Алиса — взбалмошное, обожаемое дитя — с раннего утра переполошила всех. В этом не было ничего удивительного. О ней беспокоились всегда: единственный ребенок в семье.
Мама с бабушкой вольно или невольно потакали ее капризам. Все для нее, любимой и единственной — для девочки со столь необычным именем! Казалось, весь мир должен преклонять для всех Алис колени. Льюис Кэрролл посвятил своей дочери ставшие знаменитыми на все времена сказки. Нашей Алисе их давно прочли. Еще в детсадовском возрасте.

В ее DVD-коллекции, конечно же, были фильмы и мультики про Алису, которые она смотрела не один раз. Все для нее любимой! «Гостья из будущего», «Тайна Третьей Планеты», «Приключения Буратино», школа в центре города, привитие хороших манер, музицирование, английский и посещение танцевальных студий.

— Носимся с ней, как с «писаной торбой»! — любила поворчать бабушка.
— Не одна она такая. У них целый класс таких «писаных торбочек», и у каждой свой характер, — обычно отвечала мама.

Алиса давно получила разъяснение у бабушки, что такое «писаная торба».

В то утро Алиса проснулась раньше всех. В то утро в Алисе проснулись дух бунтарства, непокорности и жажда приключений.

— Не знаю, кто это придумал. Народ давным-давно. Поговорка такая. Торба с украинского — сумка, а писаная торба — сумка с узорами. Необычная сумка, — сказала бабушка.

Правда, бабушка ничего не сказала, что это всего лишь юморная и добрая аллегория, указывающая на уникальность предмета. Бабушка была отнюдь не филологом. Про аллегорию им объяснила учительница в третьем классе на уроке Родной речи.

— Я — олицетворение удивительного. А может быть, я Алиса Селезнева!? — решила для себя Алиса.

Каждое лето маме с бабушкой приходилось вывозить «писаную торбу» к морю — поправлять здоровье. Так было и в то лето, когда Алисе исполнилось двенадцать. В июле они уехали в Сухуми к закадычной маминой приятельнице тете Зэмме. Тетя Зэмма, дядя Сурен и их дочь Эльза жили в небольшом домишке на окраине. Обычный выбеленный известкой дом в шесть окон окружал сад. Сад был запущенным, поросший крапивой. По весне, как рассказывала Эльза, здесь все цвело: плодовые деревья, барвинок, ландыши, бульдонеж, жасмин, бузина и жимолость. Но гости из Пскова обычно приезжали к урожаю. Так сказать, полакомиться фруктами.

Фрукты, море и пальмы — рай на Земле. И эта бесконечная опека словно ложка дегтя в большой бочке с медом. «Алиса, не делай того! Алиса, туда не ходи! Алиса, намажься кремом от загара! Долго не бултыхайся!» И пятнадцатилетняя Эльза не отстает от взрослых: относится к Алисе как к маленькой.

В то утро Алиса проснулась раньше всех. В то утро в Алисе проснулись дух бунтарства, непокорности и жажда приключений. Стараясь не шуметь, она натянула на себя маечку с розочкой и «бермуды». (Шорты ей носить не полагалось. Неприлично. Бабушка с мамой были непоколебимыми ретроградками в вопросах моды.) Одевшись и приведя в порядок свои белокурые волосы, она перелезла через окно в сад. Было свежо. На листьях блестели капельки росы. Сорвав с дерева яблоко, она выскользнула за калитку и очутилась на улице. Было пустынно. Ни людей, ни машин. Лишь щебетали между собой просыпающиеся птицы.

Она решила прогуляться по тем улочкам на окраине, где ей еще не доводилось бывать. Через полчаса Алиса поняла, что заблудилась.

— Ничего страшного, — подумала она, жуя яблоко. — Еще немного погуляю, а потом позвоню, чтобы меня нашли.

Алиса вышла к автомобильной дороге. Вдоль тротуара на электростолбах висело несколько одинаковых рекламных щитов.

