Ветки жасмина лезли в окна, белые цветы источали запах – сладкий, волнующий, нежный. Казалось, что в жарком воздухе можно увидеть, как он волнами поднимался вверх, переливался через подоконник, растекался по классу. Кабинет химии располагался на первом этаже, окна были распахнуты в сад, изнемогающий в рано наступившей июньской жаре. Школа занимала здание старинной усадьбы, от былого великолепия мало что сохранилось: бальный зал с рассохшимся мозаичным паркетом, широкие лестницы с мраморными ступенями и сад с одичавшими яблонями и разросшимися кустами жасмина.

Класс был выпускной, их собрали, чтобы объявить расписание консультаций и экзаменов. Еще одна встреча с ней, счастье, окрашенное щемящей грустью предстоящего расставания. Он смотрел, как она наклоняется над тетрадью, как потом откидывает упавшую прядь со лба легким стремительным движением руки. Ее волосы были цвета гречишного меда, солнце зажигало золотые искры на изгибах кудрей, рассыпавшихся по плечам. Казалось, над ее головой сияет нимб, и вся она, в раме открытого окна, напоминала мадонну с картин Рафаэля: прекрасную, загадочную, недоступную. Он знал, что у него нет ни одного, даже самого минимального шанса. Она была влюблена, откровенно и взаимно, и ясно было, что роман закончится свадьбой.

Ее волосы были цвета гречишного меда, солнце зажигало золотые искры на изгибах кудрей, рассыпавшихся по плечам.

Позже оказалось, что этот день, пропахший жасмином, был днем их последней встречи: он сломал ногу и экзамены сдавал отдельно от остальных. Шло время, рана, оставленная безответной первой любовью, зарубцевалась и редко напоминала о себе. Только на запах жасмина душа реагировала острой болью, в памяти оживало лицо, покрытое россыпью мелких веснушек, легкая улыбка и солнце, запутавшееся в волосах. Но и этот образ со временем истончился, как вынашивается ткань от долгой носки, распался, утратил цельность. Да и запах жасмина в большом городе – редкий гость.

Все у него сложилось удачно: на последнем курсе университета он женился на симпатичной одногруппнице, один за другим родилось двое сыновей, он уверенно продвигался по карьерной лестнице, и весьма солидная должность с соответствующей зарплатой позволяла ему иметь все атрибуты обеспеченной жизни: квартира, дача, иномарка.

Однажды секретарь передала ему листок с номером телефона и сообщила:
- Петр Васильевич, Вам звонили и просили связаться. Сказали - по поводу встречи одноклассников.

Он поблагодарил, и пока нажимал кнопки на телефоне, пытался вспомнить, сколько же лет прошло с окончания школы. Цифра, которая всплыла в сознании, поразила - двадцать. Голос бывшего одноклассника, раздавшийся в трубке, он не узнал, но с готовностью записал время и место встречи и пообещал прийти.

Вечером он задержался в ванной, долго разглядывал себя в зеркале. Годы, которые промелькнули совершенно незаметно, наложили свой отпечаток: в волосах пробивалась седина, между бровями залегли глубокие морщины, во взгляде сквозила усталость. Он вспомнил девушку с медовыми волосами, попытался представить, как изменилась она, и испугался. Ему захотелось отказаться от встречи, сохранить очарование первого чувства в неприкосновенности. Но он счел это малодушием и устыдился.

Бывшие одноклассники собирались в кафе. Он пришел вовремя и теперь стоял с бокалом шампанского в руке в группке других столь же пунктуальных, коротая время за беседой. Зная, что не смотреть на собеседника невежливо, он то и дело отводил глаза - старался не упускать из вида входную дверь, чтобы не пропустить момент ее появления. Когда она вошла, стало понятно, что старания были излишни – ее приход не мог остаться незамеченным.

Она осталась прекрасной, но стала другой: женщиной, сознающей свою красоту и умеющей ее подчеркнуть, элегантной, обаятельной. Шагнув навстречу, он с сожалением подумал, что в ней не осталось и следа былого сходства с мадоннами Рафаэля. Улыбаясь, она подняла на него глаза, и он понял, что ошибся. Взгляд был прежним: в нем была нежность и затаенная грусть, и знание, недоступное другим.

Шагнув навстречу, он с сожалением подумал, что в ней не осталось и следа былого сходства с мадоннами Рафаэля.

Время промелькнуло, как один миг, после вечеринки она разрешила подвезти ее домой. В душе он проклинал пустынность ночных улиц, отсутствие поводов притормозить, задержаться, хоть на несколько минут продлить этот разговор наедине с ней. У ее дома он вышел из машины, и на миг у него перехватило дыхание: в сквере цвел жасмин, и его запах, дурманящий и сладкий, вернул его в юность. Он распахнул перед ней дверцу и помог выйти. Через мгновение она стояла рядом, он задержал ее прохладную ладонь в своей, горячей и влажной, притянул к себе и поцеловал.

Она отстранилась, тихо рассмеявшись:
- Ну что за глупости, Петя!
- Я люблю тебя. Все эти годы я любил только тебя, я понял это, как только сегодня увидел. И мне страшно, что мы сейчас расстанемся, и я потеряю тебя вновь.

Она посерьезнела и заговорила, торопясь, слова рассыпались, как жемчужины с порвавшегося ожерелья :
- Петенька, мне очень жаль. Я не знала. Но пойми - это лишь дань сентиментальности. Завтра ты о нашем разговоре без улыбки не вспомнишь. Со школы прошла целая жизнь, и у каждого из нас она своя.

Он пытался возразить, но она жестом остановила его:
- Береги себя и будь счастлив, - сказала она на прощание, повернулась и ушла.

Он опустился на скамейку, обхватил голову руками и застонал, давая выход боли и отчаянию. Так он просидел до утра.

Он пережил эту ночь, и следующий день, и многие последующие дни и ночи. Обычная жизнь, без особых трагедий, с примерно равным соотношением радостей и горестей. Но жасмин с той ночи для него стал пахнуть смертью. Как хорошо, что запах жасмина в большом городе – редкий гость.