Олег спал как мёртвый.

«Я спал как мёртвый», — так и подумал он, открыв глаза.

За три года впервые не просыпался каждый час. Не бегал всю ночь по бесконечному лабиринту в поисках врага, не рвался ударить кого-то в бессильной ярости. И разбудило его не падение в яму с окровавленными осколками на дне, а луч солнца, выстреливший в щель между плотных штор.

Он потянулся, взял с тумбочки часы. Ого! Уже десять. Проспал аж семь часов кряду, вместо привычных четырёх-пяти. И нет ощущения тяжести в голове, тоски в сердце… Неужели отпускает? Спокойно, не будем спешить. Оксана, конечно, милая женщина, но… уже были в его жизни очаровашки... Бездетные, правда… Сколько, она сказала, её малявке? Пять?.. Его дочке столько же было бы… Стоп! Как учил тот гуру от психологии? Прошлое надо оставлять в прошлом, иначе для новой жизни в настоящем не будет места. Без движения вперёд душа почернеет и ссохнется. Не будем лукавить, чернеть душой не хочется…

Олег встал, подошёл к окну, раздёрнул портьеры. Купола монастыря райски сверкали на фоне пронзительно синего неба и чистой зелени.

И разбудило его не падение в яму с окровавленными осколками на дне, а луч солнца, выстреливший в щель между плотных штор.

Гостиница ничего, жить можно. Сервис, правда, никудышный. Ну и хрен с ним. Зато есть приличный ресторанчик. И Оксана со своей малышкой…

Вчера Олег столкнулся с ними у входа. Вежливо придержал дверь.

Симпатичная молодая мамаша ему сразу понравилась. И очень похожая на неё тихая беленькая девчушка тоже.

Он наклонился к малышке:

— Тебя как зовут?

Та серьёзно посмотрела исподлобья, отвернулась, отошла к автомату со сладостями. Олег шагнул следом. Занятая оформлением, мать девочки ничего не сказала, лишь покосилась на них.

— Хочешь чего-нибудь? — Олег присел на корточки, заглянул в бледное личико. — Шоколадку хочешь?

Едва заметно дрогнула светлая чёлка, и он судорожно зашарил по карманам. Вдруг перепугался, что не найдёт мелких денег. Мятому стольнику обрадовался как пацан.

— Хочешь сама кнопку нажать?

Она опять кивнула молча, но уже увереннее.

Олег приподнял лёгкую фигурку, ощутил нежный запах детской чистоты и умилился едва не до слёз.
Прав европейский светило, сто раз прав: чёрное горе не может быть вечным. Как и безоблачное счастье.

Что он знал об этом в свои неполные двадцать, когда вернулся из армии?..

Чувственность, взбудораженная казарменными байками о бабьей сладости и пацанской крутизне, каждую первую женщину делала желанной. Не отягощённые избытком интеллекта мозги даже и не пытались отделить похоть от любви. Глаза на лоб лезли, как хотелось каждую ночь испытывать то, что ощутил с опытной «давалкой» в посёлке близ воинской части.

Помогал надёжный тыл — семья. Родители-то понятно, но Наташка… Никогда ни слова жалобы или упрёка.

А тут соседка Наташка — такая же дурочка юная и к тому же влюблённая в него едва ли не с яслей. Женился — как в омут прыгнул. И — сам удивился — получил нежданный подарок. Редко у кого ранний брак оказывался таким удачным, как у них с Наташей.

А ведь время какое было: вся страна в тартарары летела. Отец на заводе зарплату не получал, мать уволили — какая-то контора в её детсад въехала, жена беременная. Олег так же безбашенно, как в женитьбу, бросился в бизнес. Начал с турецких шмоток, потом перешёл на компьютеры, потом — стройматериалы…

Без связей и образования (юридический позже закончил заочно), сумел проплыть между деловой Сциллой и криминальной Харибдой. Наверное, сказалось правильное воспитание. Что-то потерял, что-то сохранил. Главное, совесть свою сберёг, в кровавые дела не лез, за шальными деньгами не гнался. Вкалывал как воевал, без выходных и отпусков. Помогал надёжный тыл — семья. Родители-то понятно, но Наташка… Никогда ни слова жалобы или упрёка. А ведь его, случалось, месяцами дома не было. Что у жены в душе происходило, Олег не задумывался. Видел: его приезд всегда праздник. Отец с матерью светятся, жена смеётся, дочка растёт — она, как положено, родилась ровно через девять месяцев после свадьбы.

