«Сегодня все уже были везде. Никого не удивишь экзотическим местом. Так что вам нужна по-настоящему захватывающая история». Так главный редактор журнала «Гео» наставлял будущих трэвел-журналистов в своей лекции, выложенной на Ютубе. И вот так мне стоило ответить одной приятельнице, когда она язвила на тему: «Ты почти не уезжала из Москвы за свои тридцать лет. И вспомнить тебе нечего». Да, у меня нет селфи с минималистическим каркасом Эйфелевой башни на заднем плане, с крошками от круассана на губах и футболке. Горячие до кипения мулаты-кубинцы не кричали мне вслед: «White girla, let`s make a panda!».

«Бесполезнее тебя только твой загранпаспорт», или как там еще шутят в сети на тему того, что ты не участвуешь в самом престижном потреблении на сегодняшний день — потреблении впечатлений и опыта?.. Но поверь, дорогая подруга, мне есть, что вспомнить. Этот уникальный опыт перемещения из точки О (обыденность) в точку M (мечта) давно пора воплотить в слова. Я никому и ничего не хочу доказать, пусть это будет просто воспоминание — инструкция для путешественников в зазеркалье или заэкранье, для тех, кто подозревает, что ничего особенного с вами не произойдет просто при смене одной широты с долготой на другую. Все путешествия в книгах, кино и даже компьютерных играх об ином и для иного. «And I’ll never be the same again for sure». «Я точно никогда не буду прежним». Не знаю, как выразить это иначе, кроме как строчкой из песни, с которой все началось.

Шведский девичий дуэт Yaki Da был популярен в России в начале 90-х. Мне было восемь или девять лет, тот возраст, когда мечты яркие, острые, не обесцвечены и не затуплены опытом бесконечных обломов, особенно если растешь в хорошей семье на островке благополучия в центре столицы в постперестроечную эпоху.

Клип «I saw you dancing» часто крутили по MTV. Голубые сумерки. Маяк. Море омывает гладкий песок. По берегу босыми ногами ступает статный молодой человек. На голове у него прическа с мелкими косичками. Одет он в красный жилет и свободные черные брюки. У него мускулистые руки, движения свободного, сильного молодого зверя. На берегу он находит большой медальон с грубо высеченной буквой Y. Потом мы видим волны с белыми барашками. На ветру развеваются два легких полотнища: белое и красное. В кадре снова маяк, он уже горит острым желто-зеленым светом, и барабаны задают гипнотический и одновременно какой-то активизирующий ритм, ритм «талифа куми» или «девица, встань», по крайней мере, так я его понимаю сейчас, уже после знакомства с Евангелием и поэмой «Москва-Петушки», где этот призыв идет рефреном. Героини клипа — солистки группы Яки Да, характерная брюнетка и томная блондинка — в длинных черных сарафанах приближаются к стоянке бродячих артистов. Гитары, лошади, дыхание огнем, и горделивый танец парня в красной жилетке в центре лагеря, как будто бы это живой костер. «Я видела, как ты танцуешь. И я никогда не буду прежней», — пели девушки.

И во мне, маленькой девочке, что-то изменилось. Зоолог Конрад Лоренц, возможно, назвал бы это запечатлением. У меня появилась мечта, особенно живая и влекущая своей неясностью, смутностью. Мне хотелось попасть в этот клип, оказаться по ту сторону экрана. Я никому в этом не признавалась прямо. В те годы я считала себя особенно хорошей девочкой потому, что ничего не просила. Может быть, я представляла, что просьбы и желания — это что-то похожее на деньги: потратишь на мелочи — не хватит на нечто крупное. А в вопросах путешествий расчет — не последнее дело. Как говорит моя мама, «дорогу осилит имущий».

У меня есть стойкое убеждение, что сильно захотеть можно только что-то доступное или почти доступное. Доказать это можно хотя бы тем, что паблики в Интернете регулярно заполняются картинками о поездке на море, а не о полете на Марс. Думаю, что путешествие именно в этот клип группы Яки Да стало моей мечтой, прежде всего потому, что я умела петь, у меня были светлые волосы, как у одной из солисток, и у меня была лучшая подруга — брюнетка по имени Ася. С пением у нее было хуже, чего не скажешь о фантазии и об умении превратить эти фантазии в практику. Когда мы играли в мячик, она могла сказать: «Теперь я кида!». А потом: «А теперь ты кида!».

Однажды нам удалось записать песни группы на магнитофон, и с той поры мы часто разыгрывали целые музыкальные представления, танцевали и пели как будто под фонограмму. Я относилась к этим играм очень серьезно, ну а Ася вообще подходила основательно ко всему. Наверное, это было что-то вроде мистерии, настраивающей на нужную частоту вибрации. Всякий ребенок — мистик-практик, и если ему не мешать, он успевает сделать несколько широких шагов на пути к своей цели. До той поры, пока не забудет почти все, не считая самого главного. Впрочем, и самое главное может быть забыто, но останется сила инерции.

