Чувствовать себя пенсионеркой Галина Анатольевна совсем не хотела. Как будто вчера она пришла в огромную организацию, имея совсем небольшой стаж работы в экономическом отделе. Менялись руководители и сотрудники — всех и не упомнить. А она, бессменно, почти три десятка лет трудилась на благо любимого предприятия, достигнув высокой финансовой должности и воспитав не одно поколение экономистов.

«А может, и правда хватит держаться за работу... — уговаривала себя Галина, — пенсия хорошая будет. У сына карьера успешно складывается. Внука вырастили. Буду ходить по театрам и музеям, развиваться культурно. Запишусь на танцы…»

Галине Анатольевне было яснее ясного, что её место начальника экономического отдела освобождают для Оксаны, первой и единственной претендентки на должность. Только сомневаться не приходилось, не справится вертихвостка эта, какой из неё руководитель. А что касается… Хотя, какая теперь забота, что и кого касается. Пусть генеральный эту непростую дилемму сам разрешает, ведь с опытом и квалификацией Галины он как за каменной стеной. А с Оксаной спит. К тому же она дочка депутата, от которого слишком многое зависит.

Щемящая тоска, как весеннее половодье, разлилась в душе женщины. Всю жизнь быть незаменимой, и в одночасье, вдруг — извольте пройти на пенсию. Мир потускнел, а дальнейшая жизнь представлялась маетным ковылянием в никуда.

Укатанный снег на дороге под теплыми мартовскими лучами солнца становился рыхлым, в лужах вдоль колеи дрейфовали льдинки. Лес смотрел в голубое небо мохнатыми верхушками сосен. Чистый воздух. Тишина.

— Да-а, мама, время для дачи ты выбрала самое «подходящее»! — иронизировал Дмитрий, между делом уговаривая машину не забуксовать. — Через неделю-две здесь вообще не проехать будет.

— А что время? Весна, возрождение. — Щурясь от яркого солнца, вздохнула Галина Анатольевна. — И ездить ко мне совсем не обязательно. Всё необходимое я взяла. Буду рассадой заниматься, отдыхать от суеты. Так сказать — заслуженно отдыхать. Да и пешком до остановки здесь не так уж и далеко, приспичит — сама доберусь до города.

Галина Анатольевна никак не могла объяснить ни сыну, ни тем более самой себе своего решения податься такой ранней весной на дачу. Хотелось убежать, спрятаться, ведь ничто теперь не имеет никакого значения — она свободна. Что в переводе — в ней никто не нуждается.

Дачный посёлок, словно затаившийся великан, выглядывал из-под мохнатого белоснежного одеяла, отражая весеннее солнце окнами пустующих домов и домиков. Несколько печных труб лениво выпускали дым, и Галина Анатольевна радостно заметила:

— А ты говорил — одна во всём посёлке буду. Вон, живёт народ вдали от городского шума и жизни радуется. И дорога, между прочим, почищена.

— Почищена… — передразнил Дмитрий мать, — застряну здесь вместе с тобой до самого лета.

В камине потрескивали поленья, съедаемые языками пламени. Шумел чайник и тихонько присвистывал, извещая, что вот-вот закипит. Дом наполнился ароматом капустного пирога и необыкновенным уютом. И лишь кромешная темнота за окном немного пугала. Необъяснимая тревога на душе одинокой женщины усиливалась с приближением стрелки часов к полуночи. Чудились звуки, мерещились тени за окном.

Назойливая мысль позвонить сыну, чтобы приехал за ней немедленно, не давала покоя. Пальцы непроизвольно нажимали кнопки телефона.

— Алё, сынок!

— Да, мам, — раздался сонный голос Дмитрия, — у тебя всё в порядке?

— Конечно. Звоню спокойной ночи пожелать.

— И тебе спокойной… Если что, звони, приеду, заберу.

Ещё через час Галина Анатольевна боялась выпустить из рук мобильник, чувство тревоги и страха заключили её в крепкие объятия. Она отчётливо слышала за окном по окрепшему от ночного морозца снегу шаги. Припав к входной двери, перепуганная до смерти женщина, пыталась вслушаться и понять, что там происходит. Шаги приближались к крыльцу. Отдалялись. За дверью послышался слабый писк. Или только послышалось?.. Шаги затихли, писк повторился. Следовало покончить с этим ужасом, либо ужас точно покончит с ней. Бесшумно приоткрыв дверь, Галина Анатольевна выглянула на крыльцо и от неожиданности вскрикнула — у двери шевелились темные комочки. Один, два, три… Не отводя взгляда от странного шевеления, она включила уличный свет. Четыре слепых щенка, едва перебирая лапками пищали у её ног. Откуда? Кто их мог подкинуть? Из темноты послышался хруст снега, тяжело дыша, черту света переступила огромная собака с пятым щенком в зубах.

Собака остановилась, разглядывая хозяйку, затем медленно взобралась на крыльцо и аккуратно положила щенка. Отступив назад, животное чуть слышно заскулило, и словно без сил рухнуло на пол.

Галина Анатольевна в растерянности осторожно присела на корточки и протянула руку к щенкам, отчаянно трясущимся от холода. Своими мокрыми носиками они тыкались в тёплую ладонь, а их мать, едва повернув к ним голову, закрыла глаза.

— И что мне с вами делать? — спросила щенков сбитая с толку Галина Анатольевна, а потом обратилась к матери семейства: — Ты откуда взялась в этой глуши?

