Настя в приподнятом настроении покидала офис. Впереди два выходных. Она выматывалась на работе. Но платили хорошо, хоть зарплата и «серая», зато можно позволить себе быть материально независимой. Влад обещал, что завтра они съездят погулять на природу. Хотелось поймать последние теплые дни осени, полюбоваться ее разноцветьем, да просто подышать воздухом вдали от пыльного города.

Настя села в машину и решила позвонить Владу, уточнить по поводу завтрашнего дня:
— Привет, любимый, — радостно проворковала девушка. Какое-то время Влад молчал, потом Настя услышала шум льющейся воды. Значит, он не один и будет говорить из ванной. Интересно, что жена думает, когда Влад с трубкой уходит «мыться»? Наверняка догадывается.
— Привет, Настюш. Ты прости, завтра ничего не получится.
— Что такое? — Настя расстроилась.
— Понимаешь, Антошка в свои десять лет заболел ветрянкой. В детском саду не болел, а тут где-то подцепил. Переносит плохо, температура. Капризничает. Я завтра с ним буду.
— Почему ты? Она что, не может с сыном побыть?
— Она и так на больничном сидит. Я обещал в шахматы с ним сыграть. Прости, Настюш, так получилось. Целую, родная. Я позвоню.

Не послушала, ушла из дома, сняла квартиру. Только бы с Владом, хоть час, хоть минутка. Но с каждым днем все больнее было отпускать его в семью.

Настя завела машину. Пошел дождь. Сначала редкие крупные капли упали на лобовое стекло, потом застучали сильнее. И настроение в унисон с природой. Как-то резко потемнело. Настя не любила ездить по городу в такую погоду, особенно по скользкой булыжной мостовой. Фонари еще не горели, а ближний свет фар не спасал — нет-нет, да колесо попадало в ямку. Как говорится, раньше были дураки и дороги, а теперь — реформаторы и рельеф. Но больше всего Настя, находясь за рулем, ненавидела пешеходов, которые без всяких переходов вдруг вырастали чуть не перед самыми колесами. И хоть на дороге машин было немного, девушка ехала не спеша.

Грустные мысли роились в голове. Скоро тридцать, а ни семьи, ни детей. Надо же было ей влюбиться в этого мужчину. Влад был таким внимательным. Она, как только его увидела, поняла: ее человек. С ним было хорошо… Бросила Славку, а ведь замуж собиралась. Но появился Влад — и как будто не то что искра, — огонь меж ними пробежал. Мамуля предупреждала, что ничего хорошего от любви с женатиком не будет. На чужом горе, мол, знаешь... Не послушала, ушла из дома, сняла квартиру. Только бы с Владом, хоть час, хоть минутка. Но с каждым днем все больнее было отпускать его в семью. Как-то спросила:
— Влад, а ты с женой спишь? — он нахмурился и недовольно ответил:
— Насть, ну, не маленькая же. Она жена, куда деваться.

Он уходил, а Настя плакала. Одинокие ночи и праздники с этим вечным: «Потерпи еще немного».

Вот скоро и дом, оставалось свернуть направо в переулок. Она сбросила газ перед поворотом и вдруг увидела тень, мелькнувшую прямо перед машиной. Настя резко, так, что завизжала резина, вывернула влево, но удар все-таки почувствовала. Машину стало заносить на скользких булыжниках, вынесло на встречку, сердце бешено колотилось. «Крутить руль в сторону заноса», — вспомнились слова инструктора. Повезло, что встречных машин не было. Ей удалось справиться с управлением. Руки дрожали, страх липкой патокой растекался по организму. Девушка припарковалась и вышла из машины. На дороге лежала девчонка. У Насти сердце ушло в пятки: сбила человека. «Я же не виновата, она сама кинулась под колеса. Разве кому докажешь теперь. Только бы жива была, только бы жива… — пронеслось в голове, пока она шла к девчонке. — Фу, жива. Дышит. Хлюпает».

