Каждое путешествие незабываемо, будь то поездка в дальние страны, соседние города или вылазка в деревню к бабушке — все останется отпечатанным в нашей памяти. Каждое событие нашей жизни — словно где-то внутри нас есть старенький Remington с западающими буквами и стопка бумаги... Те листы, что отпечатаны давно, — уже пожелтели и хранятся в закутках нашего сознания. Средь таких листов есть у меня один, не то что пожелтевший, полуистлевший даже, листок с таким вот воспоминанием: «Путешествие в Судак. Первая любовь».

Это был август 90-го. Мне 13. Скоро должно исполниться 14. Мама достала путевки (тогда все приходилось доставать), и вот уже поезд нас мчит в Симферополь (оттуда автобусом потом в Судак). По приезду нас поселили в частном секторе.

Горы, море, сам южный воздух способствовал тому, а может, просто «пришла пора — она влюбилась», но...

Как-то днем после обеда я отдыхала в тени с книгой. Мне что-то не читалось (это был Чейз — я тогда читала все, что попадало мне в руки), и я пошла исследовать двор. Двор был огромный, с кучей построек типа времянок, которые сдавались постояльцам вроде нас.

На крыльце хозяйского дома стоял парень и шлифовал ракушку — такую, которую приложишь к уху и слушаешь море. Высокий, загорелый и... весь в татуировках. Это сейчас все кому ни лень в татухах, а тогда это было отличительным знаком.

Оторвавшись от своего занятия, он поднял на меня свой взгляд... и я пропала. Что-то быстро взметнулось из области моего солнечного сплетения, стукнулось в горло и ухнуло куда-то в черную бездну. Как сейчас вижу эти глаза цвета зеленого винограда, а в середине играют золотистые искорки.

— Что читаешь?

Голос вернул меня в реальность. Я словно из моря вынырнула.

— Чейза...

Положил ракушку, зашел в дом, вернулся со стопкой каких-то самиздатовских журналов: Чейз, Кристи (других не помню).

— Спасибо, — говорю. — А можно мне ракушку?
— Да, конечно.

Улыбаясь ослепительнейшей улыбкой, протягивает. Наши пальцы еле соприкоснулись, а меня словно током. До локтя.

Мне 13, скоро 14 (мечта ГумбертаГумберта). Ему 23, и уже отсидевший.

С того момента я всячески ищу встречи с ним, как бы случайно сталкиваюсь то там, то тут, а ему, конечно, и дела нет до меня, я же малолетка, только этого ему и не хватало. Мама кое-что замечает и уже готова ходить за мной с автоматом.

Отпуск наш тем временем подходит к концу, остается всего несколько дней до отъезда. Я решаюсь, пожалуй, на самый безумный поступок для 13-летней девчонки, тем более воспитанной в строгости и скромной от природы, но... от нее же и не убежишь. Я делаю первый шаг и зову его погулять, показать окрестности.

Вечер дышал морским воздухом и не мог на нас надышаться. Мы гуляли, держась за руки, и болтали, болтали обо всем на свете, и было так хорошо, словно мы были знакомы не несколько дней, а целую вечность. Было такое ощущение близости, но не физической, а той — когда две души находят общие струны и начинают звучать в унисон.

Так мы забрели на какой-то пустырь, солнце целовало море и собиралось искупаться напоследок перед сном.

Это было странное место, как мне показалось, какое-то обрядовое. Из камней был выложен круг. Не знаю, как мы оказались в середине круга и... первый мой поцелуй лопнул солеными ягодами на моих губах и тысячами взорвавшихся солнц в моей голове. Вы знаете, как кружится голова от первого в жизни бокала терпкого вина? Так было и тогда. Возможно этот поцелуй длился всего лишь мгновение, а может быть, вечность. Время замерло, остановилось в тот момент.

Мы медленно поднялись с колен (когда это мы оказались на коленях?) и, взявшись за руки, медленно побрели к дому.

Во дворе меня ждала мама. В глазах молнии. Все в порядке, мама, мы гуляли — только и всего. Да, он оказался порядочным и не тронул наивную влюбленную девочку, а может, побоялся.

Через день нам уезжать. Я успела украдкой взять адрес и обещала написать (тогда еще реальное) письмо. Больше мы не виделись. Никогда.

Обратно мы тоже едем автобусом. Я высовываю голову в окно и прощаюсь. Прощаюсь с морем, прощаюсь с горами. Прощаюсь со своей первой любовью — такой наивной, такой невинной, но уже успевшей разбить мое маленькое сердечко. Ветер высушит слезы. Не обращай внимания, мама, что-то в глаз мне попало.