Такой в нашей стране зимний праздничный клубок образовался - нарочно не придумаешь. Два Новых года, два Рождества, каникулы... В декабрьско-январские гуляния вплетаются рождественские гадания, Святки с колядками, Крещение с нырянием в прорубь и прочие религиозно-суеверно-светские действа. Каждый в этом смешении выбирает для себя некий индивидуальный алгоритм, которому и следует...

В нашей маленькой компании тоже долго жила своя традиция.
На католическое Рождество родители Лельки (полное имя Лорелея - дань любимому Гёте), поволжские немцы, приглашали в гости своих друзей, то есть моих родителей, а Лелька - своих, то есть меня, Стаса и Влада.

В ночь с 31 на 1 января, в самый разгар сессии и православного поста, мы спали.

С 6 на 7 января тем же составом уже в кругу нашей семьи мы отмечали православное Рождество. Были и подарки, и застолье, и гадание. Мы с Лелькой добросовестно старались заглянуть в будущее: лили в блюдце кофейную гущу, жгли бумагу, смотрели в зеркало при свечах и клали под подушку расческу со словами «суженый-ряженый, переведи через мосток». Утром обсуждали, похожи ли приснившиеся нам «добры молодцы» на наших женихов Станислава и Владислава. Ведь о том, что мы обязательно поженимся, было известно еще в детском саду, куда в один день родители привели двух Славиков и двух Лелек - Лорелею и меня, Лену. Чтобы не путаться, воспитатели мальчишек стали звать Стасом и Владом, а меня - Аленой.

Всех этих персонажей, по словам Стаса, дед Пушкарев лично видел и предлагал увидеть всем желающим, если, конечно, повезет.

С 13 на 14 января мы в студенческой компании праздновали Старый Новый год отдельно от родителей - уезжали к кому-нибудь на дачу, где наряжали живую, растущую ель, жарили шашлыки, устраивали «капустники».

Так было до тех пор, пока Стас в Тимирязевке, где он постигал азы экономики сельского хозяйства, не подружился с ветераном лесной науки Егором Андреевичем Пушкаревым. Ветеран работал егерем и параллельно вел в сельхозакадемии какой-то семинар.

Помимо служебного домика имел Егор Андреевич в своем ведении несколько крошечных избушек в дальних уголках леса. Там он по несколько дней жил и работал, не возвращаясь «на базу». Зимовьё - так егерь называл свои избушки - пряталось в глухомани, где, по уверению Стаса (а его уверил, понятное дело, дед Пушкарев), водились невиданные звери: русалка Маня, волк-оборотень, болотная ведьма Огневушка и загадочная Сирин - большая белая птица с женским лицом. Всех этих персонажей, по словам Стаса, дед Пушкарев лично видел и предлагал увидеть всем желающим, если, конечно, повезет. Ведь чудеса, хоть по лесу и бродят, и на ветвях сидят, но не каждому показываются. И до того нас эти байки достали, что очередной Новый год мы решили встретить в зимовье.

Многокилометровый лыжный переход нам, конечно, был не под силу, и хозяин любезно согласился подбросить нас к одной из избушек на снегоходе с прицепом.

Всю дорогу Егор Андреевич, перекрывая басом рев мотора, учил нас правильно вести себя в лесу. «Объедков не выбрасывать - звери на запах придут, и тогда вам не поздоровится. Про петарды и хлопушки забыть - птиц распугаете. В лес далеко не заходить, а лучше вообще туда не соваться. Мобильники выключить, чтобы батареи не садились (электричества в зимовье нет) и включить только в экстренном случае. Никаких вещей снаружи не оставлять - все заносить в дом. Приеду за вами завтра утром, а если не приеду, в панику не впадать, а терпеливо ждать!»

Раскидав большой лопатой снег у входа в крошечный домик, егерь отбыл.
Снег немыслимой белизны и искристости лежал под ногами, на лапах огромных елей и накрывал нас сверху белым покрывалом, настолько переполненным снежинками, что они сыпались не отдельными кружевными кристаллами, а мини-сугробиками, и было слышно, как эти сугробики шуршат, сталкиваясь в воздухе и укладываясь в сугробы. Казалось, будто попали мы в сказку, черно-белой графикой изображенную на огромном холсте. Описать это видение могли бы, наверное, только эскимосы - у них в языке около полусотни определений снега...

В полночь, давясь смехом, преувеличенно тихо - чтобы «зверей не напугать и оборотня не привлечь» - открыли шампанское.

Я огляделась в поисках ёлки, подходящей на роль новогодней. Но огромные разлапистые красавицы, готическими соборами обступившие избушку, гордо смотрели откуда-то из поднебесья на наши дурацкие шарики и серпантин. Подобраться к ним через девственный глубокий снег не представлялось возможным. Решили нарядить подобранную у двери еловую ветку, и отметить переход в следующий год в избушке.

Комнатка три на три метра с полатями и печкой, делящей пространство на «прихожую» и «кухню», «спальня» - полати с двух сторон. Интимно горели свечи, уютно пылали поленья в печурке, упоительно пахла оттаявшая хвоя и загадочно заглядывали в оконце заснеженные ветви елей...

В полночь, давясь смехом, преувеличенно тихо - чтобы «зверей не напугать и оборотня не привлечь» - открыли шампанское. Долго в полумраке разбирались с подарками, путая их и комически беззвучно хохоча. К утру, насмеявшись, свалились в сон - мы с Лелькой на полатях, парни на полу.

...Я проснулась от тихого, но четкого стука.

Открыла глаза и испугалась. В комнатке было как-то странно серо, словно избушку погрузили в манную кашу. Неглубоко. Поэтому через поверхность пробивается свет, но его мало и он рассеянный. Глянула в оконце - и правда манная каша. Что ж такое?