— Эй, где больно? — Настя склонилась над девочкой. Та не отвечала, а горько плакала. Пахнуло алкоголем. — Слышь, ты встать можешь? Ноги, руки целы?
— А ты зачем свернула? — вызверилась девчонка и села прямо на дороге, качаясь из стороны в сторону.
— Ну-ка, вставай быстро! Тоже мне, под машины она кидаться будет! А я из-за тебя в тюрьму, да? — Настя сама чуть не плакала.
— А если я ж-и-ить не хочу, — выла девчонка.
— Зато я хочу. Вот еще, придумала. Жить она не хочет. — Настя разглядела девочку, совсем пацанка. — Живо садись в машину! — окрик подействовал, девчонка послушно открыла дверцу. — Сейчас ко мне поедем, чаем горячим с травами напою. Как зовут-то?
— Вера, — хлюпнула носом девочка.
— А меня Настей зови. Мальчик не любит, что ли?
— Да ну их, мальчишек. Ты разве не знаешь, что мужчинам вообще доверять нельзя? Даже папам. — И девчонка разревелась с новой силой. — Я просто никому не нужна.

— Да ну их, мальчишек. Ты разве не знаешь, что мужчинам вообще доверять нельзя? Даже папам. — И девчонка разревелась с новой силой.

За чаем Настя пыталась разговорить девчонку.

— Вер, что же случилось такое страшное, что ты счеты с жизнью свести решила? Сколько тебе лет?
— Скоро тринадцать будет.
— Вот видишь, все еще впереди.
— А пусть предкам будет плохо. Раз я им не нужна, пусть помучаются.
— Глупая ты. Если не нужна, так чего ж им мучиться. Нелогично.
— Я-то думала, что они меня любят. Но я для них лишняя. Папа решил к своей Олеське уйти, скоро у него другой ребенок будет. А мама сказала, что повесится, если он нас бросит. Каждый день скандалы. Они у меня даже про оценки уже не спрашивают. А сегодня папа собрал вещи, сел в машину и уехал. Я ведь просила его остаться. — Вера снова заплакала.
— Погоди, Вера. Но отец имеет же право на свою жизнь.
— Не имеет. Мы ведь у него есть. Зачем ему еще кто-то? — девочка всхлипнула и продолжила скороговоркой, как будто выплеснуть хотела то, что грызло изнутри. — Мама сначала плакала и коньяк пила. Я хотела ее успокоить, так она на меня наорала. Потом она уснула. А я коньяку глотнула, — гадость такая, потому что у них проблемы, а я лишняя. И решила, что я им отомщу. Написала в записке: «Прощайте». Они пожалеют. И, может, погорюют и помирятся.
— Верочка, все утрясется, вот увидишь. Жизнь тебе еще пригодится. Давай-ка умывайся и ложись спать. Я тебе на диванчике постелю. Утро вечера мудренее. Говорят, с бедой надо переспать. — У девчонки глаза слипались, она и не сопротивлялась. Уснула быстро. Этот странный вечер плавно скользнул в ночь.

Настя уже сама собиралась ложиться, когда услышала музыку, сначала не могла понять, откуда звуки. Потом осенило: в кармане курточки Веры разрывался мобильник. Настя решила ответить, родители-то наверняка с ума сходят.

— Верочка, виноградинка моя, где ты? Не молчи, доченька. — В мужском голосе сквозила неподдельная тревога.
— Извините, это не Вера. Но не волнуйтесь, с ней все в порядке. — Настя старалась говорить как можно спокойнее. Мужчина сказал кому-то:
— Это не Вера. Погоди, дай выяснить. Да убери же руки.
— Кто вы? — мужской голос резко сменился женским визгом. — Что с моей дочерью? Почему она не идет домой? Гадина, верни мне дочь!
— Послушайте, если вы будете орать на меня, я отключу телефон. — Завелась Настя. И снова мужской голос:
— Простите, жена перенервничала. Объясните, пожалуйста, где Вера.
— Она у меня дома, спит. Девочка очень переживает, вы ведь разводиться собрались.
— Говорите адрес, я сейчас за ней приеду.
— Не надо. Пусть поспит. Завтра я ее сама привезу, как проснется. Спокойной ночи. — Настя отключилась.