Не рассчитывая услышать ответы на свои вопросы, женщина переместила слепышей в дом и позвала за собой собаку. Лапы измученной животины беспомощно разъезжались, она не могла подняться, но невероятными усилиями ей всё же удалось преодолеть порог.

Собака была истощена и обессилена, при этом в ней чувствовалась былая мощь. Галина Анатольевна совершенно не разбиралась в породах, но таких грозных чёрных псов, в намордниках и на поводках, видеть приходилось. Но сейчас это несчастное существо больше всего нуждалось в помощи. Ночная гостья тяжело дышала, иногда поскуливала. Жадно, громко работая языком, выпила воду. От кусочка пирога отказалась. Щеночки припали к соскам матери, что, по-видимому, доставляло ей невероятную боль. Приподнявшись, она скинула малышей и отползла в сторону. Пять слепых мордочек, фырча и чмокая, стали искать источник питания.

Галина Анатольевна согрела молока и в блюдечке поставила на пол. Но с едой у щенков никак не получалось, они чувствовали, что это надо есть, а как это сделать — не понимали. В доме не нашлось ни сосок, ни пипеток, из чего можно было бы накормить голодных малышей. Спасла положение коктейльная соломка, приспособившись, Галина Анатольевна принялась кормить щенят.

Под утро, наконец, сытые и согретые под шерстяным пледом собачата уснули. Хозяйка-дачница осторожно, стараясь не потревожить своих подопечных, тоже отправилась спать.

— Мать, что случилось? Успокойся! Объясни, толком, кто умирает? Какая собака???

Галина Анатольевна, рыдая в трубку, сбивчиво рассказывала сыну о ночном происшествии.

Собачья мать тяжело дышала и почти не открывала глаз, не принимала еды, отказывалась пить. Галина Анатольевна отжимала смоченную в прохладной воде салфетку на горячий нос собаки, только тогда стекающие капельки она облизывала языком.

Утирая слёзы, сердобольная хозяйка шептала:

— Ты только не умирай, пожалуйста. Потерпи, моя хорошая. Ты поправишься.

Проснулись щенки.

Прошла целая вечность, пока приехал Дмитрий с ветеринаром. Привезённые бутылочки и соски оказались очень кстати, щенки быстро насытились и успокоились.

Доктор осмотрел собаку, сказал, что вряд ли ей сможет помочь, надежды на выздоровление практически нет. Ощенилась не раньше вчерашнего дня, иначе щенки бы замёрзли на улице. Порода — ротвейлер. Щенки, похоже, чистопородные.

Потом врач долго куда-то звонил, пытаясь выяснить информацию по клейму. Увы, хозяина установить так и не удалось.

Мохнатые клубки росли даже не по часам, а озорными играми ставили вверх дном весь дом. Со своей хозяйки глаз не спускали и устраивали шумное тявканье, если ей приходилось куда-то отлучиться.

— Галь, как ты с ними расставаться то будешь?

Эта мысль ей и самой не давала покоя, поэтому вопрос соседки Тамары остался без ответа.

Каждый раз, когда раздавался звонок и на телефоне высвечивался неизвестный номер, Галина Анатольевна с замиранием сердца отвечала на вопросы будущих хозяев.

Очень сложно было расставаться с каждым щенком. Ничего не понимающими глазами они смотрели на свою любимую хозяйку — как же так, мы же твои, а ты наша. С припухшими от слёз глазами, Галина Анатольевна строго-настрого наказывала счастливым собакоприобретателям:

— Если какие проблемы со щенком возникнут, или передумаете, звоните, заберу обратно.

Давая кучу наставлений и рекомендаций — чем кормить, сколько гулять, когда очередные прививки, как правильно воспитывать — «новоиспечённая» собачница сама удивлялась, сколько всего изучила за такое короткое время.

А тут ещё, совсем некстати, звонок от бывшего шефа:

— Галина Анатольевна, хотел бы вам предложить вернуться. Пропадаем без вас, рушится мир…

Вытянув лапы перед собой, уложив на них свою чёрную мордочку и собрав морщины между жёлтыми точками бровей, пёс преданно смотрел на свою хозяйку, словно задавая вопрос: «А как же я?».

— Ты — мой Мир, я не оставлю тебя! — глядя на своего любимца, ласково проговорила Галина Анатольевна.

— Это «да»? — обрадовался шеф.

— Это «да» моему Миру. Извините, у нас сейчас очень ответственный период, мы посещаем школу хендлинга, вполне возможно, осенью будем участвовать в выставке.

Пёс удовлетворённо моргнул.

Шеф в недоумении поинтересовался:

— Галина Анатольевна, с вами всё в порядке?

— У меня всё отлично!

Галина Анатольевна чувствовала на себе взгляды всех дачников. Да и она бы сама сейчас с любопытством разглядывала, что же там такое творится-делается, не будь участницей этого мероприятия. Рабочие быстро справились со своим делом и уехали.

— Ну что, Мир, — обратилась Галина к подросшему щенку, тому самому, пятому, — твоя мама этого заслужила.

С каменной стелы смотрел умоляющий взгляд собаки, держащей в пасти щенка. А надпись гласила:

Ей имя — Мать,
И пусть о ней все помнят,
Как обессиленная, в мартовской ночи,
Едва держась на лапах в лютый холод,
Детей спасала, падая без сил.
Свои сокровища, она, доверив людям,
С слезой застывшей в мир иной ушла.
Давайте, люди, человечней будем,
Не причиняя братьям меньшим зла.