На самом деле, полное имя нашего кота было Серафим. Симой же мы звали этого сорванца в честь его папы, который был благородных сиамских кровей.

Мама нашего сиамца породой не отличалась, но в неё он уродился пушистым с невероятно красивым хвостом. Попал к нам Сима в качестве подарка на День Рождения, но слова этого без кавычек никак не оправдывал. Несмотря на свою интеллигентность с туалетом, периодически выводил нас всех из себя совершенно по другим поводам. Он грыз задники туфель, края книжек, ремни сумок. Шнурки от кроссовок просто съедал. Такая же участь постигала верёвочки от зонтиков и фотоаппаратов. На наши гневные вопросы, зачем он всё это делает, Сима молча отвечал ленивым взглядом голубых очей, по которым плакала Бутырская тюрьма. Смысл можно было расшифровать примерно так: "Не ваше СОБАЧЬЕ дело. Прятать надо свои вещи получше". И мы прятали. В коробки, комоды и шкафы. Но иногда всё же случалось нечто, из ряда вон выходящее...

На плохую реакцию наш кот не жаловался и периодически тренировал её, демонстрируя нам своё мастерство. Поэтому, когда при расчесывании волос с моего уха нечаянно слетела серёжка, шлёпнулась об пол и отлетела в неизвестность, я не удивилась, что Сима метнулся в мою сторону со скоростью торпеды. Неизвестность тут же рассеялась. Он её съел. Серёжку, конечно. Быстро и плохо прожёвывая, как свою любимую сухую еду "Кити-Кэт". Я уставилась на него в немом изумлении. Ну, как быть? На ум пришло: "за ноги надо потрясти, -глядишь-чего и звякнет!" Так поди ж возьми его голыми руками! Сима улепётывал от меня с громким (я не шучу) топотом, чудом тормозя на поворотах. Была бы это бижютерия, да и ладно, чёрт с ней. Но серёжка была золотая и, вдобавок, мамин подарок. Ну, как же так, мамочкино наследство- и коту под хвост? Я твёрдо решила ждать. А вернее бдить. Ну, не у места "исхода", конечно, а так...по-близости. Так он же надо мной ещё и издевался! Только со второго раза я увидела проблески своего "ископаемого-искакаемого". Собрав всю волю в кулак, я извлекла серёжку вульгарным способом с помощью щипчиков для бровей, зажимая нос и вспоминая ненормативную лексику, подходящую для этого "ненормативного" случая. После этого инцидента я долго удивлялась сама себе, за что я ещё продолжала любить этого мерзавца.

Периодически у нашего Симы появлялись и исчезали игрушки. Это были мячики с колокольчиками, кубики и мышки. Одна из них, мышка нежно-сиреневого цвета, была его "любимицей", если можно так сказать. По-началу у неё было всё: нос, ушки и хорошо сплетёный длинный хвост. Все эти ненужные с точки зрения кота мелочи отвалились в порядке перечисления, и остался только хвост, который в процессе игр расплёлся и изрядно укоротился. Но Симу это не беспокоило, потому что и без хвоста мышка могла летать. Он подкидывал её вверх и швырял в угол; держа в зубах мышку поперёк её тельца, с важным видом прогуливался перед нами или теребил когтистыми лапами. В общем, Сима вдохновенно играл в охотника, а мышка была у него в "подтанцовках". Но однажды мышка пропала. Мы, привыкшие к вечерним представлениям Серафима, сбились с ног, разыскивая её. Не такие у нас и хоромы, чтобы что-то потерять без надежды найти. Да, что там, в самом деле, мужские носки и то находили себе пару в 3-х дневный срок. А тут полное исчезновение без какого-либо намёка на возвращение. Мы посетовали слегка, развели руками и дружно забыли о сиреневом комочке. Через неделю мышка нашлась в немыслимом для человеческой логики месте: нижнем отделении кухонной плиты, где хозяйки обычно хранят сковородки или кастрюли. Дверца этого отделения держится на пружине, без усилия открыть её не удаётся никому, тем более коту. Только одно разумное объяснение пришло мне на ум в тот момент: мышка сама туда спряталась от Симы, устав играть роль ежедневной "добычи". Ну, а как ещё было это объяснить?

Совершенно неожиданно для нас Сима заболел. Обычно молчаливый и стремительный, он с утра стал протяжно мяучить в низких тонах. Так бывало иногда, когда ему удавалось поймать случайно залетевшую ночную бабочку. И только взглянув на него, я безо всяких сомнений завернула Симочку в одеяльце и понеслась в ветлечебницу, которая была в 10-ти минутах ходьбы от нашего дома. Сима, которого и минуты никто не мог удержать на руках, безвольно приник к моей груди и слабо стонал. "Прошляпила!"- кляла я себя, думая, что кот опять съел что-то не то. Ветеринар, миловидная девушка, осмотрев и ощупав Симу, твёрдо заключила: камни в почках. "Вы пощупайте",-сказала она, подводя мои руки куда-то в Симин пах. Я только охнула. То, что нащупалось с обеих сторон, можно было сравнить с твёрдыми шариками от пинг-понга, наполненными мочой до предела. "Боже, что же теперь делать? - прошептала я, хлюпая носом,-есть какая-нибудь надежда?" Ответ ветеринара не был особенно утешительным. "Случается- и выживают", -сказала девушка с сочувствием. Шприцом с длинной и толстой иглой она откачала из брюшины мочу, уже густо перемешанную с кровью, и вколола анальгин. Симе стало легче, но не надолго. Я побрела с ним домой, заливаясь слезами и купив по дороге шприцы, цистенал и анальгин в ампулах. "Будете колоть через каждые два часа", -сказала ветеринар на прощанье, выписав мне рецепты. В течение двух дней я вливала Симе пипеткой через полусомкнутые зубы раствор цистенала и колола уколы. Но всё было тщётно. К полуночи вторых суток Сима затих, дёрнувшись в последний раз. В этот момент eго мордочка, измученная болью и судорогами, приобрела умиротворённое выражение, словно он уснул после славной ночной охоты. "Отмучился страдалец",-вздохнула мама, прибежавшая к нам после печального сообщения по телефону.

"Невыносимого" Симу завёрнули в полотенце и вынесли в сад. Похоронили его под старой вишней. На этом дереве он мысленно переловил всех воробьёв, часами наблюдая за ними в окно.

Вспомнился Диснеевский мультик... Все коты тоже должны попадать в рай. Я представила себе, что где-то там в небесной синеве резвится наш голубоглазый и, наверное, шестихвостый по этикету Серафим. На душе стало легче...