Катя проснулась под утро, еще затемно, от резкой боли внизу живота. Боль раздирала изнутри уже давно, но мириться с ней она так и не научилась. Захотелось криком разбудить медсестру и потребовать укола, но она раздумала. Ей почему-то вспомнилось, как месяц назад в ее палату привели новую медсестру, молодую - сразу после училища - красивую девицу.
- Катюша, познакомся - это Маша. Теперь она будет твоим ангелом-хранителем, - улыбнулся Петр Андреевич, лечащий врач.
Маша смотрела на больную во все свои огромные глаза цвета бирюзы и пыталась улыбнуться, но Катя молча отвернулась к стене. Ей стало нестерпимо жалко себя - несчастную калеку, облысевшую от химиотерапии, исхудавшую до болезненной синевы и такую еще совсем молодую...
- Саша, это ведь жестоко приводить сюда таких раскрасавиц, пышущих здоровьем, когда я на себя даже смотреть боюсь в зеркало! - ревела она на мужнином плече. - Ты видел ее глаза?! Синие, как море...А я может быть и моря то больше не увижу! Веришь, никогда никому не завидовала, а ей завидую. Мне так много еще надо было сделать, дочь наша совсем еще кроха....
Катя не могла даже себе признаться, что больше всего она боялась, пожалуй, и не смерти, а того, что Саша - ее милый, родной Саша - будет любить другую. Здоровую. Красивую.... Но сейчас он гладил ее по голове, целовал холодный влажный лоб и тихо успокаивал.
- Катенок, ты же у меня умница, ну что за глупости ты говоришь? У нас все будет хорошо. Вот увидишь как все замечательно у нас с тобой будет! Ну хочешь, я попрошу поменять медсестру? Приведем предпенсионную старушку, и тебе еще самой придется за ней ухаживать! Не злись, пожалуйста...Ну улыбнись! Глупенькая моя...
Катя судорожно всхлипывала и ей становилось все горше от собственных воспоминаний.

Познакомились они в автобусе. Неловко спускаясь по ступеням, она наступила на плащ молодого человека перед ней. Он чуть было не выпал на мостовую, но чудом устоял и уже готов был разругаться. Обернулся, увидел виноватое лицо девушки и неожиданно улыбнулся.
- Простите меня, пожалуйста, - улыбнулась в ответ.
- Ну что Вы... не стоит. А как Вас зовут? - отчего-то смутился, чувствуя, как краснеют уши.
- Катя, - и снова улыбка.
Было холодно и они пошли греться в кафе; потом долго стояли у ее подъезда и не могли распрощаться; и на следующий день снова мерзли и говорили-говорили-говорили; потом были поцелуи и цветы, были даже стихи и песни громким хором.

А потом пришла весна, расставаться "до завтра" стало совсем невыносимо и была свадьба - на Пасху; и счастье, от которого сосет под ложечкой и кажется, что можешь летать.
Беременность проходила легко и почти незаметно - без токсикозов и капризов - несчитая, конечно, большого как самовар живота.
Родилась девочка: крепенькая, кареглазая и смешливая. Решили назвать Катей, Катюшкой.
- Будет Екатерина II, - пошутил Саша.
Вскоре, правда, за Катюшой закрепилось прозвище - Плюшка - за толстоту щек и здоровый аппетит.

Выгуливая дочь в парке, Сашка бывал страшно горд. Он обожал девочку, видя в ней даже не продолжение самого себя, а зеркальное отражение. Каждый раз, когда она в удивлении вскидывала брови, округляла глаза или же морщила микроскопический нос, он искренне поражался этой тонкой и умной науке - генетике. Он никак не мог понять каким образом малюсенький спермотозоид, ставший причиной появления на свет этого чуда, так радикально может влиять на нового, другого человека.

Когда Плюшка начала ходить, стало очевидно, что и передвигается она как папа - смешно расставляя ножки елочкой. С этого момента даже посторонние люди сразу понимали, что вот идут папа с дочкой. Катя же просто радовалась своему счастью, сначала несмело, боясь спугнуть эту прихотливую птицу удачи, а потом начала просто наслаждаться спокойной жизнью. Ей долго не везло в жизни, и она устала от тягучего, непроходимого одиночества, поэтому была бесконечно благодарна Богу за такой великий дар в лице мужа и дочери.
Сашу она любила самозабвенно, ни в чем не сомневаясь и не колеблясь, она погрузилась в любовь как в теплую воду и уже не представляла жизни вне этой субстанции. Ее любовь, разливаясь, как река по весне, охватывала все вокруг: и Плюшку, как их с Сашкой творение, и кошку, которую любит Саша, и даже цветы в горшках, потому что Саша их поливает. Саша был не просто мужем, он был целым миром. Когда долго живешь на пределе счастья, то становится страшно и тоскливо от собственного невсемогущества - ты бессилен удержать это счастье в руках, оно как солнечный свет, горный воздух или свободный полет. Нельзя запастись впрок, нужно уметь насладиться одним мгновением или может быть сотней мгновений, если повезет, но потом продолжить жить на земле, вопреки всему, не теряя надежды.

