, мы страстно и сильно любили друг друга, мы отдавались тому, что было вокруг нас…

Мы, молча и подолгу, смотрели друг на друга, мы страстно и сильно любили друг друга, мы отдавались тому, что было вокруг нас…

Большая Медведица смотрела на нас каждую ночь и, наверное, радовалась…
Я же радовалась впервые за много лет, я летала, мне казалось, что это - состояние всех нас. Нас окружающих…

***

«Би-бип… Биииип!»
Ее ли привезли?

Я почти умерла: мы уезжаем, расстаемся с любимыми, гостеприимными… приедет ли? Увижу ли мою солнечную? Узнаю ли среди тысяч, среди сотен эту мудрость, если сейчас, на прощание не увижу? Это спокойствие, эту любовь? Достоинство, женственность, красоту?

***

Она примчалась, когда мы садились в такси… задыхаясь, обняла меня, полоснула бриллиантами: «Девочка, я тебе желаю счастья! Вы, ваша пара - наш талисман!»

Я села в такси и расплакалась… Прикосновение к истинному счастью оказалось для меня непостижимым. И болезненным потому.

…Володя теребил мои нервные, холодные пальцы, стирал губами слезы со щек и говорил: «Не плачь, родная… мы будем!.. мы будем греться в нашей любви, как котята под животиком кошки…»