Пережитое пережито в ту самую секунду,
когда оно покидает нас.
Стефан Цвейг, «Летняя новелла»

Самолёт коснулся земли, задрожал и понёсся по полосе.

Я зааплодировала вместе с другими пассажирами, испытывая знакомый восторг: только что нас окружала пугающая бездна, и вот — спасибо экипажу! — под ногами надёжная твердь карловарского аэродрома. Какое облегчение!

Автобус аккуратно втиснулся на узкую улицу и замер у стеклянных дверей под «букетом» разноцветных флагов.

Мне выдали ключ от номера на втором этаже.

Тишина, покой... За окном светло-серые воды Теплы лениво облизывают тёмно-серый гранит набережной.

Вдыхаю влажный весенний запах. С воздухом древнего города в меня входит умиротворение. Спускаюсь в столовую, где уже собрались на обед отдыхающие. Задерживаюсь на пороге: не хочу терять чувство счастливого уединения. Но по опыту знаю, знакомства неизбежны. К вечеру непременно завяжутся с кем-нибудь приятельские отношения.

Возможно, это будет пожилая интеллигентная дама, как в прошлом году. (Мы бродили по лесу, на ходу она декламировала стихи Волошина). Или симпатичная супружеская пара, как в позапрошлом. («Оленька, что же вы всё одна? Поедемте с нами в Хеб!») Или… Может быть, я опять встречу того мужчину...

Такой же туман у меня в голове: не привыкла рано вставать, а здесь жизнь начинается на рассвете.

После ужина гуляю по знакомым улицам, по набережной Теплы и вглядываюсь в лица отдыхающих. Иногда кажется — вижу знакомое, но неизменно ошибаюсь.

 

Три года тому назад.

Раннее утро. Вереница заспанных курортников тянется к целебным источникам. Лёгкий туман над Теплой похож на обрывки сна. Такой же туман у меня в голове: не привыкла рано вставать, а здесь жизнь начинается на рассвете.

В полудрёме не сразу замечаю, как рядом со мной на лавочку присел вальяжный седовласый господин и в упор разглядывает моё лицо. Взгляд чёрных глаз одновременно изучающий и отстранённый. Померещилось вдруг: сам Воланд прикидывает, позвать меня на бал или во мне недостаёт королевских генов. Неприятно.

— Здравствуйте. Хотите что-то сказать? — с усилием вернулась я в реальность.

Он вежливо улыбнулся и сразу утратил сходство с известным персонажем. Ответил на чистом русском (здесь каждый второй говорит по-русски):

— Доброе утро. Извините, вы очень похожи на одну юную особу… Сколько вам лет?

Я часто слышу этот вопрос — мальчишеская стрижка и щуплая фигура плохо вяжутся с лицом опытной женщины, потому не удивляюсь.

— Тридцать шесть.

— Да-а-а… — протянул незнакомец. — Намного старше. Но очень похожа.

Юная особа… Неужели любовь? Во мне ожил и потребовал дани коллекционер житейских историй. В страхе спугнуть внезапное откровение визави я молчала, но любопытство жгло изнутри пыточным огнём.

Он заговорил внезапно, когда я почти потеряла надежду на продолжение.

— Той особе было не больше пятнадцати. Удивительный возраст! Разум ещё не взял верх над чувствами. Они живут отдельной жизнью, неподвластные никому — ни своей хозяйке, ни её строгим воспитателям…

Я окончательно очнулась, прогнала дурные мысли вроде «псих» или «педофил» и — вся сплошной слух — застыла неподвижно.

