Кто-то умный сказал, что человек бывает особенно несчастлив в двух случаях: когда его мечта не сбывается и когда его мечта сбывается. Моя мечта подошла к жизни ближе некуда, интересно, как будет со счастьем?

Одновременно совпали нечаянные деньги, неожиданное время - и я лечу в Париж. Никто из близких не смог ко мне присоединиться, но меня это почти не огорчило, знала, что скучно не будет. В моем воображении рисовались залы Лувра – уж, конечно, не очередь японских туристов к Джоконде, а просто некие "залы", где могут случайно найтись алмазные подвески королевы. Почему бы им и не найтись в залах Лувра, правда? Вечер в Опере. Какая-нибудь монмартрская кафешка, а рядом Модильяни пишет портрет хозяина в уплату за нехитрый ужин. Все множество раз перечитанное-пересмотренное-перефантазированное стало почти осязаемой реальностью.

Вернулась в гостиницу поздно вечером, переполненная впечатлениями, опьяненная увиденным и совсем капельку - белым вином.

Мне досталась крошечная комнатка в малюсенькой гостинице недалеко от метро имени Четвертого Сентября. Что у них произошло в этот день, уже и не вспомнить, но название было немного ностальгическим. Любопытно, как чувствовали себя иностранцы, встречаясь с нашим "имени Двадцать Пятого Октября". Они знали, что именно произошло в этот день? А как они осознавали парадокс празднования этого события в ноябре? Но что мне до темных душ иностранцев, главное, что от этой гостинички легко добраться до всего, что много лет рисовалось в моих фантазиях.

Первым блюдом в меню туристических деликатесов у меня значился Notre Dame de Paris, как перевел наш конторский остряк - "Наша Дама из Парижа". Почему? Возможно потому, что первой книгой, над которой мне довелось плакать, был знаменитый роман Гюго. Трудно сказать, как так получилось, то ли мой топографический кретинизм, то ли судьба привела, но изученный до мельчайших деталей по картинкам и фотографиям собор предстал передо мной в невиданном до этого ракурсе - с тыла, за пару мостов до него. Утро было сырым, туман создавал нежную жемчужную дымку, и через эту перламутровую взвесь проступал силуэт... Он был сильным и при этом каким-то кружевным, в нем одновременно виделись и мощь, и редкое изящество. Я стояла на мосту и плакала. Oт невыносимости открывшейся мне красоты. Oт трогательной "Belle" из знаменитого мюзикла, зазвучавшей в моей голове. Oт сочувствия юной танцовщице, а того больше бедному Квазимодо - так и умер, никем не любимый.

Устать от бродилок по парижским красотам было невозможно. Вернулась в гостиницу поздно вечером, переполненная впечатлениями, опьяненная увиденным и совсем капельку - белым вином. Оказывается, "Бордо" совсем не обязательно должно быть бордовым! За гостиничной стойкой стоял новый портье. Или новая? Пол этого человека было определить трудно: стрижка "под горшок", едва заметные усики над губой, белая рубашка поверх черных брюк, под рубахой угадывался весьма скромный бюст и мощный живот. Какая-то ассоциация с увиденным сегодня - и я мысленно назвала его, а скорее всего ее, «Квазиморда», просто возникло имя, и все.

Каждое утро я уходила за впечатлениями, каждый вечер возвращалась в гостиницу, улыбалась Квазиморде (почему-то она работала только вечерами, до полудня был другой портье, глазастый темнокожий парень) и ложилась спать до следующего утра, которое - только закрыл глаза - и вот уже, наступило.

В последний день мне довелось набрести на старинную церковь. Вечером там должны были исполнять "Времена года". "Идеально для завершения отпуска", - подумала я и подошла к мужчине, продававшему билеты. Принимая от меня деньги, молодой человек произнес что-то красивое и непонятное.

- Же не компран па, - с трудом нашлась реплика.
- Ай лав ю мач, - ответил он и поднес мою руку к губам для галантного поцелуя.

О-ля-ля, именно такого забавного штришка мне и не хватало для окончательной огранки парижского приключения!

Чемодан, тумбочка, тесная комнатенка, даже холодильник были тщательно осмотрены. Кольца не было. Нигде.

Хоть и жалко было последнего дня в этом городе, но пришлось прервать прогулку. Надо было вернуться в гостиницу, отдохнуть и переодеться. Хотелось сменить будничный джинсово-тапочный прикид на что-то более элегантное. Кивнув оказавшейся уже на боевом посту Квазиморде, поднялась к себе. Сегодня вечером я была обречена на шелковый синий костюм и серебристые туфли, поскольку ничего другого нарядного с собой не взяла - и правильно сделала. Ни то ни другое мне до сих пор не понадобилось, не туристское это дело - на шпильках щеголять. К костюму идеально подходило любимое украшение. Муж углядел это кольцо, когда мы выбирали подарок дочке на шестнадцатилетие. Сдержанный соверменный дизайн: 4 сапфирчика составляли синий квадрат, и 4 столь же крохотных бриллиантика - белый.

- Но это не для шестнадцатилетней девочки, вот мне бы оно подошло.
- Забудь, - строго сказал муж. - У нас ремонт, празднование шестнадцатилетия... Всего не купишь. Забудь.

Я честно забыла. Совсем. И была очень тронута, когда через пару месяцев получила от него бархатную коробочку. Трудно поверить, но когда это кольцо было на моей руке все получалось как надо, трудности каким-то образом решались, шеф опаздывал еще сильнее, если меня не было на рабочем месте ровно в 9...Нет сомнений, оно приносило счастье

Но вот что странно, кольца нигде не было. Чемодан, тумбочка, тесная комнатенка, даже холодильник были тщательно осмотрены. Кольца не было. Нигде.

