— А вы очень даже ничего, — сказала мне белая гольфа. — Симпатичный такой, волосатый. Хотя… слово пушистый, наверное, вам бы больше подошло.
Я как смог, надулся, напыжился и стал еще больше в размерах.
— Милая дама, могу ли я пригласить вас к краю ящика? Там сегодня неплотно закрыто. Мы с вами посидим, поговорим и посмотрим, как лампы медленно начинают угасать, а часы громче тикать. Здесь так одиноко вечерами. Вы примете мое предложение?

Ну, как она могла мне отказать? Мне — пушистому серому носку, с богатой биографией, одному такому на весь ящик для белья? Ведь даже мой собрат, напарник и партнер безвозвратно исчез под диваном и больше оттуда не возвращался. Я гордился собственной индивидуальностью и был уверен, что молоденькая гольфа не откажет мне в коротании ночных часов.

Гольфа оттопырила носочек и согласилась.
Ах, как же она молода, наивна и чиста. Её хлопковый бок, еще ровненький, без катышек, особенно радовал глаз. И пусть пяточка не отстиралась от капельки варенья, в которое она наступила, будучи на кухне — это придавало ей только легкого шарма.

Вспоминал, как влезал в зимний сапог, как нам было тепло и хорошо, как я ходил по скользкому линолеуму… я вспоминал, как был нужен кому-то.

Я тоже гордился своей внешностью — ни одной дырки, ни одного штопаного кусочка моей жизни. Легкая пушистость и ровная лицевая вязка — это отличало меня от многих заношенных сотоварищей.
Гольфа пахла лавандовым саше, и даже в темноте было заметно, насколько она белоснежна.

Так прошла еще одна ночь, до боли похожая на предыдущую. Я давно хорохорился перед самим собой, что у меня всё в порядке. И очередная новая парочка колготок, гольфиков или носочков попадали в сети моего обаяния, и я будто бы чувствовал себя заново рожденным. Вспоминал, как влезал в зимний сапог, как нам было тепло и хорошо, как я ходил по скользкому линолеуму… я вспоминал, как был нужен кому-то.

— Ой, смотри! Это же мой старый носок! Ну-ка, дай я его померю!

Даша! Дашуня! Девочка моя! Да-да, это я! Ты меня не забыла! Ты скучала по мне! Как ты выросла! И вот я снова, обхватываю пальчики, ползу-ползу! Так-так, я почти на пятке!

— Мама, он мне маленький!

Как же? Застрял! Нет-нет, Даша! Я точно смогу! Я растянууууусь!

— Жааааалко…Такой пушистый. Мам, а второго носка нет?

О, нет! Снова! В этот ящик! Не хочу… как же я устал.

***
Наступило лето. Все колготки перекочевали в пакет, до следующей зимы, а кто-то сюда уже не вернется, потому что Даша выросла, а значит, будет новая партия колготок. Я забился в самый дальний угол, где меня точно не смогли бы найти, и прикрылся парой розовых носочков. Они хихикали и пищали, что им щекотно. Но я очень старался сильно не колоться, и лежал молча, пока мама Даши проводила ревизию ящика.

Потянулись дни, которые всё больше убеждали меня в собственной никчемности и бесполезности. И куда делся тот эгоизм, с которым я бравировал перед новичками? Я понимал, что всё моё бахвальство относительно индивидуальности и отсутствия собрата — абсолютно пусты. Да, даже такие мысли посещали глубины моих вязочно-изнаночных неровностей. Я понимал, что время уходит, и моя участь — это ближайшая мусорка или…

***
Мне снились кошмары.
Я был набит ватой, катился по скользкому полу, а на меня кидался Васька — старый облезлый кот.
— Мяяяу! — кричал он. Больно хватал за бок острыми когтями, переворачивал, подкидывал.
Я не сдавался. Распушив бока, готовился к нападению.
— Пф-ф-фрфрфр, — шипел кот, наглотавшись шерсти с моих боков, и отпрыгивал на лежанку, тщетно пытаясь избавиться от длинного ворса на языке.
Я тихонечко откатывался в уголок и оттуда наблюдал за врагом.

