В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, за горами, за долами, в самой гуще непролазной чащи жила-была юная ведьмочка по прозванию Брунгильда Светлоокая. Нужно заметить, что ведьмочкой окружающие звали её скорее по сложившейся традиции, чем по заслугам. Будучи потомственной колдуньей Брунгильда с детства душой не лежала к излюбленным ведьминским занятиям — магическому вредительству всем и вся. Наоборот, ее тянуло этим самым всем и вся помогать. Помимо «неведьминского» мягкого характера, природа одарила Брунгильду удивительной зоркости светлыми очами, которые за несколько миль могли разглядеть сломанную травинку или подвернувшего лапу бурундучка. Получив сигнал бедствия, девушка, не мешкая, выдвигалась на помощь. Стоило ей приложить к больному месту руки, как оно тут же заживало.

Жила себе так Брунгильда, жила и была вполне себе счастлива. Лесные жители ее обожали: деревья при встрече почтительно здоровались и спешили рассказать последние новости, зайцы подкармливали овощами, ежи таскали грибы, белки — орехи, а птички на ночь пели ей колыбельные.

Но однажды в чаще леса Брунгильда встретила прекрасного Принца. Он был высок, широк в плечах и невероятно красив лицом — как, собственно, и полагается принцам. И синий бархатный камзол с золотыми пуговицами необычайно шел ему. Правда, впечатление от образа несколько портил торчащий из груди кинжал, поскольку Принц в момент встречи с Брунгильдой был… мертв. Ну, или почти мертв — припав к бездыханному телу королевского отпрыска, девушка услышала, что сердце его хоть слабенько, но бьется. Ведьмочка вытащила кинжал и приложила к ране свои волшебные руки. Рана быстро затянулась, щеки юноши порозовели, он застонал и приоткрыл глаза.

Неожиданно Брунгильде стало страшно неловко. Ведь выглядела она по меркам высшего света королевства более чем не важно: платье из грубой сермяжки (по бурелому ползать в нем было удобно, а остальное Брунгильду не волновало), волосы грязны и растрепаны (который день собиралась сходить на пруд помыть, да, как назло, то тюлень на помощь позовет, то олень), да и расклеившиеся башмаки подновить не мешало бы. Рассудив, что в таком виде на глаза Принцу лучше не попадаться, Брунгильда подхватила юбки и поспешила скрыться среди деревьев.

У Принца же в тот момент, видимо, случилось какое-то помутнение сознания — от перенесенного потрясения, не иначе. И показалось ему, что чудесней девушки он на свете не видел. Правда, и увидеть-то он успел не так уж и много — часть спины в каком-то тряпье да торчащие из рваных ботинок голые пятки, — но это и не важно. Принц находился в том возрасте, когда все остальное прекрасно дорисовывает воображение. Юноша хотел броситься в чащу за очаровавшей его незнакомкой, но передумал — взгляд его упал на кровавое пятно на собственном камзоле и он вспомнил в мельчайших подробностях предательское нападение первого министра, которого считал своим верным другом. Глаза Принца застил гнев, а в гневе, как известно, принцам не до любви. Юноша вскочил на своего белого коня, что было сил пришпорил его и помчался в замок — спасать королевство.

***

Меж тем Брунгильда сделалась задумчива и грустна. Орехи ее больше не радовали, птичьи колыбельные раздражали, а от разговорчивых деревьев хотелось убежать, заткнув уши. Иногда, сидя на берегу пруда, Брунгильда представляла, как в платье из тонкого шелка с синим корсетом, отделанном золотом (в цвет костюма прекрасного Принца), она идет по замковому парку рядом со своим возлюбленным. Птицы поют им торжественную оду, деревья в экстазе шелестят воздетыми к небу ветками, зайцы осыпают рисом… А потом, посмотрев в водную гладь на свое отражение, заливалась горькими слезами. Ну, разве может она составить пару Принцу? Нет, не суждено им быть вместе…

***

Тем временем на большой поляне под председательством столетнего Дуба собрался большой совет. Лесная общественность с тревогой обсуждала произошедшие в характере Светлоокой Брунгильды изменения. Диагноз был ясен: девушка влюбилась. И с этим надо было что-то делать…
На поляне появились белки, отправленные днем ранее с особым поручением в замок.

— Мы там были! Мы все видели, все! — затрещали зверьки. — Принц врагов разогнал, в королевстве порядок навел, и со спокойной совестью впал в любовные страдания. Бродит по парку, словно лунатик, стихи сочиняет. Мы сами слышали! Вот такие: «О, дева лесная, приди, приди! Любовь мою возьми, возьми! Сил больше нет страдать без тебя, когда же ты полюбишь меня?»
Белки зашлись в хохоте, да так, что свалились с пенька, служившего им трибуной, и кубарем покатились по поляне, заразив весельем всех присутствующих.

— Ну-ка, т-с-с! — призвал собрание к порядку старый Дуб. — Значит, нет сомнения, что Принц влюбился в нашу Брунгильду?
— Точно влюбился! И так страдает, так страдает! У старого Короля уж на что сердце каменное, так и то не вынесло его меланхолии. Велел он завтра всех девушек королевства собрать на смотрины, чтобы найти, наконец, незнакомку из леса.
— Мы должны помочь нашей девочке попасть во дворец! Сколько раз она спасала нас? Пришло время отплатить добром за добро!