— …Мы должны быть очень осторожны с этим возрастом. Бережны и милосердны. Нельзя бездумно разжигать огонь на девственной поляне. Зачем я сделал это? Стыдно сказать, от скуки… Она приехала с матерью — раздражительной, визгливой дамой. Девочка стыдилась её разговоров о кишечных проблемах и постоянно утыкалась в мобильник — писала друзьям или играла в какую-то игру — это был её способ провалиться сквозь землю… Худая и бледная, как вы, с такой же короткой стрижкой. Вечно в чрезмерно узких джинсах. Длинные ноги, маленькая грудь, обтянутая короткой футболкой... Первую смс я написал ей за ужином…

Я раздвоилась: одна моя часть боролась с памятью в попытке извлечь из неё забытое, другая внимала рассказчику.

— Извините, что перебиваю, а как вы узнали номер? — недоверчиво встряла я, проклиная свою несдержанность. Писатель обязан уметь терпеливо слушать. Любой бред может обернуться ему хлебом.

— Очень просто. Её мать сидела рядом со мной в холле, когда собиралась группа в Ходовар. Она раз пять позвонила дочери с криком: «Аня, что ты там возишься?!» У меня дальнозоркость и профессиональная память. Мне надо было только скосить глаза и запомнить цифры…

«Актёр, — подумала я. — Говорит, будто монолог со сцены читает».

Мелькнула мысль о шутке, но тут же исчезла — мужчина явно не стремился завлечь меня. Рассказывая, смотрел в пространство и, похоже, действительно видел там прошлое.

Подозрения в обмане отступили, однако остался какой-то внутренний неуют — сюжет казался смутно знакомым.

— …Так я узнал имя и номер телефона девочки. Написал ей, что она мне нравится, что я хочу с нею подружиться. После сидел за соседним столом и наблюдал, как Анечка вначале удивилась, потом разволновалась и начала украдкой разглядывать окружающих. С приоткрытым ртом и влажным красным лицом она была некрасива, но трогательна. Мать сделала ей замечание: «Не вертись! Ешь быстрей!». У матери всегда имелся наготове грубый окрик. Девочка иногда огрызалась в ответ и оттого ещё больше смущалась…

— Можно позвонить на определившийся номер и по звонку узнать отправителя. Если он рядом, конечно, — снова не выдержала я, мучимая ощущением, что где-то уже слышала или читала такой рассказ.

— Аня пыталась, но я предусмотрительно отключил звук. Она ответила: «Что за дурацкие шутки?» Я видел: девочка отчаянно сомневается в себе. Мне захотелось, чтобы она поверила: её есть за что полюбить! Понимаете… Моя мать тоже… Я рос словно в смирительной рубашке. Только не на тело надетой, а на душу… Научился постоянно держать себя в узде. Сам жил в холоде и не согрел никого… Но я не о себе. Девочка… Мы продолжали писать друг другу сообщения. Я забрасывал Аню комплиментами. Она не верила, требовала встречи. Прикидываясь робким юношей, я ответил, что боюсь её матери. Предложил как-нибудь отделаться от назойливой опёки, тогда я подойду… Был уверен: она не сможет остаться одна, и мне не придётся исполнять обещание. Однако на следующий день в столовой случился громкий скандал. Мать пыталась заставить дочь вместе ехать в Прагу, Аня отчаянно, со слезами упиралась. Наконец, мать выкрикнула: «Чтоб из отеля ни ногой!» и уехала одна. Полдня девочка сидела в холле на диване, всматриваясь в лица людей… Глаза её кричали и звали. Она тянулась к каждому молодому человеку, обратившему внимание на этот безмолвный крик… И вот… Он вошёл, наткнулся на её взгляд и…

— «Он» — это вы? — опять сорвался с поводка мой непослушный язык.

И опять ощущение знакомого сюжета. Я раздвоилась: одна моя часть боролась с памятью в попытке извлечь из неё забытое, другая внимала рассказчику.

— Нет, конечно. Я сидел напротив, упивался яркими открытыми эмоциями девочки и видел, как это случилось. Ухоженный красавчик, из тех, кто готов сойтись с любой женщиной, лишь бы у неё были деньги… Он словно споткнулся на пороге, потом улыбнулся удивлённо и подошёл к Ане. Она встала. Сутулость её куда-то исчезла, лицо побелело, серые глаза стали огромными… Парень что-то тихо сказал, взял девочку за руку… Они вышли…

И тут…

— Я вспомнила! — получилось запальчиво и вызывающе громко.

