«Accade più in un'ora che in cent'anni»
(Итальянская пословица)

«Чао, бамбинo, синьорита!»

Молодой итальянец ехал в соседнем купе. То, что он — итальянец, выяснилось не сразу, но то, что он иностранец, было понятно с первого взгляда. «Есть что-то неуловимое в лицах иностранцев, какая-то особая безмятежность, а глазищи какие!» — думала Ольга, глядя, как бойкая девица пыталась разговаривать с ним, жестикулируя руками. «Си,си, — весело кивал он ей, если ему удавалось что-то понять. Постоянно заглядывая в толстый разговорник, он с трудом выговаривал то английские, то русские слова и фразы. Было удивительно, как он отважился поехать один по незнакомой стране, да еще в полном одиночестве!

Постоянно заглядывая в толстый разговорник, он с трудом выговаривал то английские, то русские слова и фразы.

Ольга тоже ехала одна, поездка ее нервировала. «Смотри! Едет ведь, а я в юности так мечтала побывать в Италии! И что? И ничего!» Тогда в стране все с ума сходили по всему итальянскому! В фильмах Италия казалась сказочной страной! Солнце, море, горы, необычные города — буйство красок и темперамента. Музыка итальянская лилась тогда из каждого советского окна! Они с девчонками тоже слушали пластинки, пили вино, ели пиццу и мечтали, мечтали! И неважно, что вино было дешевое болгарское, а пицца сооружалась с изрядной долей фантазии из теста, купленного в кулинарии, томатной пасты, дешевых сосисок да соленых бабушкиных огурцов. Сверху это все великолепие посыпалось тертыми плавлеными сырками и ничего! Помнится, что она тогда влюбилась в певучий итальянский, раздобыла самоучитель, но больше учила слова и фразы, подпевая во все горло любимым певцам. «Лашате ми кантарио, кола китарай мано!», «Феличита», а еще популярна была наша песенка «Чао, бамбинo, синьорита»!...Надо же! Как давно все это было! Мечты! Ладно, хоть по своей стране немного поездила в молодости. Как хорошо быть молодым и беззаботным! Собрался в момент и едешь, тягот пути не замечаешь, а сейчас раздражает все: запахи вечной лапши, торчащие с полок голые пятки, чужой кашель, гомон, духота. Нет, так больше не поеду, вечно хватаю билет в последний момент да подешевле! Можно ведь с комфортом ездить, не самая бедная».
Старенькая мать жила в другом городе, переезжать категорически отказывалась. Ольга хоть и ворчала на нее за это, в глубине души была рада вырваться иногда из привычного круговорота жизни и подумать о ней, этой самой жизни.

Последнее время муж просто извел ее своими бесконечными «авралами» на работе и своим враньем. Ночевал он, правда, дома, но приходил поздно, частенько навеселе. Сын их вырос и уже жил отдельно. При мысли о сыне Ольга снова расстроилась. Невестку свою она не то чтобы ненавидела, но отношения не сложились. Ольга просто не могла понять, что может делать днями дома молодая здоровая деваха. Ее всегда удивляли женщины, считающие, что им все должны. И ладно бы были это особы королевской крови, или избалованные с рождения дочки богатых родителей, или красавицы необыкновенные! А тут ни красоты особой, ни ума, ни талантов, а вот должны ей и всё тут! Ольга почему-то была уверена с юности, что отдавать важнее, чем получать. Ей казалось естественным, что забота о других и в них порождает ответную заботу. Но оказалось, что это не так! Отдавать можно сколько угодно, а взамен не получить ничего! И даже более того, полную неблагодарность! Домой к ним Ольга заходила редко, и каждый раз ее удивлял полный бардак. «Что она делает целыми днями?» — спрашивала она у сына. А тот всегда лишь смущенно улыбался в ответ: «Ты, мама, к ней пристрастна. Она старается, вон на курсы флористов пошла». Ольге становилось смешно и грустно. Невестка без конца ходила на какие-то курсы. Положительного ничего в этом Ольга не видела, только трату очередной порции денег. Но сын был влюблен и вроде бы счастлив, и Ольга замолкала.

Ей казалось естественным, что забота о других и в них порождает ответную заботу. Но оказалось, что это не так!

На очередной крупной станции бойкая девица вышла, итальянец загрустил. В купе зашла семейная пара. Интеллигентный породистый мужчина в очках с мягкими манерами и молодящаяся блондинка-жена с распущенными, как у девушки, длинными волосами, с кучей серебряных браслетиков на руках, в коже, джинсе и белых ботиночках. Они устраивались на своих местах, блондинка что-то не могла найти и беззлобно пару раз тихо ворчала на мужа, а он лишь ласково улыбался в ответ. Ольга видела, что это ворчание, скорее, для «соблюдения приличий», а на самом деле он ее не раздражает, они живут в полной гармонии и вполне понимают друг друга без слов. Женщина была ровесницей Ольги, может быть, даже постарше, приязни особой у нее не вызвала, но Ольга вдруг остро позавидовала ее безмятежности и влюбленности. А еще она поняла, как отвыкла от нежных случайных прикосновений и объятий, а уж когда на нее смотрели так любовно, вообще не помнит. Стало обидно и грустно, но скоро она поняла, что в браке пара недавно, и это как-то утешило. «Конечно, поживите лет двадцать. И, вообще, чего это я. Сижу, завидую. Глупости! У меня нормальный муж, просто давно вместе живем, да и смолоду он не любил нежности разводить. И сын у меня замечательный. И выгляжу я вполне еще, по крайней мере, на пару размеров меньше, чем эта блондинка. А ярко одеваться не люблю. Вот правда пальто новое надо было бы все же купить, а то мама ворчать начнет. Ну что делать, раз у сына машина сломалась, как нарочно, и деньги ему нужнее были».