— Что это?! На них написано «Мелофон». Какая глупая рекламная акция!

Она прошлась под щитами и увидела указатель, направляющий к лестнице с разбитыми каменными ступенями.

На Пригорке было мрачновато. Сквозь густые кроны вековых деревьев едва проникали солнечные лучи, поэтому Пригорок был погружен в вечную тень.

— Пригорок Хлопушка, — прочла Алиса и решила подняться, чтобы посмотреть, что там — на Пригорке.

На Пригорке было мрачновато. Сквозь густые кроны вековых деревьев едва проникали солнечные лучи, поэтому Пригорок был погружен в вечную тень. Высился бастионом полуразрушенный летний кинотеатр. Такие строения она видела в каком-то старом фильме. Неведомая злодейская рука исписала стены нецензурной бранью. Алиса увидела покореженную скамейку и присела отдохнуть.

— Здесь же была война. Тетя Зэмма и дядя Сурен рассказывали же, — подумала Алиса.

Вдруг исчезло все. И Пригорок, и вековые деревья, и скамейка, и кинотеатр. Алиса поняла, что очутилась на «чьей-то кухне».

— Кажется, я умею читать мысли и путешествовать во времени. Какое странное это место и странные щиты. Не зря на них было написано «Мелофон». Кажется, меня отбросило в прошлое.

Алиса находилась на «Чьей-то кухне» не одна. Там собралась целая компания. Для компании Алиса оставалась невидимой. «Чья-то кухня» принадлежала некоей девице. Девица была не совсем трезва. Она полулежала в кресле и беспардонно дрыгала ногами.

Здесь же был молодой парень в очках. Он сидел за столом.

— Какой же он несчастный, — отметила про себя Алиса. — Он очень страдает, у него нет друзей. У него есть мечта. Он мечтает съездить в Москву. Мечтает всего лишь о CD-плеере. Ему не дают деньги дома, чтобы он купил его себе. Он здесь только потому, что дома его не понимают. Он еще наделает глупостей. В кармане у него пятидюймовая дискета. Он коллекционирует вредоносные вирусы. Неплохое начало жизни!

В другом кресле сидел Тип с очень противными мыслями. Пьяная девица была ему противна. Он смотрел на нее с отвращением. «Кофэлёк-кофэлёк!» — проносилось в голове у Типа с очень противными мыслями.

— Так ненавидеть, презирать и в то же время ходить в гости. Не понимаю, — думала Алиса.

Стоял и курил в форточку Человек-Килер. Он был очень хитёр, и мечты у него были огромными: огромная вилла в Испании со слугами и безграничная власть над людьми. На всех остальных он смотрел с явным превосходством и считал глупцами.

Были еще два человека, не вызывающие никакого уважения. Женщина-Кукушка, оставившая детей на попечении у бабушки.

Алиса находилась на «Чьей-то кухне» не одна. Там собралась целая компания. Для компании Алиса оставалась невидимой.

— Детям нужны родители, — Алиса это четко знала.

Рядом с Женщиной-Кукушкой сидел проводник поезда. Он, как и все, был способен на все и относился к Женщине-Кукушке двояко. Ему хотелось ее тела, но он мог бы и убить, если бы у нее оказались деньги.

Хозяйка «Чьей-то кухни» перестала дрыгать ногами и поднялась с кресла.

— Давааайте выыыпьем! — язык у нее заплетался.

Девица потянулась к холодильнику и достала оттуда бутылку с вином. Тип с очень противными мыслями не одобрял ее желаний, но почему-то помогал ей откупоривать бутылку штопором. Вино разлили по бокалам.

— У меняяяяяяя тооост. Заааа нааааше буууудущее! — взвизгивала девица.

Будущее враз материализовалось. Вплыл призрак кейса с деньгами. «Доллары, доллары, доллары», — хаотично носились по «Чьей-то кухне» нетрезвые мысли. — «Деньги решают все!»