Казалось, что именно эта участь ожидает меня, именно таким я стану — носком для битья. И мне этого ой как не хотелось.

Наутро я проснулся совершенно прилизанный. Казалось, что именно эта участь ожидает меня, именно таким я стану — носком для битья. И мне этого ой как не хотелось.

***
В нашем ряду пополнение.
В ящик заглянули два оранжевых носка. Пушистее не придумаешь, их яркости позавидовали все!
Они наполнили наш небольшой мир каким-то позитивом, но меня от этого почему-то тошнило. Я чувствовал, что угасаю, и мой авторитет подрывает это рыжее безобразие. Но сил бороться с этим чувством у меня не осталось.
— А вы кто? — хором вскрикнули новоиспеченные жители ящика для белья. — Такой старый! Откуда вы?
Я промолчал и почувствовал, что моя пятка прохудилась от расстройства.
— Ой, да он еще и продырявился! — сказали носки, свернулись в клубочек и укатились от меня подальше.
Это стало моим поражением. Я больше не ходил на край ящика для белья, меня больше не радовали новые соседи, я больше не хотел быть героем.

***
— Скоро Новый Год! Мам! Я надену эти!
Я даже зажмурился от света.
— Даша… Дашуля… — прошелестел я, но она меня не услышала. — Как же ты выросла…

Она меня даже не заметила. Я стал настолько облезлым…
Белые колготки пискнули и сами прыгнули в руки девочке.
Ящик снова задвинули, и наступила темнота.

***
Мне снился снег. Зеленая елка. Гирлянды, перемигивающиеся друг с другом разноцветными лампочками. Блестящебокие огромные шары, в которых я видел свое отражение — пушистое, радостное. Я смотрел на них, и мне снова казалось, что у меня нет прохудившейся пятки, что у меня все та же нештопаная жизнь, что я по-прежнему молод и могу принести еще столько тепла.

— Хо, вот ты где! А я тебя ищу!

Я обернулся. Седая борода, а выглядит, как белоснежная вата. Красиво. Красная шапка и белая кайма, шуба, переливающийся посох и хитрые смешливые глаза. Мне самому захотелось улыбнуться, и я распушил весь свой ворс в знак радости.

— Деееед! Дед Мороооз!
Он наклонился, посмотрел на меня, погладил варежкой и…

Я проснулся все в том же ящике для белья.

Казалось, что я больше не существую, но чувствовал, что пусть и в одну длинную нить, но я лежу в тазике с теплой водой, меня моют, натирают, пенят…

***

— Стойте! Куда! — я пытался отползти подальше.

— Вот он! Хватай! Я его так давно ищу! Бабуль, посмотри, вот мой носочек, который ты мне вязала.
— Ой… что ж это с ним? А пара где?
— Потерялась…

Меня подняли, схватили, пожамкали и положили в пакет.
Я даже не успел ни с кем попрощаться…

Как же больно!! Нееет! Куда?
Меня распускали, сматывали в клубок, я думал, что задыхаюсь. Как же так? Казалось, что я больше не существую, но чувствовал, что пусть и в одну длинную нить, но я лежу в тазике с теплой водой, меня моют, натирают, пенят… Видимо, я попал в рай для носков… Хорошо… пусть так…

— Даш, бордовый клубок подай. Вон тот. И серый тоже.
— Бабуль, а можно я сама попробую?
— Так, давай вместе, я тебе покажу, а где не получится — помогу.
— Ага.

Что-то происходило. И я не знал, плохое или хорошее, не понимал, кто же я, а главное… где я. Крючок цеплялся за меня и подтягивал куда-то. Я смешивался с бордовой ниткой, крутился, вертелся.

***

Очень странные ощущения. Не могу объяснить. Я не такой, каким был раньше. Хм… я другой. Это точно. Но кто же?..
В комнате никого. Я на комоде. Зеркало совсем рядом. Надо только подползти.

— Вот он! Мой мишка! Мы его с бабулей связали! Из старого носка и бабулиных бордовых варежек! А еще синтепоном набили! Красиво?

Я мишка… Мишка?.. Я мишка!!