Дед вернулся не один. Он всю дорогу прижимал к себе ящик, обитый коричневым дерматином. Войдя в комнату, он бережно поставил свою ношу на старый комод. Санька с Витькой, старательно выводившие буквы в тетрадках, перестали скрипеть перьями. Сорванцы-погодки на вид лет десяти-одиннадцати мигом вскочили со своих мест и облепили деда.

- Деда, а что это? - посыпались вопросы от белобрысых малят.
- Сейчас, сейчас посмотрим… Авдотья, ходь сюды! Оставь своих курей, - кликнул он бабушку в раскрытое окно.

Дерматиновый ящик, принесенный дедом, напоминал чемодан. Ручки у этого чемодана не было. Открывался ящик, судя по всему, тоже не «по-чемоданному», замок поблескивал там, где у обычных чемоданов бывает бок. Дед щелкнул замком и откинул крышку. На внутренней стороне сверкал ромбик эмблемы.

- Грам-пласт-трест, ле-нин-град-ский гос-за-вод, - по слогам прочел Санька. Витька потянулся ручонками к красному диску и непонятной металлической штуковине, похожей на трубку.
- Обожди, обожди, не тронь! Все заклацаешь, - дед мягко отстранил детскую ладошку, перемазанную фиолетовыми чернилами.

- Он самый! Патефон! Все честь по чести. Директор завода грит, это вам Иван Сергеич на память от коллектива. Будете музыку слушать на пенсии.

Подоспела бабушка Авдотья. Она только всплеснула руками.

- Дда-ааа, Вань!.. Уважили так уважили за трудовые заслуги-то. Патефон! Настоящий! А я в курятнике была. Гляжу, что-то несет.
- Он самый! Патефон! Все честь по чести. Директор завода грит, это вам Иван Сергеич на память от коллектива. Будете музыку слушать на пенсии.
- Вань, а пластинки-то дорогие! - спохватилась бабушка.
- Погодь, Авдотья! Будет тебе белка, будет и свисток, только дайте, детки, срок. Патефон есть, пластинки будут. Как же без них!

Дерматиновый ящик занял место на комоде рядом с фотографией папки - старшего сына деда и бабушки, не вернувшегося с войны. На комоде, покрытом кремовой кружевной скатеркой, хранились все семейные реликвии. Здесь мерно тикал будильник. Красовалась парочка фарфоровых медведей. Над комодом на гвозде висела керосиновая лампа, которую зажигали каждый вечер и переносили на стол.

К вечеру вернулись с работы младшая дочь Настя и невестка Арина. Было решено в выходные устроить званый обед. Повод был значительный. Не каждый же день люди на пенсию выходят.

Сказано-сделано. Стол, накрытый в воскресенье во дворе у кустов жасмина, выглядел богато. Дымилась отварная картошка, сдобренная домашним маслицем. Ради такого случая порося пустили на пельмени. Народ хрустел пупырчатыми квашеными огурцами. Поднимались стеклянные стопки с бражкой. Велись беседы. Много добрых слов было сказано в адрес виновника торжества. Поминали и товарища Сталина, которого не стало весной того года.

После трапезы началось самое интересное - танцы. К выходным дед успел прикупить пару пластинок. Патефон поставили на подоконник рядом с бабушкиными фиалками. Дед суетился возле своего подарка. Саньке с Витькой уж больно хотелось покрутить ручку. Да не давали. Не доросли они до такой привилегии. Они смирнехонько стояли рядом.

Патефон шипел и потрескивал, извергая из себя звуки мелодии. Гости закружили в вальсе, выделывая ногами фигуры на счет «раз, два, три». В разгар танцев к калитке фырча подъехала видавшая виды полуторка. Из деревянной кабины без стекол ловко выпрыгнул долговязый парень лет двадцати-двадцати трех. Из-под серой кепки выглядывал темный чубчик. Парень был облачен в широченные серые брюки, поддерживаемые ремнем, и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами.

- Вот, Авдотья Михайловна, на базаре купил. Американская, трофейная, Джимми Дорси, - отрекомендовал он. - Сказали, очень модная.

- Петро приехал, - воскликнула бабушка и пошла отворять.

Петро считался женихом младшей дочери Насти. В одной руке парень держал черную пластинку с бумажным кружком, налепленным по центру. Надписи были сделаны не по-русски. В другой у него был букет полевых цветов.

- Вот, Авдотья Михайловна, на базаре купил. Американская, трофейная, Джимми Дорси, - отрекомендовал он. - Сказали, очень модная.
- Да, я ж в этом ничего не понимаю, сынок. Ты иди Ивану Сергеичу пластинку свою отдай. А цветы мне давай. Я их в банку пристрою.
- Нет, я их сначала Настасье подарю.
- Ну, ладно, будь по-твоему, иди дари.