Минут через пять музыка заиграла снова. Насте не хотелось отвечать, особенно, если это не до конца протрезвевшая мамаша. Но все-таки ответила.

— Можно я приеду? Не могу находиться дома. Жена считает, что я во всем виноват. Я не буду будить Верочку, просто посмотрю на нее.

— Простите, как вас зовут? Меня Игорь.
— Настя, — девушка обреченно вздохнула. — Игорь, я же вам сказала, с Верой все в порядке. Если не считать синяка на попе и дурных мыслей.
— Можно я приеду? Не могу находиться дома. Жена считает, что я во всем виноват. Я не буду будить Верочку, просто посмотрю на нее. Очень прошу.

Странный вечер, странная ночь. Теперь уже Настя пила чай с отцом Веры.

— Что же мне делать? — мужчина искал у нее ответ. А что она могла сказать? Что?
— Я, честно, не знаю. Как бы вы ни поступили, всем будет плохо. Уйдете, жена с дочерью страдают. Останетесь — Олесе с ребенком как быть?
— Устал я жить на два дома, врать и там, и там. Люблю Олесю. Но и Верочка — часть меня. Бывают жены мудрые, отпускают с миром, и дети смиряются. Моя же не такая, она все сделает, чтобы я остался. И никак этот узел не разрубить.
— Рубить можно только по-живому. Кто-то это должен сделать. Попробуйте поговорить с Верочкой по душам. Пусть она почувствует, что нужна вам. Она ведь ревнует к будущему вашему ребенку.
— Спасибо вам, Настя. И за Веру, и за разговор. Простите, что душевный стриптиз устроил. Поеду домой, пожалуй. Завтра попробую поговорить с дочкой как со взрослой.

Насте не спалось этой странной ночью. Она примеряла историю на себя. «Рубить можно только по-живому», — сама же сказала. Вот и разрубит, пока ситуация не вышла из-под контроля. За пять лет она узнала все болячки, все проблемы сына Влада, пересмотрела детские фотографии, видела, как растет мальчишка. Она себе не простит, если с Антоном что-то случится. Пусть Влад остается с сыном. Любовь пройдет — время лечит. Встретит она свою судьбу. Или за Славку замуж выйдет. Он простит. Впрочем, жизнь покажет. Ей нужна своя семья и свои дети.

Настя пошла в ванную, встала перед зеркалом, взглянула на отражение: стройная, высокая молодая женщина. Она расчесала рыжие локоны, которые Влад так любил пропускать сквозь пальцы и целовать. Завтра будет другая Настя. С этими мыслями девушка отправилась спать.

Утром она отвезла Веру домой. Девочка всю дорогу молчала.

— Вер, будет плохо, помнишь, где я живу? Чайку попьем. Родители тебя любят, ты поймешь. Запиши мой телефон. — Вера достала мобильник. Потом дотронулась до ее руки и кивнула головой.

— Влад, ты можешь ничего не говорить, послушай.
— Понял вас. Мое присутствие необходимо? А то у меня ребенок болеет. Если это важно, мы с вами можем встретиться завтра.
— Не будем мы завтра встречаться. И послезавтра. Вообще не будем. Я так решила. Антону нужен отец. И не звони мне. — Настя услышала звук льющейся воды.
— Настенька, что случилось? Хочешь, я сейчас приеду. У Антошки температура спала. Поедем гулять. Слышишь?
— Нет, Влад. Я все сказала. Прощай.

Насте не спалось этой странной ночью. Она примеряла историю на себя. «Рубить можно только по-живому», — сама же сказала.

Она зашла в офис «Билайн» и поменяла симку. Рядом находилась парикмахерская. Настя села в кресло к свободному мастеру и твердо сказала:
— Покороче, пожалуйста.
— А не жаль такие волосы шикарные?
— Волосы? Нет. Пять лет жизни жаль.