Незнакомец посмотрел на меня глазами усталого демона, вздохнул и встал. Я тоже поднялась, сожалея о поспешном разоблачении.

— Что?

— Эту историю. Стефан Цвейг, «Летняя новелла». Один в один. Зачем вы меня разыгрываете?!

Незнакомец посмотрел на меня глазами усталого демона, вздохнул и встал. Я тоже поднялась, сожалея о поспешном разоблачении. Надо было дослушать, потом выступать. Он взял меня под руку.

— Позвольте, я провожу вас.

— Простите, меня! Такое совпадение... Я вам верю, просто сильно удивилась.

— Вечности много места. Почему бы событиям не повторяться? Чем же моя история закончилась у вашего писателя?

— Пожилой господин, который писал письма, тосковал по чистым чувствам девочки и мечтал снова встретить её.

— Встретил?

— Не получилось. А вы? Ведь вы приехали сюда снова увидеться с Аней?

— Хотите продолжения розыгрыша?

— Простите, пожалуйста! Умоляю, рассказывайте дальше.

Мы долго медленно шли вдоль Теплы. Я терпеливо ждала. Наконец, он опять заговорил.

— Хорошо. Так вот. С того дня мать перестала всюду таскать за собой дочку. Влюблённые ловили минуты, когда она уходила на процедуры, по магазинам или уезжала на экскурсию. Юноша ждал возле отеля, девочка с балкона подавала ему знак, и он шёл к ней в номер. Иногда они вместе гуляли по лесу… Я не мог разоблачить обманщика — у Ани украли мобильник, все вокруг слышали, как мать ругала её и обзывала раззявой. Я мог только следить, как бережно он поддерживает зажжённый мною огонь: комплименты, объятия, поцелуи и ничего больше. Девочка похорошела, повеселела. Глаза её светились, словно внутри и правда горел весёлый костерок. Я почти поверил в любовь… А мать неистово нахваливала карловарские воды. Но однажды она вернулась раньше срока и застала дочку с мужчиной. Сколько было крика и слёз! Вызвали полицию… Красавчик оказался вором. Он знакомился с женщинами, проходил в отели как их гость и обкрадывал клиентов. Возможно, пропажа Аниного телефона тоже была делом его ловких рук. Парня давно искали. Кто мог представить, что мошенник свяжется с юной девочкой, почти ребёнком, без кроны за душой, зато с мамой-надзирательней?.. Она убежала…

Незнакомец замолчал, тяжело шагая рядом.

— Нашли? — не выдержала я.

— Нашли. Ниже по течению. Был сильный туман, она могла оступиться. Но в газетах написали «самоубийство»… Здесь вы живёте?

— Да, — с трудом выдавила я: всё во мне сопротивлялось ужасному финалу светлой «Летней новеллы».

«Я мог только следить, как бережно он поддерживает зажжённый мною огонь: комплименты, объятия, поцелуи и ничего больше».

— А я вот уже десять лет подряд останавливаюсь там, на горе, — он показал вверх. Галантно поцеловал мою руку, пристально глянул в лицо тёмными грустными глазами и пошёл прочь.

Больше мы не виделись.

 

Снова я в Карловых Варах. Снова ищу его среди отдыхающих

Зачем? Сама не знаю. Может быть, хочу утешить? («Вы ни в чём не виноваты! Обречена душа, с детства израненная железными удилами бессердечного рассудка»). Или поблагодарить?.. Не знаю. Мысли по этому поводу у меня бесформенные и неясные, как туман над Теплой.

P.S. В тот день после утренней встречи с незнакомцем я нашла в городской библиотеке газету десятилетней давности с заметкой о самоубийстве четырнадцатилетней русской туристки Анны Т.