Прошло три месяца, как мне привезли Лавинью. Ровно три месяца назад я испытал неописуемый восторг и гордость. Я стал обладателем такой женщины, какая и не снилась большинству мужчин! Да, и ведь я ее вполне заслуживал. Я успешный, привлекательный, с амбициями, бьющими через все края. Не много ли самолюбия для одного человека? Может, и много. Но что поделать. Просто кому-то везет сразу во многом... А мне с детства говорили, что мне чертовски везет во всем. Всего было в достатке и с годами только прибавлялось. Наверно, не прибавлялось только ума. Но это я осознал чуть позже.

Так вот, Лавинья была очаровательна. Такие формы! Лучше, чем Монро или Лорен в миллион раз! Осиная талия, округлые бедра, божественная грудь... Глаза, как у лани. Большие, немного робкие, черные, как ночь. Она вся светилась страстью, загадкой. Лавинья сразу показала, что умеет. Я был потрясен, сражен, повержен, тупо счастлив, как беспечное дикое животное, которому судьба неожиданно преподнесла полную миску ароматной вкуснятины.

И еще я, как маленький, радовался, что сделал успешный проект. Я считал Лавинью своим проектом. Я сам писал техническое задание на ее производство. Я задавал большинство параметров. Целых девяносто восемь процентов! Мне сказали, что у меня полная свобода действий в пределах этих девяноста восьми процентов! Я ликовал. У меня будет женщина, которую на девяносто восемь процентов создал я сам! Лавинью производили в «Nano Sapiens». «Nano Sapiens» была первой в мире фирмой, которая производила искусственных людей, на девяносто восемь процентов соответствующих обычным земным людям. Меня тогда мало волновало, что там было с оставшимися двумя процентами.

Лавинья была очаровательна. Такие формы! Лучше, чем Монро или Лорен в миллион раз! Осиная талия, округлые бедра, божественная грудь...

Я потратил на написание техзадания полгода. А потом еще полгода с нетерпением ждал, пока Лавинью произведут под мой заказ.

Что касается критериев... То, в двух словах, они были следующими...
Конечно же, внешность была первостепенно важна. Но как же иначе? Я публичный человек, все время в свете, на виду. Поэтому и женщина должна была соответствовать. Она должна была быть блистательной, чтобы никто не забывал, что у меня есть и вкус, и деньги, и достаточно мужской харизмы, чтобы быть с такой шикарной красоткой, как Лавинья.

Я, конечно же, не забыл про такую важную черту, как страстность. О, да! Это очень важно, безмерно важно. Я хотел, чтобы мое мужское эго плясало от восторга, билось в экстазе, получая все, что только можно!

Я не забыл и о том, что женщина должна была быть достаточно эрудированной, чтобы уметь говорить интересно и свободно о разных вещах.

Да, и, конечно же, отменный вкус, стиль, умение чувствовать ситуацию и правильно ее обыграть.
Мне казалось, что я предусмотрел все.

Когда я увидел Лавинью, я подумал, что вот оно, мужское счастье. Я две недели не показывался в своей конторе, утопал в объятиях этой красавицы. И все смотрел на нее, смотрел. Как говорят, любил глазами. А потом рестораны, коктейльные вечеринки. Все были сражены наповал. Мне завидовали друзья и деловые партнеры. А дамы пытались делать вид, что им все равно. А некоторые изображали что-то вроде насмешки. Но я чувствовал на себе целую тучу восторженных, завистливых глаз, когда я по-свойски обнимал Лавинью за талию или когда уверенно держал руку на ее точеной спине.

Но это продолжалось недолго. В какой-то момент я вдруг осознал, что мне чего-то сильно не хватает. Сначала были лишь смутные ощущения, полутона. Я старался гнать от себя эти ощущения. Списывал весь негатив на усталость от насыщенной светской жизни.
Но через какое-то время мои ощущения приобрели более четкий оттенок и материализовались в конкретные претензии.

