Вьен знала, что он её не любит. Давно знала, с первой встречи. С тех пор, как увидела его на какой-то вечеринке в компании длинноногой блондинки. В ту же минуту поняла: "полюблю, а он меня не сможет никогда". Так и случилось.

Но не было ещё такого препятствия, которого Вьен не удавалось преодолеть. И когда в его жизни появился небольшой перерыв между блондинками, она взяла ситуацию в свои руки. Он не очень сопротивлялся, а через некоторое время вообще переехал в её небольшую квартиру.

С ней было удобно. "Я уютная", - смеялась она подружкам,- "со мной любому легко". Это была правда. К ней тянулись. Её уважали и ценили. Вьен любили все. Кроме Пита. И Вьен это знала. Правда, однажды она засомневалась. На небольшой период. Это было в начале их отношений. "Я нужна ему и, может быть, он даже меня любит".

Но всё встало на свои места, когда однажды Пит не пришёл ночевать. Он не пришёл ещё два дня, и Вьен обзвонила всех его друзей, все морги и больницы. А Пит вернулся на третьи сутки, лёг спать, а проснувшись, резко осадил распросы Вьен: "Я свободный человек, Вьен, если тебя это не устраивает, я уйду". И она убедила себя, что её это устраивает. Она любого могла убедить, эта Вьен, даже саму себя. Но не Пита.

"Он моя единственная слабость"- рассказывала Вьен подружкам,- "только её я могу себе простить. Мы не просто любовники, мы друзья, а это самое важное".

"Я люблю добиваться женщин. А ты тихая и пушистая. Мне с тобой уютно, но нет огня, вот и ищу я его то там, то здесь. Чёрт, ну что за имя ты себе выбрала, Вьен? Нет, чтобы быть просто Вероникой, как в паспорте, а то что-то китайско-японское. Мне не нравится".

А ей нравилось это имя. Хлёсткое, короткое, чёткое такое имя. Вьен. Не такое, как у других. Pедкое имя.

Пит не любил её как-то особенно. Сначала не было страсти, потом его нелюбовь превратилась в ожесточение. Он хлопал дверьми, уходил в загул, а она продолжала его искать, спасать, привозить домой.
- Зачем ты меня нашла, чего ты маешься?
- "Моей огромной любви хватит нам двоим с головою", песню такую слыхал?
- Не люблю я песни твои, философия одна.

Она никогда не думала о том, чтобы уйти или оставить его. Даже тогда, когда перестали понимать друзья. Даже тогда, когда в его жизни то и дело появлялись длинноногие блондинки, полная противоположность короткостриженной, узкобёдрой и невысокой Вьен.

Она была красива, но какой-то своей, неправильной красотой. Неповторимой, ни на кого не похожей, не поддающейся сравнению. Непредсказуемая женщина-нож. Не умеющая плакать. Не умеющая бояться. Разве только одного-потерять Пита. И несмотря на свой почти мужской характер, Вьен умела быть уютной и нежной. Только отдавала её нежность каким-то горьковатым привкусом боли.

Однажды в компании друзей пировали в лесу, рассуждали на тему любви. "Я одиночка по натуре" - разглагольствовал Пит. "Любовь это счастье" - похихикивала Машка, кокетливо поглядывая на Пита. "Любовь- это страсть, это болезнь"- комментировал кто-то.
- Любовь- это боль, - угрюмо сказала Вьен. И все посмотрели на неё. - Это боль и огромнейший страх этой боли лишиться.
- И что, Вьен, всё можешь ради любимого сделать?- некстати хихикнула Машка.
- Да, вот возьми шампур голой рукой, - рассмеялся Пит, протягивая раскалённую сталь.
Вьен кинула быстрый взгляд на Пита, потом на шампур, потом опять на Пита. И протянула руку. Сжала изо всех сил. Запахло горелым мясом. Закричала Машка. А Вьен стояла, смотрела на Пита, не моргая, и сжимала в руке горячий металл.
- Ты чокнутая, Вьен, - только и мог выговорить Пит.

Пока рука болела, Пит был тихим и покорным. Приносил из магазина пиво, укутывал Вьен одеялом и ночевал дома.

Рука быстро зажила, только остался шрам на ладони. И когда Пит становился невыносимым, она поглаживала метку, как старого друга.

Машка получила желаемое, и даже месяц провела с Питом где-то на Юге.
- Он вернётся, - говорила нам Вьен, куря десятую по счёту сигарету. - Он без меня не сможет.
И не было в её голосе уверенности.
Наверное, впервые.

Но Пит не вернулся. Более того, где-то под южным солнцем они с Машкой расписались. Все боялись рассказать об этом Вьен. Но она узнала.

- Переживали, кролики?- спросила она и рассмеялась. Громко так рассмеялась. И глаза у неё были пустые. Как небо.

Она всё чаще сидела в нашем баре после работы, поглаживала свой шрам и пила что-нибудь. Как всегда ожесточённо курила.
- Никто не ждёт дома, - смеялась она.
Она не умела плакать, наша Вьен. Только смеяться. И смотреть сквозь тебя.

- Я люблю тебя, Пит, - однажды Вьен стала маленькой и слабой, а трубка телефона огромной и тяжёлой, как земной шар.- Я не могу без тебя жить.
- Ну что ты маешься, Вьен. Я не люблю тебя, слышишь, не люб-лю.
- Не люб-лю...не люб-лю. Ладно, пока.

Она всегда это знала. И от этого бывало больно. Но Пит был рядом и думать об этом не было времени и желания. А в пустой квартире не осталось даже напоминания о нём.
- Совсем неуютно, - сама себе сказала Вьен. Села на пол, закурила и заплакала. Впервые. Странно, бесцветные полоски солёной воды почему-то облегчают жизнь. Выводят из какой-то ёмкости , находящейся в районе сердца, запасы нерастраченной боли. Вьен курила и плакала. И даже пошла в ванную, достала бритву, посмотрела на неё, на своё отражение в зеркале и бросила бритву на пол.
- Глупо,- сказала она самой себе.

Она уехала в другой город. Я долго не видела Вьен. Она не оставила адреса и только один раз позвонила. Связь была ужасная, и я даже не поняла половины её слов. Но кажется, она говорила: "У меня всё хорошо".