— Нет, в этой берлоге еще и вещи куда-то пропадают, — бубнила Мариша под нос, откапывая в ворохе чистого белья Антошкин носок.

— Вчера постирала оба, а сегодня уже один, — простонала и тут же взревела раненой медведицей: — Антоха, вставай, третий раз повторяю, в садик опоздаешь, а я на работу.

Антошка закопошился в кроватке, лениво отрывая сонную мордочку от мягкой подушки. Ах, как же не хотелось рвать и ранить это сладкое ощущение, очаровательную негу, утренний сон.

— А может, поспим еще? — промычал в ответ любимый отпрыск, приоткрыв один глаз.

— Чего? — гаркнула Мариша, изображая из себя жутко строгую мамашу. В действительности она была мягкой, как подтаявшая карамелька. Но утро рабочего дня, особенно в начале весны, — это еще тот кукловод. И из Золушки с Белоснежкой может сотворить Горгону.

Только после этого мальчишка медленно сполз с постели и, натыкаясь на углы и двери, двинул в ванную.

Запихивая в рот аппетитную булочку и отхлебывая какао, Антон канючил: «Мам, мне здесь не нравится, хочу домой».

Через десять минут, умытые и причесанные, мать с сыном уже сидели за столом в крохотной кухоньке, в которой дородный дядька точно бы казался слоном в посудной лавке.

Запихивая в рот аппетитную булочку и отхлебывая какао, Антон канючил:

— Мам, мне здесь не нравится, хочу домой.

— Ага, а мне нравится!? — возмутилась мать. — Тут только сонный медведь может целую зиму лапу сосать, не шевелясь, а потом, не умывшись, по лесу выгуливать лето, — вздохнула, отхлебнула кофе и продолжила: — Что-то мне подсказывает, что самый главный архитектор, который утверждал проект этого дома, был на редкость щупленьким аскетом. Мы с тобой, сынок, хоть и не отличаемся упитанностью, но аскетизмом не страдаем, только жить все равно теперь будем здесь.

— Я не хочу «скетом», домой хочу, — заладил Антон.

— Другого дома у нас теперь нет, — отрезала Мариша, глядя поверх головы сына в окошко-бойницу.

Взгляд ее скользнул по небольшому одноэтажному строению позади пятиэтажки в глубине городского сквера с поэтическим названием «Лунный сад».

«Интересно, в каком нездоровом мозгу возникла идея такого имени для затрапезного сквера? Что там, к примеру, от луны в этом саду? — подумала Марина. — Надо бы как-нибудь заглянуть туда с Антохой, может, и поймем мысль творца».

И снова взгляд зацепился за архитектурный изыск у раскидистой липы. Зданьице стояло тыльной стороной к Маришиным окнам. Она видела только глухую стену и часть боковой, такой же гладкой, с маленьким окошком под самой крышей. Покрыто сооружение было фигурной красной черепицей и напоминало теремок троллей из Антохиных сказок.

В это время по мощеной дорожке к «терему» уточкой приближалась тучная дама в зеленом берете с большой клетчатой сумкой. Через мгновенье она исчезла из поля зрения, очевидно, поглощенная маленьким домиком. И пока Мариша возилась на кухне, тетка оставалась там. А вот парень со свертком быстренько забежал следом и через пару минут уже пошел в обратном направлении.

— Без свертка, — отметила про себя Марина, домывая последнюю чашку.

— А тетка где? Прибил ее там, что ли?

Мариша уже неделю наблюдала все это броуновское движение вокруг загадочного «терема». Разные люди заходили туда, на какое-то время задерживались, потом уходили. Все время ей казалось, у домика бывают только молодые мужчины и женщины. А вот сегодняшняя тетка выбивалась из общего потока, да еще и назад не вышла.

В маршрутке по дороге на работу мысли и чувства ее вернулись в привычное уже состояние страдания вперемежку с отчаянием.

***

В маршрутке по дороге на работу мысли и чувства ее вернулись в привычное уже состояние страдания вперемежку с отчаянием. Больно было за себя и за Антона, за покойных бабушку с дедушкой. Это их огромную квартиру в центре города со старинной мебелью и коллекцией картин она профукала, после чего оказалась вместе с сыном в крохотной однушке хрущевского покроя.

То, что дедову квартиру пришлось продать за долги Антошкиного отца, а картины и мебель ушли на оплату хрущевки, ее совершенно не оправдывало. Во всем случившемся Мариша винила только себя, хотя не было у нее особого дара самоедства. Так уж закрутилась и запуталась в последние годы линия жизни.

В офисе усилием воли Мариша вычеркивала из головы ненужные и не соответствующие делам болезненные воспоминания. Но противный буравчик так и сверлил в глубине сознания, периодически выползая наружу и бессовестно ввинчиваясь прямо в висок.

«Конечно, Люська права, нечего было вообще связываться с Аликом, предупреждала ведь, что бездельник и мот, а ей любовь розовой пеленой глаза закрыла. Где она теперь, та любовь? Вместе с Аликом испарилась, растворилась, как назойливый туман к полудню».

