Я - повар.

Не простой повар, который стоит на кухне и, читая поваренную книгу, варит борщ, а самый настоящий, с большой буквы. Вся моя жизнь - это еда, а еда - это импровизация вкусов и запахов! Я готовлю не просто вкусно. Я - мастер своего дела!

Своего мужа, Андрея Михайловича, я cловила на простой украинский борщ.

Трех порций было достаточно. На четвертой он уже стоял за моей дверью с букетом роз, свадебным колечком и фразой "Что сегодня на обед?"

Наша семейная жизнь текла, как кисель: не спеша, гладко, не булькая. По утрам - пирожки с капустой, на обед, с собой на работу, я давала ему красный борщ в литровой банке, а на ужин он ел гуляш из говядины.

Первый раз я почуяла что-то неладное, когда он оставил свой обед дома. Литровая банка с грибным супом сиротливо стояла на столе. Я позвонила мужу на работу и в трубке услышала: "Лапушка, я стал такой рассеянный! Да, я забыл свой обед на столе". На вопрос: "Что же ты кушал?" - он ответил, что перекусил в столовке.

Второй раз повторился через неделю. Он опять нашел какое-то глупое оправдание, но когда я, почти в канун Нового года, в третий раз увидела на столе литровую банку с его любимым гороховым супом, я поняла, что надо принимать экстренные меры.

Ни минуты не думая, я надела свой самый красивый фартук и поехала к нему на работу.

Он сидел за столом, напротив него сидела какая-то костлявая копченая селедка, по должности, видимо, секретарша. На столе, как на разделочной доске, сверкали улики: 2 бокала, вино и конфеты. На глаз, как опытный повар, я сразу прикинула, что их отношения еще не шагнули далеко в лес, а находятся только на опушке. Может, побаиваются охотников, а может просто растягивают удовольствие. Второй вариант был хуже, чем первый, но тоже не смертельный.

Как только я вошла в кабинет, селедка схватила какую-то папку со стола и со словами "Андрей Михайлович, эту смету мы обсудим с вами позже" направилась к выходу. На её копченом пути появилась моя широкая грудь. Она попробовала махнуть хвостом сначала влево, потом вправо, но когда я произнесла "Стоять", она опустила голову, и из рыбьих глаз полились слезы.

Взяв её за кофточку двумя пальцами, как грязную тряпку из раковины с немытой посудой, я подвела к мужу.

Муж, как хамелеон, на глазах менял окраску. Сначала он побледнел, как сыворотка для оладий, потом его кинуло в жар, и он стал красный как свекольник, потом позеленел, как рассольник, и нервно сглотнул.

- Что, гурманище, никак не накушаешься? - спросила я.

Он попытался что-то сказать, но кроме "Женечка", "лапушка" и "а мы тут proekt делаем", я ничего не поняла.

- Тебе новой соляночки захотелось попробовать? Пробуй! Лимончика только не забудь добавить, а то рожа у тебя слишком счастливая. И давай сделаем так. Я даю тебе месяц. Распробуй её, добавь соли и перчика по вкусу. Я тебя не тороплю. Но через месяц, если я приеду и ты все еще будешь увлечен этой селедкой, - тут я ткнула ей в живот указательным пальцем, сделала страшную гримасу и подняла руки над головой, - пеняй на себя! Пеняй на себя, Андрюша!!! - помахала я перед его носом кулаком и пошла к выходу.

Потом опять обернулась и добавила:

- И чтоб она к моему приезду здесь не работала.

Закрыв за собой дверь, я услышала, как он крикнул: "Вера, Вы уволены, пишите заявление сейчас же".

Чемодан я собрала за 10 минут. Деньги, которые мы копили на поездку в Америку, я сложила в свой кошелек. "Ты свое уже отгондурасил, Андрюша", - написала я на разделочной доске и поехала в аэропорт.

Первые три дня отдыха на теплом побережье показались мне сказкой, но потом я стала скучать по мужу. Мне так захотелось вместе с ним нарядить елку, приготовить для него настоящий празничный новогодний ужин...

Самолет приземлился вовремя. Еще через час я была дома. Мой гурман открыл мне дверь. На нем был мой любимый фартук. В прихожей пахло елкой и Новым годом.

- Женечка, любимая, я так рад, что ты вернулась,- с порога сообщил он мне, - Я как чувстовал, и ... знаешь, какую солянку я приготовил! Пальчики оближешь!