Сегодня приснился Он.
Не так, чтобы с лицом, или ещё что, нет. Улыбка разве... люблю такую.

Мобильник. Пропущенные вызовы, «вам оставлено...», Олег:
— Леся, позвони... Позвони сразу, проснись и позвони, слышишь?.. Я... прости, Леся, я был не прав. Что хочешь?.. Мерибель?.. Зельден?.. Я тут охоту присмотрел, из Нома выезжать, на медведей... это в Гренландии, кажется... слышала?

Олег... Боже мой, что ещё надо?! Куда я бегу?.. Тридцатник на носу, а туда же, перебираю... Олег, ну это же всё, ну просто... скажи «да», и всё — не жизнь, а только море и ты, на глиссере флайбридж!.. Ну?!

Отбросила одеяло — нет!.. Быть иждивенкой?! Никогда!.. Не мой это флайбридж. И улыбка у него не такая.

— Ты... просыпайся давай, через два часа чтоб как штык!.. Ты не понимаешь. Нефть папка качает. Сынок наш — старший, наследник он.

Мобильник, снова...

— Да.
— Значит смотри, — Иваныч, как всегда, без предисловий, — я узнал. Зовут Абдель Рахман ибн Фаттих, тридцать пять лет... не женат, кстати. Из Фаттихов, тех самых, так что... Там всего немерено, папка его в оливковых рощах весь, семейное у них. Не считая шейха в прямом родстве, дочка там в гареме у шейха, что ли... может, наоборот, я не понял, но сказали — в родстве. Улавливаешь?
— Да, — зябко... шёлк мягко тронул тело.
— Ты... просыпайся давай, через два часа чтоб как штык!.. Ты не понимаешь. Нефть папка качает. Сынок наш — старший, наследник он. Родился уже в Лондоне, Кембридж, эмбиэй, всё-такое... Ему без нас никак — папа не поймёт. Понимаешь?
— Нет, — я скинула халат, душ... вода тепло коснулась плеч.

— За что я тебе плачу? — Иваныч довольно хмыкнул. — Ему перед папкой показаться надо... сказали, везде парень вложился, всё у него brilliant, скучно стало... хочет Россию, для комплекта. Рынок у нас, говорит, растёт, успеть, значит, хочет, — Иваныч рассмеялся. — В общем, смотри... твой шанс. Впарь ему так, чтоб он растёкся... Ты меня слушаешь?
— Конечно, Фёдор Иванович, разве я подводила? — выхожу из душа — вода плавно иссякает, зеркало... а я ещё ничего. — Всё будет на высшем уровне, не волнуйтесь. Просто доверьтесь, я всё сделаю.
— Ну, вот и славно. Я тебе фотку его послал, посмотри. Обязательно!.. — трубка смолкла, я взялась за кремы.

Капучино... во рту занялось молочной сладостью, капля упала на буклет, кляксой, салфетка — буквы смазались. Ничего... буклетов много.

Я пробежала строчками, перелистнула: графики, таблицы... Кривые — вверх, все totals — в плюсе... куда ж денешься, богатенький ты наш?.. Разве можно отказаться: окупаемость — год!.. Вложения?.. Да что тебе сто миллионов?.. при твоём-то шейхе?! Никуда ты, милый, от меня не денешься...

Я закрыла буклет. Флэшки, так... что ещё?.. Фотку не посмотрела!.. а... ладно. Что на неё смотреть, скоро и так увижу... Пора! Остался час — только доехать.

Я глянула на часы — тридцать минут. Оставалось полчаса, хоть умри. Не поймут... Ради этой презентации люди из Лондона летели, а я?..

Лифт дилинькнул перезвоном, консьерж почтительно кивнул:
— Подморозило... — он проводил меня до машины, — пробки.

— Нам ли привыкать? — я нажала на кнопку — салон ровера заиграл ласковыми отливами, приборная доска замерцала зеленоватыми бликами. Мощный зверь под капотом, неслышно мурлыкая, обволок своим тёплым дыханием.

Консьерж улыбнулся, отступил в глубину парковки, я кивнула, подняла стекло. Ворота распахнулись, машина легко взяла пандус. Мгновение — я встроилась в поток.
Полянка, мост, Моховая, Тверская...

Чем ближе к третьему, тем чаще становились: дорога стеснилась мириадами машин. Я глянула на часы — тридцать минут. Оставалось полчаса, хоть умри. Не поймут... Ради этой презентации люди из Лондона летели, а я?..

Полчаса. До Международной как раз... Если от Белорусской до Киевской, там пересадка...
Я подала к тротуару, притиснулась, на всякий случай включила аварийку. Хотя всё равно заберут... да ну и пусть! Не это сегодня главное.

Белорусская... боже! Как же давно я здесь не была. Лет десять — всё так же... Те же эскалаторы, те же поезда, те же серые лица.