Ромашки с васильками были подарены Насте. Пластинка преподнесена деду. Дед сменил вальс на Петров подарок. Со знанием дела покрутил боковой ручкой. Поставил иглу. Сквозь шипение и треск раздались аккорды рояля. А потом приятный мужской баритон пропел первую строчку, которая навсегда врезается в память всем, кто хоть раз слышал тот шлягер. «Бэсамэ, бэсамэ мучо…» - раздалось во дворе.

Гости остановились в легком недоумении. Ритмы не располагали к вальсу. «Танго», - выкрикнул кто-то. Народ стал подстраиваться под танго. Петро подхватил свою невесту и стал изображать с нею танго. В одном из пассажей нога Анастасии задралась резко вверх. Платье задралось вместе с ногой, обнажив хлопчатобумажные панталоны.

Деда, слегка разгоряченного бражкой, эти выкрутасы повергли в праведный гнев. Седые, почти буденовские усы, нервно зашевелились на его испещренном морщинами лице. Схватив дубину из поленницы, он принялся ошалело гоняться по двору за Петром, выкрикивая:
- Я тебе покажу танго! Я тебе покажу «мучу»! Я тебе покажу, бесстыжий, как мою дочь позорить!
- Дядь Вань, Иван Сергеич, да я ж, ей-богу, не хотел ничего плохого сделать. Мы ж танцевали, - оправдывался Петро, уворачиваясь от дубины будущего тестя…

…Внизу рокотало море, отливая бирюзово-изумрудными оттенками. Они стояли и молча смотрели в безбрежную даль, вдыхая горько-соленый аромат. На фоне горизонта плыл теплоход, оглашая пространство зычными гудками. За спиной экскурсовод рассказывал историю замка любви «Ласточкино гнездо». Они слышали ее много раз, вновь и вновь возвращаясь сюда, в Ялту, чтобы провести вместе долгожданный отпуск.

В одном из пассажей нога Анастасии задралась резко вверх. Платье задралось вместе с ногой, обнажив хлопчатобумажные панталоны.

- История «Ласточкиного гнезда» интересует каждого, кто хоть раз видел его. Действительно, кто и зачем прилепил над пропастью это сооружение в готическом стиле? На самом деле неизвестно даже имя первого владельца - как раз того, кто осмелился первым построить дачу на этом скалистом пятачке. Знаем только, что был это генерал в отставке, участник русско-турецкой войны. Тогда многим героям были пожалованы земли в Крыму. И был он большим романтиком, ведь только романтику под силу построить такой замок как «Ласточкино гнездо». А кто еще мог решиться на такое предприятие и назвать все это «Замком любви»? А уж какой любви это посвящалось - осталось тайной. В конце концов, может быть, самой Авроре - здесь генерал мог встречать Богиню Зари каждое утро, и никто, кроме чаек, не мешал ему, - романтически напыщенные фразы экскурсовода перемежались с шумом прибоя и криками чаек.

«Какая же она удивительная и непосредственная, - с нежностью думал Александр, глядя с высоты своего роста на свою миниатюрную спутницу. - Я люблю ее за все. За эту челку, за эту прическу. Непонятно, кто кому подражает. То ли Мирей Матье Ленке, то ли Ленка Мирей Матье. Женщина, созданная для любви. Ей идет все. И это маленькое бежевое платьице, лишь слегка прикрывающее коленки. И халат научного сотрудника кафедры минералогии, чья подпись на экспертных заключениях что-то да значит. Ей шла ее беременность. Она свила наше гнездо с видом на городской проспект. Мне есть куда возвращаться после моих скитаний в геологических партиях, одичавшим, заросшим большой бородой. Мне есть с кем вот так стоять и наслаждаться морским пейзажем. Мне есть для кого рифмовать мысли и заносить их в потертый блокнот, слюнявя карандаш…»

«Бэсамэ, бэсамэ мучо», - раздалось из чьего-то транзистора.

- Во времена моего детства эта песня звучала по-другому.
- Саш, эту песню перепели многие. В том числе и хипповатые битлы, которых сейчас модно ругать.
- Я так давно не слышал ее. Наверное, с тех самых пор, как дядя Петро неприлично танцевал с теткой Настей. А дед потом норовил огреть его поленом. Интересно, что это значит - «бэсамэ мучо»?
- Только ты и не знаешь, медведь ты мой, что это значит «целуй меня крепче». Этой песне больше тридцати пяти. Она даже старше нас с тобой. И она еще долго-долго будет популярной. И у наших детей, когда они вырастут, будет своя «Бэсамэ мучо».
- И кому же быть обязанным за этот вечный гимн влюбленных?
- Консуэло Веласкес.
- Консуэло - женское имя... Она испанка?
- Нет, мексиканка… Говорят, она сочинила эту песню в сорок первом. Ей было шестнадцать. И она томилась в предвкушении большой любви. Через несколько лет эта песня разошлась по всему миру.

При упоминании о сорок первом повисла невольная пауза.

- Пусть никогда не будет войн, - он обнял ее сзади, прижался губами к волосам. Они еще постояли, жадно вбирая в себя красоту панорамы. А потом поспешили за остальными, спускающимися с Аврориной скалы в бухту.