Итальянец, тем временем, пытался что-то выяснить у толстой неприветливой проводницы. Та честно пыталась понять, что ему надо, но тщетно. Блондинка, вдруг, поспешила ему на помощь, заговорив по-итальянски. Он радостно встрепенулся, услышав родной язык. Потом он долго сидел в их купе, они негромко разговаривали. Ольга поняла, что пара была в Италии не так давно. «Устроятся же! На итальянском болтают, по заграницам летают! Да что это я, в самом деле?» Она даже рассердилась сама на себя. «Ну и ладно! Зато карьеру сделала, многие завидуют. А язык? Пойду на курсы, если захочу, не все же невестке ходить!»

Мать выглядела такой исхудавшей и бледненькой после гриппа, что Ольга вмиг забыла обо всем. Весь день она крутилась по дому, готовила, стирала, убирала огромную квартиру. Вечером они сели, по обычаю, на диванчик перед камином пить чай.

— Я думала, что подольше поживешь, а ты опять на три дня!

— Ну, что поделаешь, мама! Конечно, в отпуск пойду, приеду надолго.

— Да ладно тебе! Съезди лучше куда-нибудь, отдохни! Замотали мы тебя! Не нравится мне твой вид и настроение!

— А мне — твой вид!

— Ой! — отмахнулась мать. — Я не об этом! Подумаешь, поболела гриппом. Медленно, но восстановлюсь. И, вообще, чего мне уже хорошо выглядеть? Я пожила и немало. По миру поездила, отца твоего безумно любила, вниманием обделена никогда не была. А ты вот чего? Тебе лет-то сколько? Что за прическа? Что за пальто допотопное?

— Да ладно тебе! Съезди лучше куда-нибудь, отдохни! Замотали мы тебя! Не нравится мне твой вид и настроение!

— Ну что ты, мама! Нормальная прическа! А пальто? Не успела, просто.

— Ясно! Наверное, я виновата, что ты у меня такая совестливая! Но я честно не знаю, как так получилось! Всем должна! А себе не должна? Труды-то твои кто оценил? Твой все, поди, толстеет да врет. Вот уж кто живет, как ему удобно!

Спорить Ольге не хотелось, она устала, поэтому вяло возразила:

— Ну что делать, мама? Сложилось у меня так, у других по-другому.

— Ладно, не обижайся на меня! Я очень рада, что ты приехала, и благодарна тебе за это, но такое зло берет иногда, когда на жизнь твою посмотрю. А ведь лет тебе всего ничего, я в твои годы… — она задумалась, потом улыбнулась. — Весело жила, короче говоря!

Следующие два дня пролетели незаметно, неприятных тем они обе старательно избегали.
На вокзал Ольга поехала на такси. В горле стоял комок, слезы кипели в глазах, но плакать при посторонних ей всегда было неудобно. Мать бодрилась перед ее отъездом, но ее сухонькая одинокая фигурка так и стояла перед глазами. Было жалко ее, и себя, и сына, и даже мужа. Хоть и распускает хвост перед молоденькими, пытается еще самоутвердиться, а ведь все равно стареет, толстеет, боится что-то менять. Так, упиваясь жалостью ко всем, она вышла на перрон. Поезд уже стоял, ожидая отправления. Впереди вновь ждала вагонная тряска, дом, работа, дача. Ольга вспомнила, как на этом перроне три дня назад она взглянула в окна отходящего поезда. Молоденький итальянец смотрел на перрон и, встретив ее взгляд, вдруг улыбнулся ей в окне хорошей доброй такой улыбкой. Он был хозяином своей жизни, он ехал один по чужой и дикой для него стране, не зная языка и обычаев. И он ничего не боялся!

«А я-то когда стала всего бояться?» Промелькнувшая вчера шальная мысль показалось теперь вполне реальной. Решение созрело, и оно было таким простым! «Даже не позвонили за три дня, как ты, мол, там? Значит, не очень нуждаются. Останусь здесь! Это мой родной город. И что такого, в конце концов? Сын взрослый и под присмотром. Затребую отпуск, здесь за месяц работу найду с моим-то опытом. В Италию съезжу! Обязательно! Должны же мечты сбываться! Вот так вот! Муж? Посмотрим! Возьму вот и влюблюсь в итальянца, перекрашусь в блондинку! Они блондинок любят. Да... мужу-то позвонить сегодня придется! Начнет командовать, мол, глупости бросай! Ничего… придумаю, что сказать. В конце концов, у меня мама больная, нуждается в помощи. Кто что возразит? С его мамой сколько возилась! А на даче пусть невестка загорает. Может, без меня почаще ездить будут. А если что, вернуться всегда можно».

Предательская эта мысль скользнула в голове, но Ольга представила изумленное лицо матери, когда она вновь увидит ее на пороге. Вот тебе и «чао, бамбино»! Решительно подхватив сумку, она пошла от вагона в сторону вокзала, к двери с волшебным словом «Выход».