Спустя два года Олег купил для них дом в Испании...

Самолёт взорвался в воздухе, обломки упали в море.

Ничего не нашли. Никого не спасли.

…Белобрысая девочка взяла шоколадку и поспешно, словно испугалась, убежала к матери.
Быстрое знакомство на ходу, и — разошлись по этажам. Мама с дочкой осталась на первом (он любезно помог занести вещи), Олег поднялся на третий в единственный на всю гостиницу люкс. Быстро принял душ, переоделся. Исполнение поручения, ради которого приехал в этот городок, отложил на вечер и отправился приглашать «дам» на обед.

Исполнение поручения, ради которого приехал в этот городок, отложил на вечер и отправился приглашать «дам» на обед.

Оксана сидела на диване в холле с журналом в руках, девочки с ней не было.

Олег постоял, незаметно разглядывая женщину. Отметил тщательный макияж и красивое платье. Несомненно, она рассчитывает на продолжение знакомства, хочет понравиться. Что ж… Дорогостоящий гуру многое сделал, чтобы «чёрное горе превратилось в светлую печаль», пора бы оправдать его ожидания и свои немалые затраты.

— И снова здравствуйте. Если вы ещё не обедали, приглашаю вас в ресторан А где ваша малышка?

Она отложила журнал, улыбнулась и тут же нахмурилась:

— Настя в номере. Она наказана.
— За что? В чём может провиниться ангел?
— Взяла у вас шоколад. Я запрещаю ей брать угощение у незнакомых людей.
— Вот что, Оксана, как дипломированный юрист я отменяю ваш приговор. Тем более, что сам больше виноват. Выпускайте узницу из заточения и пойдём отведаем местную пищу…

За едой Олег без труда узнал о них всё. Почти всё.

Оксане двадцать четыре года, она работает турагентом. Была замужем. Развелась по причине мужниного пьянства. По той же причине Настя родилась неполноценной: ей уже пять лет, а она не говорит. Приехали на выходные отдохнуть, чистым воздухом подышать, в монастыре поставить свечки за здоровье девочки…

После обеда они втроём сидели на лавочке у входа, наблюдали за муравьями. Одна цепочка их деловито шествовала в муравейник под лавкой, другая тянулась навстречу в лес. Настя рассматривала живой пунктир молча, но внимательно слушала Олега, который и не подозревал, что помнит столько сведений из жизни насекомых… Потом он унёс сомлевшую Настю в номер, Оксана уложила её в постель…

Олег целовал женщину, понимая, что близости сейчас не допустит, даже если она этого очень захочет: спящая на соседней кровати девочка не позволяла ему опуститься до похотливого животного.

Олег целовал женщину, понимая, что близости сейчас не допустит, даже если она этого очень захочет...

— У нас впереди ночь, — он ласково поправил длинные светлые волосы Оксаны. — А сейчас мне надо идти. Друг попросил навестить его родителей…

…Они даже знакомы не были до того дня, когда пьяный Олег устроил дебош в погребальной конторе. На шум вышел Аркадий — её владелец и директор. Вместо того, чтобы вызвать милицию, он налил Олегу ещё коньяка и выслушал его безумную идею.

В обход закона они вдвоем выкопали могилу и ночью привезли к ней всё, что Олег собрал в родительской квартире прежде, чем продать её.

