...Она бежит по серому тротуару. Вокруг - тишина, припаркованные машины и неоновый свет витрин. А перед глазами - осколки разбитого стекла синего цвета и вопрос в глазах человека. Единственного человека, которого она пустила в свою жизнь...

Если бы можно было все вернуть. Все исправить. Знать, что то или иное - это ошибка. Другие люди - чем они живут? Почему не переживают? Не думают о том, как мало дается человеку. Ведь получается, что кто-то растворен во времени, существует вместе с ним, не успевая и половины из того, что у других происходит само собой. Именно потому, что время для тех, других, не существует.

Ей постоянно хотелось взять свою жизнь на ладошку и рассмотреть со всех сторон. Навести там порядок, как это можно сделать в комнате. Расставить все по местам. Почистить, проветрить. И поставить обратно, запомнив, где что находится. Чтобы больше не строить мучительных планов, которым не суждено сбыться именно потому, что сбыться им не суждено. А попробуй узнай, насколько твой план реален. И реален ли он на самом деле.

Иногда, когда она шла по улице, ощущаемая ею вина за то, что она не видит и даже не пытается видеть людей, брала верх. Тогда она смотрела кому-нибудь в лицо. Все эмоции, которые человек отпускает, поддаваясь естественному ходу мыслей, отражались на лицах прохожих. От этого ей становилось неприятно. Внутри, около сердца, возникала какая-то тяжесть. И опять наступали времена, когда перед глазами был только путь и силуэты.

Когда-то, давным-давно, она увидела на улице подкову. Улица проходила рядом с парком, куда для забавы детей по выходным приводили лошадей. Она глянула на подкову, подумала, что найти ее к счастью, и прошла мимо. Вместо того, чтобы забрать домой. И так было почти всегда. Множество поступков она совершала импульсивно, повинуясь какому-то непонятному сиюминутному хотению. После она долго вспоминала, что, возможно, именно тогда она сама отказалась от своего счастья.

В то время у нее была собака. С каждым годом пес понимал хозяев все лучше. Хотя с ним можно было даже не разговаривать. Если она шла позади него, то могла просто вслух засмеяться, и этого было достаточно для того, чтобы уши пса прижались, а хвост закрутился. Вместе с ним она готовилась к сессиям в институте, обхватывая теплое существо и рассказывая ему очередной билет. Вместе гуляла. Но потом, когда он стал болеть, стал худым и жалким, единственное чувство, вызываемое им - была злость. А потом он умер. Неожиданно. И умирал очень болезненно. Его отсутствие сначала даже радовало, потому что не надо было гулять и мыть ему лапы. Но вскоре картины прогулок с псом стали постоянно вставать перед глазами, она рыдала и чувствовала себя виноватой в его смерти. Потому что ей действительно иногда даже хотелось, чтобы он исчез. Только спустя несколько лет чувство вины прошло, но слезы всегда наворачивались на глаза при воспоминании об этом очеловеченном друге.

Была зима. Один день этого времени года не походил на другой. Случалось, наступал зимний рай - при полном отсутствии ветра было тепло, а снег падал тихонько, словно бы под музыку. Иногда под ногами было мокро и скользко, а холодные колючие снежинки летели прямо в лицо. Хотелось спрятаться дома, наполнить ванну горячей водой и сидеть, пережидая непогоду. Но по утрам надо было вставать и идти на работу. Она насильно открывала глаза и пыталась защититься от единственной мысли - как это невыносимо несправедливо: рано вставать.

Однажды, в один из зимних вечеров, она возвращалась домой, и вдруг ее взгляд случайно упал на симпатичного молодого человека, который посмотрел на нее также удивленно, как это сделала она. Следующее, что она увидела, было сердце, нарисованное кем-то на покрытом инеем стекле маршрутного такси. Она оглянулась, но молодой человек был уже далеко. Она не верила в чудеса, но одновременно понимала, что даже такая нелепая последовательность событий приносит радость. Хотя вся ее жизнь подтверждала - сказок нет, не было и никогда не будет. Человек - вот кто нуждается в них, выдумывает, инсценирует и сам же ходит на спектакли и в кино, покупает книжки про чудесную любовь, и думает, что когда-нибудь с ним тоже произойдет чудо. Проходит жизнь, но, умирая, люди продолжают надеяться, что, может быть, их детям повезет больше. Так повторяется история человеческой веры, и только благодаря ей продолжается жизнь на этой планете. Планете с огненным ядром вместо сердца.

...Спустя несколько минут, прекратив бег, она просто пошла по улице, пытаясь отдышаться и понять - что же все-таки произошло. Наверно, эта ваза из стекла синего цвета была так красива, что ей не стоило стоять в доме у человека, который не мог представить, что такое любовь. Объяснять было бы слишком сложно и совершенно ненужно. Хотя, он нисколько не был виноват в собственной черствости. Так было проще жить и переносить свое, личное одиночество. На какой-то миг ей показалось, что он любит ее. Но потом - потом она поняла, что чувства вообще не присущи ему. И ушла, разбив вазу...

В мире существовала куча вещей, доставлявших ей подлинное удовольствие. Иногда ее пугало то, что она чувствовала: склонность бросить город, работу, друзей и уехать. Куда-нибудь к безбрежному морю, к бесконечному лесу, к недосягаемым вершинам гор. Туда, где был простор. Туда, где можно было бы просто сидеть и смотреть в небо, на снег или на воду, и дышать настоящим, свежим воздухом. Постигать то, что происходит в этот момент в душе. Испытвать радость от того, что ее окружает. Жить только так.

Но надо было работать, устраивать личную жизнь, улыбаться, доказывать что-то себе и другим людям, преодолевать комплексы. Надо было рано вставать и добираться полтора часа до работы в забитом вагоне метро. Надо было замирать от мысли о времени, которое уносит годы. Как будто крадет из-под носа карты, при этом смотря внимательно в лицо, наблюдая за реакцией. Надо было в одиночестве возвращаться вечерами домой. Надо было ждать.

Возможно, она так и не сумела быть счастливой, не научилась главному... Когда она умерла, ее жизнь была оценена другими как набросок чего-то несостоявшегося. Эскиз, сделанный кем-то мечтавшим научиться, но так и не научившимся рисовать. А человек, в доме которого больше не было ваз, удивился, услышав о ее смерти, выругался и порадовался тому, что судьба так удачно разлучила их, не заразив и его этим недугом - ожиданием счастья.