Из чащи донесся звук хрустнувшей под чьей-то ногой сухой ветки. Дуб замолк и вгляделся вдаль. На секунду ему показалось, что за кустами притаилась женская фигура. Мгновенье спустя видение исчезло.

«Старость — не радость, потихоньку выживаю из ума, вот уже и мерещится что-то …», — подумал Дуб, но на всякий случай понизил голос до шепота:
— Сделаем следующее, друзья…

***

Утром Брунгильда встала с постели с неохотой. Смахнув накатившуюся слезу по поводу неудавшейся своей жизни, она хотела было натянуть свою сермяжку, но обнаружила, что той нет на месте. Обыскав дом, Брунгильда вышла на крыльцо. В ту же минуту её подхватили под руки белки. С хохотом они потащили девушку во двор, где в кадке её ждала ароматная ванна. Пока еноты натирали Брунгильду мочалками, а сова расчесывала гребнем волосы, из леса показались тутовые шелкопряды:
— Мы успели! Успели!

На спине гусеницы тащили шелковое платье, совсем, как в Брунгильдиных мечтах — с синим корсетом, отделанном золотом…

Вслед за гусеницами прискакали зайцы:
— У нас тоже все готово!
Они поставили на землю изящную повозку, сплетенную из ивовых прутьев
— И куда вы вознамерились меня отправить? — возмутилась Брунгильда
— Кря, кря! Мы понесем тебя в замок, — прокричали утки, впрягаясь в повозку. — Принц тебя любит и ждет!

Как только чистая, надушенная и принаряженная Брунгильда устроилась по удобнее, утки взмыли вверх, к облакам. Сердце девушки разрывалось от счастья. Подумать только: каких-то несколько часов и она встретится со своим возлюбленным! И все будет, как в ее мечтах…

— Помогите! — раздалось откуда-то снизу. Брунгильда опустила свои светлые очи вниз и увидела галчонка, выпавшего из гнезда.
— Стойте! — крикнула она уткам. — Я должна ему помочь!
— Послушай, это глупо! — попытался вразумить девушку старый мудрый Селезень. — Ты должна лететь к своему счастью! У галчонка есть родители, они придут к нему на помощь!
Но Брунгильда его не слушала. Посадив птенца в гнездо, она, было, вновь отправилась в путь, но тут как назло, на другом конце леса застонал колокольчик, которому проходивший мимо лось свернул голову…

***

— Как же я счастлива! Любовь моя, теперь мы вместе! Вместе навсегда!

Девушка в платье из тонкого шелка с синим корсетом, отделанным золотом — так удачно сочетавшемся с парадным бархатным камзолом наследника королевства, — подхватила Принца под руку. Молодожены двинулись по парковой аллее к замку и ночное небо над ними осветили вспышки свадебного фейерверка.

— Слава Принцу! Слава Принцессе! — закричала восторженно толпа простолюдинов, наблюдавших за свадьбой сквозь решетку дворцовой ограды.

Брунгильда выбралась из толпы и уныло побрела от замка прочь.
— Ну, и пусть! Пусть он женился на этой злючке Аманде. Не очень то и хотелось. Зато я спасла галчонка. И колокольчик. И червячка. И бурундучка…
Брунгильда вытащила из кармана сермяжки шелковый лоскут — все, что осталось от ее чудесного платья, — и утерла им горькие слезы, ручьем бежавшие по лицу…

***

— Не задерживайся дорогой, я жду тебя в нашей спальне!
— Одну минуту дорогая, только отвечу на это письмо, а то, боюсь, утром нас ждет война с соседями!
Принц с грустью смотрел на удалявшуюся в покои фигуру жены. Аманда была невероятно красива — чего не отнять, того не отнять! Тонкая талия, высокая грудь, шелковистые волосы… А какие манеры! Никому и в голову не придет, что родилась она не в королевском чертоге, а в каком-то лесном захолустье. Не мудрено, что старый Король сразу ей очаровался. К тому же Аманда представила убедительное доказательство своей причастности к спасению Принца — окровавленный кинжал. Он выполнил свой долг — женился на спасительнице. Но почему же сейчас, после свадьбы, его начали одолевать сомнения в правильности своего выбора? Принц глядел вслед жене, и сердце его сжимала тоска: это были самые красивые спина и пятки, которые он когда-либо видел. Но не его они были, не его…

***

Аманда сидела перед зеркалом и любовалась своим отражением. До чего же она хороша! Только такой и должна быть будущая королева. Разве подходила на эту роль юродивая Брунгильда в своей сермяжке? А как легко было с ней справиться! Стоило только отыскать на поляне забытый всеми кинжал (этой дурочке даже в голову не пришло сохранить свидетельство своего подвига!) и выбросить мерзкого птенца из гнезда, и все — соперница сошла с дистанции! Нет, с таким характером на трон не сядешь. Королевские титулы должны доставаться настоящим борцам — таким, как Аманда. Ах, если б только можно было получить во владение королевство, не выходя замуж за Принца! Ну, что за несправедливость? Почему королевства достаются таким хлюпикам? То ли дело Ганс, деревенский кузнец — вот где сила, вот где настоящая страсть… Но какие у нее, Аманды, были с ним перспективы? Нет уж, каждый выбирает по себе, и она свой выбор сделала. Жаль только, королевство маловато. Но ведь это дело поправимое…