- Тук! Тук-тук-тук... - раздалось у меня над головой.

Я резко села и крепко приложилась головой о доски: забыла, что полати сооружены под потолком. На мой крик вскинулся Влад:
- Ты чего?
- Тук, - прозвучало снаружи. - Тук-тук-тук-тук. Тук-тук!
- Ты зачем стучишь? - зевая и стягивая одеяло с себя и Стаса, спросил Влад.
- Это не я! - страх перехватил горло, и очень захотелось проснуться.

Стук сменился странным звуком, словно над нашими головами по крыше топал гном. Потом шаги прекратились, и снова раздалось ритмичное «туканье».

Я спрыгнула с полатей и прижалась к Владу, попутно отметив, что Лелька уже сидит рядом со Стасом, вытаращив глаза и зачем-то зажимая себе рот ладонью.

Стук сменился странным звуком, словно над нашими головами по крыше топал гном. Потом шаги прекратились, и снова раздалось ритмичное «туканье».

- Кто там? - сдавленно прошептал Влад.

Наш единственный опытный таежник Стасик, в сером свете казавшийся совершенно синюшным, храбрясь, буквально простучал зубами:
- Щас посмотрим, - и попытался встать.
- Не пущу! - вцепилась в него Лелька.

И тут сверху раздалось что-то вроде хлопанья со свистом, будто кто-то быстро-быстро встряхивал на ветру мокрую простыню...

- А-а-а! Понял! - во весь голос заорал Стас. - Птица! Это просто большая птица!

Парни кинулись к двери и отбросили крючок... Дверь не открывалась. Похоже, кто-то держал её снаружи.

Каша в окне посветлела, но никакого пейзажа не просматривалось.

- Ясно, - сказал Влад. - Нас занесло снегом. По крышу. Что будем делать?

Вот когда мы поняли смысл наказа не оставлять вещей на улице. Лопата, которую дед Егор вчера заботливо поставил в угол, помогла нам пробиться на волю.

Казалось, домик наш десантировали с околоземной орбиты, и он погрузился в холодную рыхлую почву по самую крышу. Белую поляну перед избушкой перечёркивали черные тени деревьев. Снегопад прекратился, сквозь заснеженные ветви пробивались тусклые, озябшие лучи солнца... На коньке крыши сидела и смотрела на наши усилия по самовызволению из плена огромная белая птица. Сова не сова, ястреб не ястреб, птица крутила круглой башкой и таращилась на нас живыми чёрными глазами в нереально густых ресницах. Потом сорвалась, влажно и гулко хлопая крыльями, сделала круг над избушкой и снова села на конек, обрушив с него комья снега.

Плоская форма и осмысленный ироничный взгляд больших круглых глаз придавали птичьему «лицу» сходство с человечьим. Отчаянной белизны глянцевое оперение и невероятно большой размер делали её облик мистически призрачным. Как будто снег породил своё пернатое воплощение.

- Тук-тук! - вдруг сказала птица. Впрочем, звук хоть и был похож на стук, но все-таки от него отличался. Скорее жесткий короткий клекот.

- Тук-тук! - вдруг сказала птица. Впрочем, звук хоть и был похож на стук, но все-таки от него отличался. Скорее жесткий короткий клекот.

- Войдите! - ответил Стас.
- Ай! - взвизгнула я, потому что птица сорвалась с конька, словно действительно собиралась войти в приоткрытую дверь, возле которой в снежном тоннеле стояли четыре растерянных человека. Но она лишь облетела домик, поднимая взмахами огромных крыльев «пыль» снежинок, и снова опустилась на конек.
- Это Сирин! - прошептала потрясенная Лелька. Птица одобрительно «тутукнула» и приосанилась. - Надо попросить её исполнить заветное желание.
- А по-моему, это скопа! - грубо развеял сказочную атмосферу будущий аграрный экономист Стас. - Из семейства ястребиных...

Птица, разом потеряв важность и таинственность, глянула на нас сверху правым глазом, потом левым и обиженно уставилась куда-то за горизонт. Чуть подумав, она еще раз «тутукнула» и, степенно переступив с ноги на ногу, взлетела.

Я ожидала, что белая Сирин после очередного круга вновь опустится на крышу, и тогда я смогу её попросить... кое о чём. Однако птица взяла курс к лесу и вдруг... То ли обманул нас бьющий в глаза солнечный свет, то ли игра белых цветов сделала свое дело, но Сирин буквально растворилась в воздухе...

Не знаю, сколько мы простояли с разинутыми ртами, только вдруг услышали звук мотора снегохода. Это мчался к нам хозяин сказки Егор Андреевич.

Взахлёб перебивая друг друга, мы рассказали егерю об огромной дивной птице, требуя немедленно ответить, кто она. Но дед лишь усмехнулся в бороду, уверяя, что белые совы бывают, но они маленькие, у скопы, которая тоже невелика, «лицо» вовсе не плоское, а Сирин, конечно, есть в природе, но водится совсем в другом месте... И вообще, у страха глаза велики, и видели мы помесь своего испуга с белым снегом. Мы с Лелькой буквально визжали, отстаивая свою правоту. Влад со Стасом нас поддерживали, уверяя, что массовых галлюцинаций не бывает. Но дед Пушкарев мчал нас обратно в город, приговаривая, что обдурить его баснями пока еще никому не удавалось.

Прошло много лет. Мы переженились, а потом наши семьи разъехались по разным городам и стали реже встречаться. Но ещё раза два-три нам довелось собраться в зимовье Егора Андреевича. Однако больше никогда и нигде мы не видели ни фантастически обильного белейшего светящегося снега, ни сказочной птицы Сирин...

Жаль, не успела я попросить её о... кое о чём.