Когда восьмилетнего Сему Козина вывезли на Рижское взморье поплескаться в прохладной морской воде и набраться здоровья, он на пляже подружился с рыжей хохотушкой Мариной, второклассницей из Риги. Несколько счастливых дней они вместе играли в песке, озорничали, как умели, а уже вечером в комнате санатория семина мама без всяких оснований назвала новую знакомую шашелем. В семье Козиных этой кличкой награждались все малоприятные и скучные люди.

Шли годы. Не прошла тест на семейное одобрение и светлоглазая десятиклассница Наташа, в студенческую пору провалились пучеглазая Карина, крутобедрая Галя, Рашель с мокрыми глазами, востроносая Гуля, застенчивая атлетичная Роза и грустная Ревекка. Стоило Семе познакомиться с новой девушкой и решиться пригласить ее домой, как домашние, особенно мать и старшая сестра Вера неизменно ставили свое традиционное клеймо. В тридцать лет Семен Козин стал кандидатом медицинских наук. В клинике его любили сотрудники за скромность и профессионализм, в гараже, где он держал свой жигуль, его уважали за мягкий нрав и готовность помочь другим людям. Доктора Козина привечали в каждом боксе даже пытались угощать чем бог послал.

Семен Борисович защитил докторскую диссертацию в тридцать шесть лет, часто ездил на международные симпозиумы, его работа в ведущей московской клинике привлекла внимание экспертов Всемирной Организации Здравоохранения. Вскоре он получил приглашение - контракт на три года для работы в штаб-квартире ВОЗа в Женеве.
А дома все отказывались привечать его избранниц. Особенно усердствовала его утконосая зануда-сестра.
- Шашель! - заученно говорила она, как только закрывалась дверь за очередной пассией Семена Борисовича.
- Ша-а-а-шель, - скорбно тянула его постаревшая мать.
- Почему же шашель? - взорвался Семен Борисович, когда была отвергнута очаровательная виолончелистка Нонна Бабаян, - и вообще, как вы все смеете обзывать моих спутниц этим поганым насекомым?
Ему долго и в деталях объяснили все мыслимые и надуманные недостатки его женщин, начиная с крохотной Марины из Риги и вечно грустной Ребекки.
- Что же мне теперь в холостяках ходить из-за ваших идиотских преференций? - возмущался расстроенный Семен Борисович.
- Слушай сюда, Сема, - осторожно говорила ему мать, - ты- уникальный человек, талантливый ученый с будущим. У меня не сложилась жизнь с твоим покойным отцом, пусть воздастся ему на небесах, но и он, прости меня, был жуткий шашель! - неожиданно заключала она.
- Мама, все эти дурацкие "шашельные" оценки вы дали молодым талантливым женщинам. Наташа, например, из моей школы стала заметной актрисой, снимается в сериалах…
- Без порток, - поспешила вставить сестра, - только ее голую и видишь в телевизоре!
- А Гуля, - не унимался Семен Борисович, - ведущая популярной телевизионной программы, Карина стала известной журналисткой, а вот вчерашняя Нонна имеет шесть наград и будет работать в филармоническом оркестре Детройта! Но никакие аргументы не в состоянии были урезонить двух дорогих ему женщин.

… Шло время, специалист по инфекционным заболеваниям Семен Козин оформлял документы для долгосрочной командировки в ВОЗ. Для зачисления в международную организацию потребовалась медицинская справка и Козин бегал по кабинетам врачей. В поликлинике шел ремонт в облаке резких, не медицинских запахов. Козин сидел у кабинета терапевта. Из комнаты шел стойкий запах канифоли и скипидара. На табличке значилось: "Терапевт Шашель Анна Григорьева".
Она оказалась прелестной молодой женщиной с беличьими глазами и копной пепельных волос на голове. Она с интересом смотрела на Семена Борисовича, а он, не веря глазам своим, таращился на живую шашель. Нужную справку он получил вместе с ее домашним телефоном. Они стали встречаться и через месяц Семен Борисович сделал ей предложение.

За несколько дней до отъезда в Женеву он решился познакомить свою Аннушку с матерью и сестрой. К его изумлению Аннушку они приняли на все сто и явно радовались выбору Козина. Разумеется, он не рассказал им про девичью фамилию своей избранницы…

Они улетали в Женеву вечером в воскресенье. Самолет "Суис Эйр" со свистом набирал высоту в темном московском небе. Семен Борисович с грустью смотрел вниз на землю, где среди крошечных мерцающих огоньков светились радостью за него две беспокойные души, его матери и сестры.