"Вот оно!
И, в предвкушении
Сладко бушующих новшеств,
Камнем в пучину крушения
Падает чайка, как ковшик".
Б. Пастернак, "Отплытие"

Вот уже два месяца, как Алла Андреевна стала пенсионеркой. Новое состояние было удивительно незнакомым; оно томило, волновало и постоянно удивляло. Доцент кафедры экономики престижного технического Вуза, деловая, строгая, элегантная и всегда ухоженная, она вдруг и неожиданно ушла не пенсию. Движения ее стали мягкими и размеренными, взгляд - спокойным, речь - плавной и задушевной. В голосе исчезли командно-повелительные интонации. По утрам она долго валялась в постели, поздно вставала, баловала себя деликатесами, много читала. Особенно ложилась на душу поэзия Пастернака: "Мне все равно, чем сыр туман. Любая быль - как утро в марте".

Полгода назад от нее ушел муж. О том, что у него была другая женщина, Алла Андреевна догадывалась давно. Они не были близки в постели уже несколько лет. По вечерам муж допоздна работал на компьютере, - он готовился к защите докторской диссертации, долго возился в ванной, у него вечно болели то голова, то почки, то печень. Он был моложе Аллы Андреевны на пять лет. Работали они в одном институте, но на разных кафедрах. Его "деловые" совещания теперь проводились чаще и становились длиннее. Иногда "они" заканчивались под утро. Командировки стали выпадать сплошь на выходные и праздничные дни. Накануне защиты докторантуры он собрал вещи и ушел к другой женщине.

Опытный экономист и хороший психолог, Алла Андреевна быстро вычислила "другую женщину". Ею оказалась их сотрудница, вечная лаборантка кафедры жестких металлов. Алле Андреевне тяжело стало держать лицо в Институте: требовать, приказывать, советовать. Она видела сочувствующие взгляды коллег, слышала осуждающий шепот за спиной: "Профессора выгнала из 3-х комнатной квартиры... Стерва... Старая...".
Молодая ученая поросль наступала на пятки: они были дерзки в решениях, смелы в действиях и свободны во мнениях. Конкуренция в докторантуру была большой. Алла Андреевна поняла, что без финансовой поддержки мужа ей эту ступень не осилить, и ушла на пенсию.
Теперь Алла Андреевна одна: без забот, без хлопот. Дети давно выросли и живут самостоятельно. Правда, недавно невестка преподнесла ей сюрприз: скоро она станет бабушкой. Бабушка-пенсионерка! Звучит ново и неизведанно!

Профсоюз института, оценив ее тридцатилетний труд, выделил Алле Андреевне путевку в санаторий на Крымское побережье. И вот уже целую неделю изо дня в день она принимает приписанные ей процедуры: массажи, ванны, строгую диету. Все однообразно и скучно. Морские ванны и прогулки по заброшенному и неухоженному саду никак не улучшают ее тоскливое настроение и щемящее чувство одиночества.

Санаторий, в котором отдыхала Алла Андреевна, принадлежал Министерству образования, и, как и вся наша образовательная система, был обветшалым и заброшенным. Двухместный номер она делила с сорокалетней бизнесменшей из небольшого провинциального городка. Лена, так звали молодую предпринимательшу, полностью разделяла ее презрительно осуждающий взгляд на мужчин, т.к. сама была одинока и растила дочку самостоятельно. У Лены не было мужа, но мужчина у нее был,- на ее содержании,- такой сюрприз она могла себе позволить. Он провожал ее на званные вечера, обеды в кругу друзей, был обаятелен и внимателен за ее счет. С Аллой Андреевной они сошлись легко. Несмотря на большую разницу в возрасте, у них оказалась большая общность взглядов. Они люто ненавидели мужчин (их бросили!), они здорово разбирались в экономике - одна в теории, другая на практике. Любой закон или постановление правительства они могли вмиг просчитать, обосновать и изложить с практической и теоретической точек зрения; указать его дебит и кредит для рядового обывателя и для представителя элитного класса. Тем для философско-экономических бесед было, хоть отбавляй, не стоило даже оглядываться.