Шесть лет она терпела, надеялась, умоляла, ждала, когда же любимый муж станет действительно мужем, а не веселым соседом, живущим в ее доме и на ее средства. И дождалась… Дальше лучше не вспоминать.

Ни мужа, ни дома, ни любви… Только Антошка остался ей в награду от семейной жизни. Нет, не так... Зато Антошка у нее есть. Если на одну чашу весов положить все, что она потеряла из-за Алика, а на другую ненаглядное чудо, сынулю, то «а ну его все» с той первой чаши. Главный человек в ее жизни все-таки есть.

Но почему-то внутри продолжала ныть и щемить незаживающая рана.

— Кстати, уже время обеда, а ты все в монитор пялишься. Закругляйся, пойдем в кафешку. Я сегодня богатая, премию за последний проект получила, — Мариша даже вздрогнула от бодрого Люсиного голоса.

— Ой! Минутку, сейчас иду, — она рассеянно продолжала возить мышку по столу, пока взгляд не уперся в черный монитор.

— Так, подруга, пора нервишки лечить, — заключила Люська, глядя на манипуляции с «мертвым» компьютером.

***

В это время в их любимом кафе было на удивление безлюдно. Нескольких посетителей разметало в разные углы. Девушки заняли столик у окна, рядом с каким-то экзотическим «деревом» в красивой деревянной кадке.

— Мариш, у тебя когда отпуск?— сходу начала Люся.

— Ладно тебе, какой отпуск? Ты о чем? — буркнула в ответ подруга.

— О! Класс! Сегодня забираем из сада Антоху и идем гулять в твой сквер, — тут же ухватилась за идею Люся и даже руки потерла от радости.

— Да… С этим пролетаем, — задумалась, соображая, как утешить, хотя бы слегка сдвинуть с черной полосы Марину в этой жизни-зебре.

— Тебе пора начать заниматься здоровьем, витамины лопать, воздухом дышать. Ты когда последний раз просто гуляла, уже не спрашиваю про загородную вылазку, — гнула свою линию Люся.

— А у меня под окнами сквер, — отхлебывая чай, задумчиво, как будто ловя случайную мысль, сообщила Мариша.

— О! Класс! Сегодня забираем из сада Антоху и идем гулять в твой сквер, — тут же ухватилась за идею Люся и даже руки потерла от радости.

И тут, вспомнив про загадочный «терем троллей», Мариша вдруг оживилась. Она в красках поведала подруге все о тайной жизни домика, о его посетителях.

— Как думаешь, что там? — спросила подругу.

«Даже глаза заблестели, — мысленно отметила Люся, наблюдая за Маришей. — Будем развивать тему».

— Притон? — выпалила первую попавшуюся версию.

— Нет, не похоже. Может, сектанты собираются? Тоже не то, — рассуждала Мариша. Она так увлеклась рассказом, что забыла про свои беды. Легонько провела рукой по лбу, поправляя челку. В этом жесте было что-то от прежней Мариши, жизнерадостной и чуть-чуть кокетливой, как и положено молодой красивой женщине.

— Знаешь, дорогая, а ларчик просто открывался. Там в тихом незаметном месте какой-нибудь наркоторговец устроил точку. Может, та самая тетка сидит там и продает молодежи дурь, — уверенно заявила Люся.

— Точно. Как же мне не пришло такое в голову? — удивилась Мариша.

— Сегодня их и накроем, — заговорчески прошептали подруги разом, склонив головы друг к другу, и оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог их услышать.

***

В этот день еще к полудню весна окончательно расправилась с порядком надоевшей уже зимой. Снег растаял даже на газонах и лежал маленькими островками только в самых затененных местах под пушистыми лапами елок. Город улыбался веселыми лицами ребятишек, стайками носившихся по подсохшим дорожкам, лицами старушек, гревшихся на залитых солнцем скамейках. И Антошка, вроде случайно вырвавшегося на свободу щенка, прыгал по цветным плиткам дорожки в сквере. Он убегал вперед, потом возвращался назад к маме и Люсе. Троица гуляла по «Лунному саду», продвигаясь все дальше на север и ближе к цели, к маленькому домику с «плохой репутацией».

Быстрым шагом их обогнала девушка в красной курточке. Через пару минут подруги увидели, как красная курточка скрылась за дверью «теремка».

Быстрым шагом их обогнала девушка в красной курточке. Через пару минут подруги увидели, как красная курточка скрылась за дверью «теремка».

— Сейчас накроем,— ускоряя шаг, поторопила Люся подругу.

— С ума сошла! Я же с ребенком, — испугалась Мариша.

— Да шучу. Мы только посмотрим, — прищурив глаза, чтобы рассмотреть надпись на двери, отозвалась Люсенька.

Протопав еще шагов десять, обе «мисс Марпл» остановились и, глядя друг на друга, начали хохотать так, что с липы, нависающей еще голыми ветками над домиком, с криком взлетели две вороны. Антошка удивленно посмотрел на мать, на Люсю, а потом, развернувшись к двери домика, с гордостью демонстрируя свое умение, громко прочитал:

— М, Ж.

— Платный. 10 руб, — давясь и заикаясь от смеха, добавила Люська.

— Мам, а что такое «М, Ж»? — спросил Антошка.