— Зачем им деньги, они все равно, не знают, что с ними делать, — думала Алиса. — Пропьют и деньги, и жизнь. Девица выйдет замуж за старика и укатит за границу. Очкарик будет страдать оттого, что у старика оказалось больше денег. Похоже, девица «замазалась» меньше всех.

Тянутся руки с бокалами куда-то ввысь, звенит тонкое стекло. Пузырится красное вино. Призрачно маячат пачки «мыслебаксов». Мятутся по «Чьей-то кухне» неприкаянные продажные души.

— Прочь отсюда, прочь, — решает Алиса. — Нехорошее место.

Чей-то чистый голос выводит ее из забытья. Это — мобильный. «Слышу голос. Голос спрашивает строго, а сегодня что для завтра сделал я?.. Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко!» Конечно же, у Алисы, как и положено, рингтон из фильма про Алису.

— Ты где? — спрашивает отливающая розовым перламутром трубка покровительственным тоном Эльзы.
— На Пригорке Хлопушка.

Поисково-спасательная экспедиция не заставила себя долго ждать. Через четверть часа на Пригорке появились все в полном составе: мама, бабушка, тетя Зэмма, дядя Сурен и Эльза.

— Деточка, это же Кавказ, — причитала тетя Зэмма. — Ты одна. Место нехорошее. Говорят, что раньше это было старое кладбище, и там водятся призраки. Насчет призраков и демонов не знаю, но черти наркоманы там точно водятся. А в девяноста третьем кинотеатр разбомбили.
— Зэмма, не пугай ребенка! Наркоманы-шанобесы шарахаются только по ночам, — пытается остановить тетю Зэмму дядя Сурен.

— Но это все они… Они подталкивают людей к принятию решений. Их цель — деньги и власть. Какие муторные у них души!

Вот и закончилась самостоятельность. Опять этот милый и немилый зеленый сад. Завтрак на веранде. Аромат свежеиспеченных домашних пирогов с сыром. Мацони в кувшине. Зелень с грядки.

Ближе к обеду Алиса испугала всех.

— Надо их остановить!
— Кого?
— Убийц. Они ни перед чем не останавливаются. Они украли «мелофон».
— Украли что???
— Кир Булычев ошибся. «Мелофон» изобрели давно. Его похитили во время войны. И теперь Весельчаки и Крысы наслаждаются своей безнаказанностью. Их реклама как насмешка. Фильм старый, люди не помнят его.
— Девочка, ты нас пугаешь!
— Но это все они… Они подталкивают людей к принятию решений. Их цель — деньги и власть. Какие муторные у них души! Ничего в них святого и человеческого!
— Да у нее жар! — теплая мамина ладонь прикасается ко лбу. — Перекупалась в море!
— Доносились! — приходит к выводу бабушка. — У всех дети как дети. Носятся, как угорелые. Из песочниц не вылазиют. А мы с нее пылинки сдуваем, поэтому никакого иммунитета.

И все равно начинают сдувать пылинки. Все суетятся. Мама и тетя Зэмма с комплекциями, как у «Громозеки». Бабушка с Эльзой со стройными талиями. А дяди Сурена нет. Он на работе.

— Заварю малину, — слышит Алиса сквозь дрему голос тети Зэммы.
— Тут малиной не поможешь. Боюсь, как бы не воспаление легких, — это мама.
— Детям нужна самостоятельность! Нельзя их так опекать! — Алиса пытается бороться за свои права.
— Ты же не беспризорница, — это бабушка. — Успеешь еще вырасти! Из необласканных детей вырастают запущенные злодеи. Еще какие! Уж поверь мне, «писаная торба» ты наша!
— Торба — грубо, торбочка, — поправляет мама.

Хочется в будущее. Не терпится во взрослость. Но и здесь неплохо. Всегда найдется тот, который будет держать за руку и не даст тебе умереть…