Скудный ассортимент санаторной библиотеки был ими прочитан в первую неделю пребывания: потрепанные томики Эда Макбейна, многократно перечитанные Стругацкие и братья Вайнеры не могли заполнить уйму свободного времени. Вечерние танцы на площадке санатория не привлекали: женщины бальзаковского возраста и выше с тоской вспоминали прошлую молодость, танцуя друг с дружкой "под музыку Вивальди". Отдыхали здесь, в основном, женщины. Рядом через пустырь возвышался высокий бетонный забор и монолитные корпуса базы отдыха Министерства внутренних дел. В заборе зияла дыра, через которую на территорию танцплощадки иногда проникал противоположный пол.

Вечера Алла Андреевна и Лена проводили в кафе с нежным названием "Ласточка". Здесь подавали Крымские вина. Посетителей было много: бархатный сезон в разгаре. Потные мужи с тугими кошельками, блестящими лысинами и висящими животами ходили в окружении длинноногих девиц, развлекая их своими бахвальствами и соря деньгами (Чем не тема для философско-экономического анализа?). На пятачке танцевали пары.

Мужчина солидного возраста пригласил Аллу Андреевну на танец. Слегка отклонив голову вправо (парадонтозный рот мужа, стойкий запах его потного тела выработали у нее привычку держать нос "по ветру"), и, опустив глаза (первый и последний раз вижу!), Алла Андреевна машинально положила ему руку на плечо. Первый танец они танцевали на расстоянии вытянутой руки. В паузе он попросил разрешения еще на один танец. Скользнув рукой по ее спине, мужчина настойчиво приблизил Аллу Андреевну к себе. "Сколько силы и воли!" - только и смогла подумать Алла Андреевна, подняв голову и взглянув ему в глаза. Танцевали долго. Потом он пригласил ее к себе к себе в номер на чашечку кофе.
Номер был люкс: две комнаты, видео двойка, трех камерный холодильник, ковровые покрытия и ванна с горячей водой (на Юге! в эту пору!). Танцевали, пили крымское вино "Бастардо". Он подал ей мохнатое полотенце и указал на ванную комнату. Алла Андреевна остолбенела:
- А жена?
- Я с ней не сплю уже два года.
- ??? - У меня есть женщина. Домашняя.
- Ты у нее один?
- Уверен. Я ее содержу.
- Я....

Вдруг дерзкая мысль обожгла Аллу Андреевну: "Вот он шанс! Отомстить! Изменить мужу! Наставить ему рога с незнакомым мужчиной!" Любовником он был опытным и немногословным. Говорили его руки, сильные и нежные, его пальцы, трепещущие и чувственные. Она слышала, как они погладили ступни ее ног. - Она вся сжалась и напряглась. - Поиграли пальчиками. - Я изменяю! - Удивились упругости ее икр. - Я наставляю ему рога! - Вот они остановились, поражаясь мягкости и покатости колен. - Я - девка! - Задержались, восхищаясь бедрами (какие округлые!). - Она вся дрожала от страха. - Мягко полежали на холмике. - Глаза закрыты. - Теплым шариком прокатились по животу. - Я фригидна? - Удивленные остановились на груди (почему такие маленькие, как у школьницы?!), шея, плечи, губы...

Следующие встречи напомнили весну первой любви: полевые цветы, шашлыки за городом, ночная жизнь южных баров и ресторанов, любовные откровения от мохнатого полотенца.
На четвертый день их знакомства он встретил Аллу Андреевну на аллее заброшенного парка, когда она возвращалась с пляжа. Настойчиво потянул в кусты и стал страстно целовать: глаза, губы, шею, плечи... Его крепкое, сильное тело пылало жаром, он дрожал и говорил нежные слова.
Алла Андреевна растерялась; страсть этого 63-летнего мужчины ее напугала: "Все. Достаточно. Надо остановиться. Рога у мужа уже выросли".
Вечером на свидание она не пошла. Не пошла и на второй, третий, четвертый день. Жизнь снова стала скучной и унылой. Ленка обозвала ее старой дурой и они перестали общаться.
Начали желтеть верхушки деревьев, подсыхать цветы на клумбах. Вечера становились прохладнее. Бархатный сезон подходил к концу.
Алла Андреевна шла с процедур уставшая и опустошенная. Жаркое полуденное солнце не радовало; слепило глаза и раздражало. "Мне все равно, чей разговор ловлю, плывущий ниоткуда", - снова одолевал Пастернак.

Он подошел тихо и неожиданно. Взял ее руки (какие длинные пальцы и узкая кисть!), ладонями приложил к своим щекам. Заглянул ей в глаза (почему столько одиночества?). Покой и счастье исходили от него. Алла Андреевна поняла, что она любит и любима.