- Ёлки-моталки, надо же быть такой балдой ушастой! Ай лав ю мач! Вот он, наверное, кольцо с пальца и стянул.

Полная решимости найти вора, я бросилась к двери, но уже у лифта вспомнила, что кольца с утра не надевала. И вообще за все время отпуска не надевала ни разу. Что же получается? Кольцо пропало из комнаты? В гости ко мне никто не приходил. Тогда как же? По всему складывалось, что кто-то из работников гостиницы стянул.

- Экскюзе муа, - вежливо обратилась я к Квазиморде и дальше, используя понемногу слова из всех известных мне языков, рассказала о пропаже. Квазиморда отрицательно покачала головой. Не поняла, что ли? Объяснила еще раз, энергичней, с участием мимики и жестов. Квазиморда ответила мне что-то тихим голосом и снова отрицательно качнула головой. Это чучело, оно что, издевается надо мной? Интересно, кого это она покрывает? Уж не себя ли? Вон руки дрожат. И взгляд вороватый прячет. С нажимом в голосе я потребовала, чтобы устроили допрос и обыск всех, имевших доступ. Чем сильней росла растерянность Квазиморды, тем страшней становился мой гнев. Уже практически не стесняясь в выражениях, объясняла ей, кто она есть и что ее первейшая задача - обеспечивать комфорт постояльцев. И что она... И что я... И менеджер... И хозяин... И воры... И негодяи... Квазиморда смотрела на меня затравленно, казалось, она даже не удивлялась, что весь этот поток гнева на нее обрушился, похоже, именно для этого ее тут и сажали, чтобы каждый гость мог получить сатисфакцию. А вот кстати о сатисфакции. Надо бы пойти в полицию и заявить!

Квазиморда смотрела на меня затравленно, казалось, она даже не удивлялась, что весь этот поток гнева на нее обрушился...

С этой мыслью я поднялась к себе в комнату, сбросила кроссовки и решительно стала напяливать туфли, времени уже было в обрез, только в полицию и на концерт. Черт, что же там попало в туфлю? Ой, да как же это! Ну, конечно, в самый первый день меня осенило запрятать в них свои побрякушки "чтоб не потерять". Да как тут упомнишь о побрякушках, когда Париж на дворе!

Время идти на концерт, и долгоиграющий проигрыватель в моей голове уже завел грустно-оптимистическую "Под музыку Вивальди", но с каждой минутой моя радость от предвкушения события уменьшалась, а на душе становилось все чернее. Не только потому, что подумала плохо о невиновном. Меня не оставляла мысль, что сиди на месте вечернего портье кто-нибудь другой, пригожий и уверенный в себе, я бы такого демарша не устроила.

И все мы будем счастливы
когда-нибудь, Б-г даст...

Будем ли? Все ли?

Может быть, счастлива женщина, которой никто не говорил комплиментов, не целовал пальчиков, приговаривая, задыхаясь: "Любимая..." Как там у Мопассана? "А мне никто не говорил, не озябли ли ваши милые ножки, никто никогда".

Или мужчина? Мужчина, который не знает, как может плакать от любви женщина в его объятиях, которому никто не говорил: "Я твоя..." Как там у Мопассана? "...Всякий раз в одних и тех же выражениях она клялась, что обожает, боготворит его..."

Вот эта непонятно кто Квазиморда - она будет счастлива?

Зажурчали вивальдиевские ручейки, а меня почему-то унесло не в весеннюю Венецию, а в зимнюю Москву. Мне 8 лет, вместе с остальной дворовой командой дразню мальчишку-дауна, и за этим увлекательным занятием меня застает возвращавшаяся из магазина бабушка.

- Чтоб я больше никогда этого не видела! - она хватает меня за руку и тянет домой. - Никогда этого больше не делай, слышишь? Люди не должны обижать тех, кого обидел Всевышний, это большой грех! Если тебе очень хочется дразнить - найди того, кто сильней тебя, и кто может тебе ответить, а обижать беззащитного - это преступление!

Надо бы извиниться, конечно. Но в холле гостиницы никого не оказалось, наверное, было слишком поздно - пока концерт закончился, пока добралась... А вот когда следующим утром я с чемоданами спустилась вниз, то, к своему удивлению, увидела Квазиморду, почему-то она сидела на рабочем месте, хотя смена была не ее.

- Чтоб я больше никогда этого не видела! - она хватает меня за руку и тянет домой. - Никогда этого больше не делай, слышишь?

Увидев меня, приближающуюся, Квазиморда инстинктивно отодвинулась, вжав голову в плечи, как будто ожидала, что ее ударят. А я, повинуясь какому-то сумасшедшему порыву, стянула счастливое колечко сo своего указательного пальца и надела на ее мизинец. Пусть оно и ей принесет счастье...

Квазиморда мне ответила речью, где узнаваемы были только "мадам" и "дерьен". Мадам уже настолько у нее в печенках, что ей ничего от мадам не надо? Она на мадам не обиделась, и мадам ей ничего не должна? Мадам очень добра, ей постояльцы ничего раньше не дарили? Сука Вы, мадам, и Ваше жалкое колечко ничего не меняет? Поздно разбираться, такси ждет!

Я знала, что уже в самолете пожалею о своем поступке. Но знала также, что и не сделать этого не могла. К тому же, у меня теперь появился повод вернуться на место преступления, в город моей мечты. Должна же я в конце концов узнать, что мне было сказано Kвази... хмм... человеком за стойкой.