В чёрную яму легли «останки» его бесследно исчезнувших родных: женские платья, украшения, мужские костюмы, детские игрушки… На отцовские инструменты упали материны банки с заготовками на зиму. Осколки, измазанные малиновым вареньем, торчали на дне словно покрытые кровью невинных жертв… Размахивая пачкой денег, Олег требовал, чтобы Аркадий пригнал и столкнул в яму старый горбатый Запорожец отца. Аркадий отказался. Они жестоко подрались. Потом помирились, выпили ещё и оба не помнили, как засыпали могилу и поставили над ней гранитную плиту…

Каждое лето Олег приезжал из Европы, где жил и вёл свой небольшой, но стабильный бизнес. Они с Аркадием поминали усопших на бутафорской могилке и снова расставались на год.

В этот раз Аркадий впервые обратился к Олегу с просьбой.

— Родители в своём городишке совсем немощные, а переезжать не хотят. Я тут сильно занят. Если можешь, отвези им новый нагреватель воды и попробуй уговорить переехать в городскую квартиру. Ты убеждать умеешь, по себе знаю…

От гостеприимных предков Аркадия Олег вернулся затемно.

Доверенную ему миссию он позорно провалил. Старики на уговоры не велись, уезжать из своего дома категорически отказывались.

Ночью Оксана помогла ему вернуть пошатнувшуюся уверенность в себе.

Доверенную ему миссию он позорно провалил. Старики на уговоры не велись, уезжать из своего дома категорически отказывались.

Она была нежной, раскованной, но не развязной и не лезла в душу. Ушла на рассвете.

А он уснул без сновидений, с чувством, что открывает новую страницу своей жизни.

…Олег вышел на балкон. Надо же, какая красота! Возле лавочки с муравейником увидел Настю. Она что-то сосредоточенно разглядывала на ладошке. Повернула ручонку ладонью вниз… вверх… снова вниз…

«Жучок какой-то ползает по руке, — понял Олег. — Молодец, не боится».

Почувствовал: рот расползается в умильной улыбке. Вспомнилось детское: «Божья коровка, улети на небко, там твои детки кушают конфетки…»

Девочка погрузилась в созерцание жука и не заметила, как подошла мать. Зато Олег с балкона всё отлично видел и слышал.

— Что это у тебя? — заинтересовалась Оксана и тут же завопила визгливым голосом. — Фу, какая гадость! Не смей трогать! Это грязь, зараза!

Она ударила дочку по руке, наступила на жука (Олегу показалось, он услышал хруст) и хлопнула Настю по попке. Девочка скривилась, заплакала. Оксана снова занесла руку, но второго удара Олег не дождался. Он скатился по лестнице, вылетел из гостиницы и, не помня себя, схватил женщину за руки…

Оксана испуганно побледнела.

— Не смей, — яростно прошипел Олег. — Не смей её бить.
— Олежек, ты чего?! Я же не сильно… Пусти, мне больно…

Он с усилием разжал пальцы.

— Ты зачем жука убила?

Оксана уже пришла в себя, глянула презрительно.

— Из-за какой-то пошлой козявки скандал устраиваешь! Несерьёзно как-то, не по-мужски…

За спиной Олега раздался странный звук. Он обернулся. Настя, глядя на тропинку, старательно топала ножкой и приговаривала:

Девочка погрузилась в созерцание жука и не заметила, как подошла мать. Зато Олег с балкона всё отлично видел и слышал.

— За-аза, за-аза, за-аза…

«Муравьёв давит, — догадался Олег. — Заразу истребляет».

Оксана кинулась к дочке, затеребила её, затрясла:

— Настюша, ты заговорила! Моя девочка! Скажи ещё что-нибудь, скажи!
— За-аза, — повторила заплаканная малышка и снова топнула.

Оксана обернулась:

— Ты слышал? Слышал?

Глаза её светились… счастьем.

А Олег чувствовал себя раздавленным жуком.

До парковки он крался с чемоданом словно вор. Уехал не прощаясь.

Всю дорогу думал только о том, как они с Аркадием напьются вечером на кладбище…