Электричка с рёвом вырвалась из тоннеля, пыльный ветер растрепал волосы — я вошла, покрепче прижала сумочку.

Несколько томительных минут: грохот колёс, затхлые сквозняки вагона... всё! Киевская. Слава Богу!

Вышла, иду... что-то промелькнуло справа, такое, чего здесь не может быть, я оглянулась — странно...

У стены — два омоновца, в камуфляже, с дубинками. Прижали парня лет тридцати, араба, может, турка. Прижали умело: один прикрыл так, ненароком вроде, второй же ловко шарил, ощупывал карманы.

«Араб» не противился, он как-то виновато улыбался, растерянно, что ли... смотрел по сторонам, как будто не понимал, что происходит. Пальто от Valentino, ботинки... не я буду, если это не John Lobb! В часах блеснули камешки, запонки, костюм тоже... да этот парень «весил» больше, чем зарплата омоновцев за всю жизнь!

«Араб» не противился, он как-то виновато улыбался, растерянно, что ли... смотрел по сторонам, как будто не понимал, что происходит.

Подхожу.
— Стой спокойно... — сипло рыкает в синеватом камуфляже, — не дёргайся, сказал!

«Араб» поднял руки, словно бы сдавался на милость, смущённо бормочет:
— Wait, sir... easier, wait... I'm...
— Молчи, бля!..
— Problems? — я встала за спиной омоновцев, они разом обернулись.

«Араб» выглянул из-за плечистого бойца:
— Ya... — смущённо улыбнулся.
Что за улыбка!.. Дежавю: я знаю эту улыбку...

— Идите, — буркнул камуфляж, — идите, пожалуйста... идите же! — омоновец попытался взять меня под локоть — я отступила назад.
— Вы знаете, кто это?! — сказала громко.

Бойцы переглянулись.
— Иди, — ответил один, взялся за дубинку, — а то...
— Это господин Абдель Рахман ибн Фаттих, почётный гость пятнадцатого инвестиционного форума «Ближний Восток — Россия». Кстати, приглашён на ужин к председателю правительства... Вы знаете, кто у нас председатель правительства?!

Омоновцы снова переглянулись, «араб» поглядывал то на меня, а то — на бойцов.

— Да гонит она! — подступился ко мне с дубинкой. — А ну вали нах!..
— Погонишь ты, — прошипела я, — на общаке... понял?!
— Чё? — отшатнулся омоновец.
— У него никаких документов, — указал второй на «араба».
— Что не таджик, сомнений нет?
— Ну да, — стушевались бойцы, — не таджик... те по-другому трещат. А вот насчёт форума...
— Проверить хочешь? — теперь приступила я.

Веду наверх, а он всё поправляет и одёргивает: помяли в электричке, да братишки в камуфляжах покопались... откуда он тут такой?

«Пятнистый» понаглее почесал затылок, глянул злобно. Второй подтолкнул:
— Пойдём... — ушли.

«Араб» опустил руки.
— Oh!.. Thanks. Thanks a lot.

Я присмотрелась: нос точёный, глаза карие... что за красавчик!

На часы — опоздала! Блин... настоящий Фаттих уже ждёт, а я — тут, с этим!.. Куда, спрашиваю, — на эскалатор показывает.
— What's the station, where to? — говорю.
Отвечает — на улицу, такси хочет.

Ладно. Такси так такси, всё равно опоздала, да и... не знаю. Омоновцы-то далеко не отошли, кто знает, что там у них на уме?...

Веду наверх, а он всё поправляет и одёргивает: помяли в электричке, да братишки в камуфляжах покопались... откуда он тут такой?

Сажаю в такси, напоследок сжимает мне руку:
— Thanks, — говорит, — you are so... brave. — Визитку бы ему дать!..

Но «араб» не промедлил:
— See you soon! — и всё.

Такси тронулось, я осталась, грустно. Увидимся... Где ж я тебя теперь увижу?

Что-то Иваныч не звонит, набираю:
— Нет арабов! — чертыхнулся шеф. — В пробке застряли, говорят! Ты-то где?!

Я вернулась в подземку, через двадцать минут была уже на месте. Прошло ещё два часа, прежде чем приехала арабская делегация.

Входят. Впереди — помощники, за ними... У меня закружилась голова... «Араб»! Тот самый. Свежий весь, с иголочки — всё переодел!

Входят. Впереди — помощники, за ними...
У меня закружилась голова...
«Араб»! Тот самый. Свежий весь, с иголочки — всё переодел!
На меня смотрит, подходит к первой, улыбается:
— Sorry, I escaped... — смущённо, — hate to be in troubles.

Позвонил через неделю.
Через месяц была уже в Лондоне.
— Что ты делал в метро? — спросила в первый же раз.
— Ехал. Пробки, опаздывал... а что? В Лондоне я часто так делаю, — улыбнулся...
Люблю, когда он улыбается.