Время пущено на быструю перемотку вперед. Нам с Асей двадцать один год, мы учимся в МГУ, она — на серьезного, основательного филолога-классика. Я — на рассеянного верхогляда-журналиста. У Аси роман с историком из Саратова, у меня — страдания по недоступному однокурснику. И вот однажды подружка зовет меня поехать вместе с ней под Тамань на археологические раскопки. Там будут её любимый, его друзья из Саратовского государственного университета, археологи из Питера, пляж, дешевое вино и фрукты. Героиня детектива «Дама в очках, с ружьем и в автомобиле» Себастьяна Жапризо начала рассказ о себе с «Я никогда не видела моря». Я — видела, но никогда не была на море молодой свободной женщиной, а не дочкой мамы с папой. А это, наверное, приравнивается к «не видела», правда? Я согласилась на поездку. Что-то во мне помнило: никогда не отказывайся, если Ася зовет на море.

Часы в плацкартном вагоне пущены на быструю перемотку вперед. Нас встретила Анапа — жаркая, пыльная, пестрая. Нужно было как-то занять несколько часов до автобуса. Портвейн и абрикосы быстро кончились. Мы шлялись по окрестностям автовокзала, и мое внимание привлекли негритянки, заплетающие дреды и мелкие косички за небольшую сумму. Я никогда ничего особенного не делала с волосами, а тут решение было принято в момент — косички! «Не отказывайся от косичек, если ты с Асей на море».

— Москва? Я Москву не люблю!

Он нависает надо мной и бодрит запахом вина. Он похож на пьяную античную статую, ожившую и пользующуюся каждым мигом своей немараморной жизни. У него загорелое, высокое, сильное тело и красные шорты. Вокруг нас палаточный лагерь, возвышающийся среди степных трав и теплой земли над морской гладью. Шагах в пятнадцати от нас — большой тент, натянутый над вырытым в земле столом. Над тентом развивается красный флаг с серпом и молотом. Где-то бренчит гитара. А вечером, конечно, будет костер.

Я чувствую, как внутри меня как будто бы под журчащую электронную музыку собрались в нужную комбинацию кубики тетриса и упали вниз. Здесь, у этого побережья, с этим «бродячим табором» я буду проживать свою мечту. Какой-то черноморский маяк годами звал нас, меня, Светленькую, и Темненькую Асю именно сюда. А некоторые несовпадения вроде того, что у него красные шорты, а не жилет, и что мелкие косички на моей голове, а не на его… — все-таки это моя мечта, моя реальность, а не режиссера клипа Яки Да.

Ты, мой Танцор, не любишь Москву? Не любишь, похоже, и меня, с первого взгляда? Ну и это неудивительно. Как там по тексту? «I saw you dancing. And I’ll never be the same again for sure». Я пришла смотреть. Я пришла танцевать незабываемый танец, а не выйти замуж. Я пришла никогда больше не стать прежней, а не быть любимой.

Танец выглядит легким, невесомым на сцене, а в танцевальном классе, где его делают, льются литры пота и стаканы слез от усталости, боли, безысходности и надежды на то, что все получится. Танец проживет на сцене пять минут, пятнадцать или час в зависимости от замысла хореографа. А потом исчезнет навсегда. Честно говоря, и то, что я испытала, только увидев моего Танцора, не было страстью, не было восторгом, не было счастьем узнавания «это он!». Так, наверное, начинающий боксер на ринге смотрит на тяжеловеса, который не оставит на нем живого места или первым ударом отправит в нокаут. И все вокруг — это море, эта степь, этот наркотический воздух встречи всех четырех стихий — воды, огня, земли и воздуха, все это питает моего противника и убивает меня своей красотой и истинностью.

«Студентка МГУ отправилась в экспедицию за МКАД и обнаружила там жизнь». Ох и странно эта студентка вела себя, возможно, она впала в то же состояние, что Шлиман после нахождения Трои. Что, собственно, такого? Что ты боишься глаза поднять на просто красивого человека, просто очень много знающего, умного человека, просто сильного, уверенного до дерзости, просто со странной глубиной желто-зеленых, рептильных глаз — посмотришь и почувствуешь себя в зыбучих песках. Просто играет на гитаре, просто поет, просто умеет рассказывать, шутить и «жечь» так, что вокруг него рассаживаются, как вокруг костра. Пока ты мечтала «посмотреть и никогда не стать прежней», он просто родился мечтой и учился быть ей день за днем.

Клип группы Яки Да заканчивается тем, что Черненькая и Беленькая уходят в море, а Танцор смотрит им вслед. Нам с Асей сейчас 31 год. У Аси семья и замечательная дочка. У меня все по-прежнему. Несколько лет подряд я ездила на раскопки и смотрела, смотрела на моего Танцора, пока он не попросил меня больше этого не делать.

«Москва? Я Москву не люблю».

Благодатный огонь сходит на верующих каждую весну, но мой маленький летний культ оказался для объекта культа в тягость. Я плакала ему по Вконтакту, насколько вообще реально промочить слезами электронное сообщение. Я спрашивала, почему же он так меня наказывает просто за то, что я вижу эту красоту; за то, что я нашла живую русскую античность на Черном море, именно то, что и разыскивают археологи и находят лишь в виде треснувших сосудов, черепков и других артефактов.

Он уходил от ответа. Наверное, он просто чувствовал, что мой клип подошел к концу и мне пора уйти.

Кстати, мои мелкие косички ему сразу не понравились.