Скажем, почему бы ей было не сказать какое-нибудь нежное слово, погладить меня по голове, поцеловать в ухо, шепча слова любви...

Прежде всего, я не понимал, почему Лавинья не допускает экспромтов. Ну, скажем, спонтанная физическая близость - это да. Эту блажь она инициировала с завидной регулярностью. Или поговорить о политике, или обсудить экономическую стратегию государства. Она это все могла и делала. Я все это предусмотрел на стадии техзадания. Ну, вот почему она, например, не делала чего-нибудь совсем простого, человеческого, естественного. Скажем, почему бы ей было не сказать какое-нибудь нежное, трогательное слово, погладить меня по голове, поцеловать в ухо, шепча слова любви...

Я бы, конечно, и не подумал, что мне все это, оказывается, надо. Я как-то всегда предполагал, что ненавижу все эти «уси-пуси». Но, когда выяснилось, что этого нет, то стало как-то странно, как будто бы я был отделен от Лавиньи непроницаемой перегородкой. То есть вроде бы она со мной, но в то же время как бы и нет. Я начал думать, что я ей не особо нужен, вернее, мне казалось, что я мог бы быть для нее легко заменимым. Все, что она делала, было каким-то шаблонным. Все это можно было успешно применить к любому другому мужчине без исключения.

Во мне начал разгораться огонь неудовлетворенности собой.
Я стал все чаще вспоминать Зою, мою старую подружку, с которой я встречался целый год. Рекордный для меня срок. Я даже хотел сам себе медаль купить.

Зоя мне нравилась. Хотя меня несколько раздражала ее манера влезать в мое личное пространство. Спрашивать без конца всякую ерунду, обижаться не пойми на что, называть меня детскими игрушечными прозвищами...

Я думал о Зое и не знал, как теперь ко всему этому относиться.
Наконец, я вспомнил про фирму «Nano Sapiens» и решил связаться с ребятами, чтобы поговорить о своих проблемах с Лавиньей. Правда, фирма несла ответственность исключительно за технические неисправности. А я не знал, как правильно классифицировать мои проблемы, как технические или как что-то другое.

Я позвонил в «Nano Sapiens». Выяснилось, что программированием Лавиньи занимался некий сотрудник Робби. Нас соединили. Робби оказался совсем юным молодцом с бодрым, немного подростковым голосом.

- И что? Вы что же, не можете запихнуть в Лавинью эти самые ваши ценности? Всего-то каких-то два процента!

Я объяснил ему мою ситуацию. Немного сбивчиво, но он все понял. Я почувствовал, как он улыбается на том конце провода. Смеется надо мной. Похоже, я был не первый клиент с такой «технической» проблемой.

- Понимаете, господин. Мы со своей стороны можем обеспечить только девяносто восемь процентов соответствия искусственного человека земному. То, что вы описали, это в каком-то смысле относится к категории вечных человеческих ценностей, к душе, если хотите, - говорил Робби, явно строя из себя умника.
- И что? Вы что же, не можете запихнуть в Лавинью эти самые ваши ценности? Всего-то каких-то два процента! У вас что, нет квалифицированных специалистов или технологий соответствующих? - бушевал я.
- Видите ли... У Господа Бога Создателя эксклюзивное право на эти два процента, - сказал парень, по-дурацки хихикая. - Мы вам ничем помочь не можем. Если чувствуете, что вам чего-то не хватает в Лавинье, то выберите себе земную женщину. А это, как вы понимаете, не к нам.

Я хотел было наорать на этого наглеца. Но не смог. Силы покинули меня. Я молча повесил трубку, а потом стукнул пару раз себя по голове.

Лавинью я дезактивировал, потому, что больше не мог выносить моральных страданий. Теперь она мирно покоится в платяном шкафу.

Надо позвонить Зое. Она, конечно, не простит меня. Но, по крайней мере, я ей скажу, что был ослом, скажу, что открыл для себя великую истину. Оказывается, какие-то два процента могут иметь решающее значение...