Свет для Кати стал гаснуть медленно, как и положено свету солнца, сходящего на закат. Началось все с тупой боли ниже пупка, потом появились странные приступы: то схватит живот, так что сердце почти останавливалось, а то вдруг все проходит и целый месяц ничего. Саша буквально насильно привел ее к врачу. Оказалась произошло кровоизлияние кисты, от этого острые боли. Но ее легко можно было удалить. Точнее нужно. Обязательно. Срочно.

После операции, которая, как говорили врачи, прошла успешно, жизнь снова вошла в прежнюю колею, и они уже начали забывать о черной полосе, изуродовавшей их светлую картину бытия. Собрались даже в отпуск на море - впервые с рождения Плюшки, но в ночь накануне отъезда Катя внезапно потеряла сознание. Через два дня пришла в себя и увидела сначала капельницу, потом маленький черный экран с зелено-желтыми кривыми линиями. Она дернулась всем телом, чтобы встать, но вдруг завыла какая-то сирена и тут же подошла женщина в халате.
- Пришла в себя, умничка! Вот и хорошо. Теперь все будет хорошо, - она еще что-то говорила, но Катя не слушала.
- Где Саша? Мне надо его видеть!
- Сейчас, милая, он тут сидит. Сейчас.
Он подошел к ней, и Катя почему-то испугалась. Ей показалось, что она не видела его вечность и он сильно постарел, может быть даже поседел. Но она быстро, с усилием, отогнала это видение и сдержала слезы.
- Катька, ну и напугала же ты меня! Ну и шуточки у тебя! - он говорил бодрым тоном, даже улыбался, но она видела его глаза. Они не врали, и в них был страх.
Она хотела было задать вопрос, но вдруг сама почувствовала все, пока еще не осознавая до конца. Этот экран со скачущей полосой она будет видеть теперь ежедневно. И цифры, мигающие на черном фоне, являли теперь не признаки жизни в ее теле, а время до последней точки. Так для некоторых кукушка становится не просто лесной птицей, а счетчиком жизненных лет, которые осталось прожить.
Катя плакала ночами, но легче от выплаканных слез не становилось. Когда наконец-то удавалось заснуть, ей снились одинаковые сны, аккумулирующие всю дневную боль и страхи. Часто она видела себя лисицей, попавшей в капкан у входа в нору. Вокруг вились змеи, которые жалили ее в живот, пытаясь пробраться в жилище с лисятами. Она хотела закрыть вход своим телом, крича и кусаясь от ужаса и отчаяния, но змеи откуда-то быстро приползали, превращаясь в огромный шипящий шар. Они заполняли собой все пространство и тесно обвивали тело, от чего она начинала задыхаться и просыпалась. Правда кошмары скоро перестали ее мучить, и она, наконец, успокоилась.

Прошла осень и больничный сад торжественно погрузился в тишину. Катя теперь подолгу, часами глядела на улицу, наблюдая неспешные перемены зимней погоды. Прямо напротив катиного окна, почти вплотную соприкасаясь со стеклами, жила старая, разлапистая как ель, вишня. Сейчас она стояла вся осыпанная снегом и искрилась под солнцем, словно сахарная арабеска на торте. Катя любовалась ею как невестой, жадно наслаждаясь красотой, так просто, без усилий, созданной природой. "Дожить бы до весны - увидеть ее в цветах",- подумалось ей вдруг отчаянно.
На следующий день пришел Саша и принес маленькую вишневую веточку.
- Сегодня твои именины, ты помнишь? - улыбнулся он.
- Нет. А вишня зачем?
- Такая раньше традиция была: в день святой Екатерины в воду ставили ветку, если она зацветет до 14 января, значит и судьба будет цветущей.
- Спасибо.

Вишня зацвела гораздо раньше. Ветка довольно быстро набухла и начали резаться, словно зубки у ребенка, маленькие молочно-розовые лепестки. Катя радовалась нежным цветочкам и даже гордилась ими как молодая мать младенцем. Это внеплановое рождение новой жизни в разгар зимнего сна - как явление чуда, которое кажется непостижимым и вместе с тем очень простым и близким - вселило в нее жизненные силы почти нечеловеческой мощи. Кате даже начало казаться, что она почти уже здорова. Впервые за много месяцев она была счастлива.
- Все-таки, я увидела тебя в цветах, - мысленно говорила она дереву за окном и безмятежно улыбалась, - мы с тобой теперь обязательно дождемся весны.